мастера, то производства в лейтенанты, как правило, приходилось ждать недолго. По статистике, двадцать пять процентов рядовых, начавших службу в первый год и доживших до последнего, уволились лейтенантами. Особо отмороженные получали желтую бахрому и раньше.
– В Змеином творится что-то непонятное, – начал Андрей, оглядев разведчиков. – Что – сказать не могу, а знать надо. Кто может незаметно пролезть в город и вернуться оттуда живым и невредимым?
– Не знаю, как невредимым, но попытаться можно, – хмыкнул один из гренадеров. – На практике у меня таких ситуаций не было, но учили нас крепко, до гроба не забудешь. Если вы дадите нам грузовик, то мы с Алексом попробуем. Вам только общую обстановку или диспозицию тоже?
– По возможности. Я... я действительно не понимаю, что там такое. То ли его взяли ублюдки, то ли там что-то совсем странное. Сколько вам понадобится времени?
– Часа полтора, доктор.
– Хорошо, берите один из грузовиков и отправляйтесь. Я буду ждать.
Туман начал редеть. Когда негромкий гул грузовика растаял вдали, Андрей свинтил пробку с фляги, разодрал пакет с ветчиной и откинулся на «лапу» стационара. Коньяк приятно согрел желудок, сырость сразу куда-то отступила, и он почувствовал себя почти комфортно.
– Хотите сигару, док? – устало спросил Мазотти. – У меня свои, вкусные – закачаетесь.
– Очень вовремя, – добродушно улыбнулся Андрей, принимая из рук лейтенанта толстую зеленовато- коричневую сигару, – а то у меня курево кончилось. Коньяк будете?
– Нет, спасибо. Я – свой продукт, у меня вообще все свое, привык уже. Сыновья мои, спасибо им, фильтры какие-то притащили, так теперь вообще слеза... Слушайте, доктор, а что ж теперь будет-то? Может, столица нам кредиты даст, хоть на восстановление-то, а?
– По закону должна, – вздохнул Андрей, – да только законы эти далеко, а пепел – вон он... Помнишь, лет пятнадцать назад тоже налет был? Тогда всем дали... а теперь что? Денег нет, ясно же...
– Зиму бы нам пережить...
– Да уж...
Они замолчали: каждый думал о своем. Андрей представлял себе ужас, испытываемый сейчас его женщинами, которых он загнал глубоко под землю и настрого запретил им высовываться до его появления. С тех пор прошло немало времени. Там, под землей, времени нет, оно не ощущается, потому что нет ни закатов, ни рассветов – сплошная сырая тьма, гулкий стук капель по камню и ужас, ужас давящих на сознание тысяч тонн горы, что нависают над головой. А они одни...
Менее чем через час со стороны Змеиного лога послышался знакомый гул. Андрей выбрался на макушку холма и увидел несущийся к их временному лагерю грузовик – тот самый, на котором уехали разведчики. Машина остановился рядом с остальными, и оба гренадера, выскочив из кабины, бегом бросились вверх по склону.
– Ну, что там? – тревожно спросил Огоновский.
– В городе пожары.
– Пожары? Неужели они...
– Нет, – парень помотал головой и смахнул со лба мокрую от пота прядь волос, – это не они. В городе особый легион подавления из столицы. Они повязали почти всех, кого нашли. Шериф сидит вместе с остальными в «Тумане», а вокруг там караул. Кажется, они кого-то ждут.
– Так кто поджег город?
– Они же, ваша милость! Они! Арестовали почти всех, кто был с оружием – а кто, интересно, там был без оружия?
– А... бандиты?
– Да нет там никаких бандитов и не было. Мы не спрашивали, но я так понял, что никто на Змеиный и не нападал. Просидели всю ночь, а утром – эти, и давай вязать.
– А шеф-попечитель?
Гренадер беспомощно пожал плечами.
Андрей в ужасе схватился за голову. Легион подавления, господи! Но почему же они так себя ведут? Что значит – повязали всех, кто был с оружием? По закону община имеет полное право на самооборону, для этого существует специальный арсенал, все там как положено... что это за чушь? И кто вообще мог арестовать шерифа территории – на каком основании? Может, они и Бэрдена арестовали? Так тогда это уже не беззаконие, это мятеж!
– Вот что, джентльмены. – Андрей глотнул коньяку и наконец взял себя в руки. – Я возьму один грузовик и поеду в город. Те; у кого там остались семьи, могут ехать со мной, только, ради бога, оставьте оружие. Остальные пусть двигают через Флеминг – и в лес. Пересидите там дня два, а потом – по обстановке.
– А стоит ли вам, доктор?
– Я должен быть там. Возможно, есть раненые... в конце концов, я срочно должен переговорить с шефом. Я должен получить инструкции, черт возьми!
Глава 8
По окраинам городка еще дымились несколько зданий. Спустившись с холма, Андрей притормозил и растерянно поглядел на десантные коптеры, стоящие на коричневом поле возле одинокой церкви, с которой, собственно, и начинался Змеиный лог. Ведущая в город дорога была перекрыта патрулем. Андрей нервно вздохнул и дал газ.
Грузовик остановился напротив бронированного транспортера, под которым лениво покуривали четверо десантников в полном снаряжении. К кабине подошел молоденький офицер.
– Вываливаем, – жуя что-то, вальяжно приказал он. – Город закрыт. Документики приготовили...
Андрей неторопливо надел куртку и выпрыгнул из кабины. Последовала немая сцена: лейтенант смотрел на полковника флотской медслужбы, как на выходца с того света, не зная, что делать. Солдаты под транспортером оживились, до Андрея донеслось глухое перещелкивание затворов. В конце концов офицер нервно сглотнул и поинтересовался:
– Вы кто такой, ваша милость?
– Я здешний государственный доктор, – ответил Андрей. – Полковник в отставке Огоновский. Мне срочно нужно к шефу-попечителю. Что тут у вас происходит?
– А это кто с вами? – выпучил глаза лейтенант, увидев три десятка мужчин, вылезающих из кузова.
– Это местные жители. Они спрятали семьи в городке, а теперь спешат к своим. Их ждут жены, дети... давайте, лейтенант, пропускайте.
На лице офицера отразилась внутренняя борьба. С одной стороны, он не мог не пропустить целого полковника, да еще и врача, в город, где наверняка имелись больные и раненые. С другой стороны, обстановка была более чем туманной – инструктаж звучал настолько странно, что юный лейтенант едва не вывихнул себе мозги, пытаясь понять, чего же от него хотят. Он не понимал, зачем разведрота подпалила мирный городишко, в котором не было ни одного бандита. Он не понимал, зачем его поставили сюда с приказом никого не впускать и никого не выпускать – это что, военное положение?
– Ладно, – решил лейтенант. – Езжайте, полковник. Буду надеяться, что с вами все в порядке.
– Не сомневайтесь, – высокомерно ответил Андрей и запрыгнул в кабину.
Он высадил своих пассажиров в тихом квартале, застроенном по большей части складами и маленькими перерабатывающими заводиками, – а сам, уйдя из города через заливные луга, помчался в канцелярию шефа-попечителя. Того, что он увидел, ему было достаточно. По улицам шлялись уже пьяные солдаты, весь отель, где сидели шериф и его люди, был наглухо оцеплен бронетехникой – так, словно там держали опаснейших государственных преступников, которые могут взорвать полпланеты, – а несчастные жители пытались тушить дома, подожженные десантниками. Два раза Андрей слышал истошные женские крики, один раз даже увидел, как трое солдат уводят за угол покорную молоденькую девчонку, которая поняла, что спасения от них нет, – рука тянулась к излучателю, но он лишь сильнее стискивал руль, зная, что помочь не может ровным счетом ничем.
Канцелярия шефа-попечителя – почти замок, окруженный мощными ветроустановками, – походила на военный лагерь. Приближаясь, Андрей насчитал семь тяжелых атмосферных катеров и до десятка танков. К его изумлению, тут не было никаких патрулей. Он остановил грузовик, не доезжая сотни метров до
