ни одной светлой свадьбы не видел. Да и темной, кстати, тоже. Не приглашали меня как-то. И даже не представляю, что там должно быть! Ау, деда-а-а? Не подскажешь, как быть?
Под недоверчивым взглядом палача и судьи я поднял руки над головами врачующихся и сложил ковшиком. А затем посмотрел на далекие горы и тихо начал:
– Элларлас'терроккет'валлин… Хет'маррэс'сет нарт'хеш! – Старотемный – он же очень похож на эльфийский. Такой же напевный и… многозначительный.
А еще мне вспомнилась затертая книжица из отцовской библиотеки. Сама она не имела обложки, но была заботливо подклеена в чужую: «Поэмы и сказания диковинных земель», как сейчас помню. Мне стало любопытно, что это за диковинные земли и какие там сказания, а в результате… А результат я сейчас цитировал наизусть на всю площадь этого забытого городка, тхеш'маррк его через все пеньки Золотой Дубравы скопом и по отдельности!
Мой предок на первой же фразе, произнесенной со всем пылом юности, придушенно крякнул и замолчал до самого конца тирады. Нет, я что, я ничего! Формально моя речь сводилась к: «Дети мои, да возлюбите друг друга, плодитесь да размножайтесь». Но вот если прислушаться к глубинному смыслу…
К середине моего монолога началось самое странное! Причем такое, что я сам чуть не подавился. В сложенных лодочкой ладонях стала разгораться изумрудная искорка. Сперва ма-а-аленькая, она вскоре разрослась, приподнялась над своеобразной «колыбелькой» и превратилась в крупный, размером с голову ребенка, шар.
Не прекращая тирады, я осторожно выпустил когти, словно бы разрезал получившийся шар на широкую ленту, которой на последних словах «обвязал» соединенные руки эльфийки и оборотня. Те, завороженно наблюдавшие за моими манипуляциями, удивленно посмотрели на сиявшую зеленым светом ленту на своих запястьях и только потом вскрикнули, дернувшись в стороны. Ехидно плюнув искрами, лента не дала брачуюшимся передумать. А потом полыхнула – и пропала, оставив на коже у Шема и Аэлин неширокую татуировку темно-зеленого цвета. Словно странный браслет под кожей. Что хотели – по тому и получили! Нечего было ко мне с этой церемонией приставать!
– О, Владыка…
Замирающий шепот заставил меня раздраженно дернуть плечом и покоситься в сторону говорившего. Вернее, говоривших. Все, собравшиеся на помосте, стояли на коленях, с поистине детским восторгом глядя на меня. А судья так и вообще пытался поймать мой плащ. Ага, щас! И вообще, хватит о мой плащ собственные сопли вытирать! Нашли себе… носовой платок избыточных размеров!
Похоже, мы тут изрядно подзадержались…
Я вскинул голову и заливисто свистнул. Тишина из восторженной стала выжидательной и разрушилась звонким перестуком копыт.
Подправив свой морок, я заодно изменил и облик Трима. И теперь перед эшафотом затанцевал великолепный тонконогий белоснежный конь с развевающейся серебристой гривой. Никогда не понимал эльфийской тяги к излишествам. Ну хороший скакун, так зачем же его перекрашивать? Какая разница, какой он масти, если он тебе подходит?..
Величавым жестом закинув на плечо полу плаща (Достали! Это мой плащ!), я спустился вниз. Аэлин и Шем почтительно последовали за мной, словно свита. Я вскочил на Трима, мотнув головой в сторону привязанных у ближайшей коновязи лошадей. Мол, выбирайте, не стесняйтесь!
Ни эльфийка, ни оборотень действительно не постеснялись выбрать самых лучших из предложенных коней. Причем с нагруженными седельными сумками. А говорят еще: эльфы вежливые, эльфы благородные, эльфы чужого не возьмут. Хозяева этих самых лошадей если и были в толпе, то против столь наглого хищения возражать не посмели. Так что мы красиво ускакали вдоль по дороге, подальше от этого сумасшедшего города!
Знаете, кажется, теперь я начинаю понимать основное отличие Темных земель от Светлых! В Светлых женят на эшафоте, тогда как в Темных предпочитают все же храмы.
За городом нас встретила обеспокоенная Элиа. Молча посмотрела на мой наряд, удивленно подняла глаза на лицо, натолкнулась на далеко не дружелюбный взгляд и от комментариев удержалась. Хвала… э, кому там? Ну пусть будет Михшулу. Ну и Воконру заодно, чтоб не обижался.
Трим шел коротким резким галопом, чувствуя мое раздражение и злость. Морок я снял сразу же, как стены сего негостеприимного городка скрылись из виду за деревьями. Лошади светлых держались позади. Во-первых, не им тягаться с гроном, а во-вторых… мой боевой зверь, чувствуя, что я хочу побыть в одиночестве, активно помахивал хвостом. Так что приближаться на расстояние удара костяным наконечником умные кони не хотели, как ни понукали их хозяева.
Нет, ну это же просто в голове не укладывается! Ладно, я и раньше знал, что светлые многоликих не любят, но чтоб настолько?! Без суда, без следствия… Просто так… Той эре, они все такие или мне так везет?
Аэлин, она хоть и светлая, но ни разу же на меня с мечом не кинулась! Ехидный шепоток:
– Милорд!
Ну сколько можно ей говорить?! Все, надоело! Хоть звуковые заклинания и не мой конек, но я ее просил! Много раз просил. Не хочет… Я осадил Трима, разворачиваясь к светлым и одновременно скидывая готовое заклинание на Элиа.
М-да… действительно, погорячился. Погрузившись в собственные переживания, я как-то подзабыл, что кони – не гроны и выдерживать заданный темп долго не могут. Скакуны тяжело дышали, двигая темными от пота и пены боками. Я даже почувствовал укол совести. Нельзя же все время думать только о себе… Надо
