ткань перчаток. Когда-то, еще в самом начале их совместной работы, он попытался помочь раскопщице: отложил меч… и через несколько мгновений чудом сумел отразить нападение возжелавшего крови дэйвна, материализовавшегося в воздухе. Только тонкий шрам, пересекший левую бровь, остался как напоминание. Правила просты: каждый должен заниматься своим делом. Воин – защищает, искательница – ищет. Иначе следующего визита в Стальную пустыню может просто не быть.
Наконец, девушка на кого-то наткнулась. Еще несколько движений – и на свет божий появилось странное существо: маленькое, с длинным хвостом и огромной пастью, наполненной мелкими острыми зубками. Животное скорчилось в неопрятный комок, туго обвившись вышеупомянутым хвостом, – похоже, его попросту засыпала песком нескончаемая буря. Находка была бережно помещена в отдельную клетку, и, так как больше засовывать трофеи было некуда, «пустынные волки» направились прочь. Лишь приблизившись к границам Стальной пустыни, когда можно было открыть рот, не опасаясь наглотаться песка, Рон поинтересовался:
– Зачем ты его взяла?
Девушка удивленно покосилась на него:
– Продадим на Каифтской ярмарке.
Мужчина бросил короткий взгляд на зверька, по-прежнему не подававшего признаков жизни, и сплюнул:
– Ярмарка только через три дня. Оно подохнет раньше.
– Ну и что? – фыркнула Нира. – Все равно внакладе не останемся, все клетки заполнены…
Глава 2
АХ, ЭТА СВАДЬБА…
Говорят, пару тысяч лет назад некий преступник похитил из храма богини любви и красоты Кринаны украшенную драгоценными камнями чашу для цветов. Вора быстро поймали, собирались казнить, но в тот момент, когда на шее уголовника уже почти затянули петлю, явилась сама Кринана и сказала, что согласна простить провинившегося, если найдется дева, решившаяся взять его в законные мужья.
Неизвестно, чего на тот момент добивалась богиня, но факт остается фактом – едва прозвучали последние слова, как на помост ринулась добрая сотня дам, засидевшихся в старых девах (в ту пору браки заключали рано, лет в четырнадцать-пятнадцать) и даже не мечтавших выйти замуж. Палача, уже примерявшего в уме сапоги своей жертвы, попросту снесло с эшафота. Парня же буквально сдернули с виселицы и потребовали выбрать счастливицу. Если верить преданию, вор – хрупкий восемнадцатилетний полуэльф, – оглядевшись вокруг и увидев окружившую его хор-рошую такую толпу, состоящую сплошь из теток далеко за пятьдесят (очень далеко, если быть честным), стал слезно умолять палача повесить его.
Уж не знаю, кого там выбрал тот вор, но, когда через пару месяцев решили казнить кого-то еще, на помост выскочила девушка, кричащая, что сама Кринана явилась ей и повелела обвенчаться с преступником. С богиней спорить не решились. И никому как-то не было дела до того, что казнимый был знаком с вышеупомянутой девушкой чуть ли не с детства. Потом сорвалась еще одна казнь и еще…
В Темной империи обычай спасения преступников путем взятия в мужья не сложился – кто захочет спорить с Властелином, чьим именем выносится любой смертный приговор? А вот в Светлых землях…
И сейчас я, похоже, стал очевидцем претворения данного обычая в жизнь. Мне-то что, мне ничего, а вот рыжику, похоже, «повезло».
– Это запрещено! – отчаянно возмущался судья. – Обычай относится к тем, кто совершил преступление, запятнал свою душу! А оборотень нечист от рождения!
Оч-чень смешно! Ну вот просто обхохочешься! Особенно если к этому добавить, что хоть я и проталкивался сквозь толпу, но у меня это получалось намного хуже, чем у Аэлиниэль. Не говоря уже о Михшуле.
Отойди-ка, дядя… И тут мне кто-то от души наступил на ногу.
У-у-у-у-у!!! Больно ж как! М-маргул вас всех за ухо и об угол да четыре раза с перехлестом!!!
Я так и замер с открытым ртом, переводя услышанное. Погоди-погоди… Это получается… Так… А потом так… И этак… Да, не каждая змея таким узелком завязаться сможет!
Той эре! Да о чем же я думаю! Рыжика сейчас…
Тем временем диалог на эшафоте начинал набирать обороты.
– Разве этот обычай имеет какие-либо ограничения? – холодно поинтересовалась Аэлиниэль.
– Нет, но…
– Но что?
Оборотень, похоже, пока решил не вмешиваться и молча стоял рядом с эльфийкой, осторожно потирая передавленные веревкой запястья. Судья же окинул взглядом притихшую толпу, явно не зная, что сказать, потом остановил его на заостренных ушах Аэлиниэль и радостно затарабанил, опасаясь, что его сейчас перебьют:
