обслуживания отказала система ориентации. Мое мнение – дефект последнего ремонта. Ему десять лет… перед отправкой с базы мы получили всю технику как положено, со всеми проверками и актами. А теперь не работает.
– Отремонтировать пытались?
– Нужен завод, командир. Такие вещи даже на базе не делают.
– Хорошие дела… так, внимание! Офицерам штаба – боевая тревога. Всем немедленно прибыть в БИЦ!
Ланкастер раздраженно отключился и пошел в спальню. Сообщение Томора встревожило его не на шутку. Весьма вероятно, что он, опытный специалист, прав, и это не кокон, а просто… ну, вулкан, или черт его там что может быть! Да и вообще, какие эсис, война давно закончилась, и в говне мы их вываляли крепко, теперь долго вылизываться будут… но – черт, черт, черт! Именно потому, что он классный вояка, повидавший за войну такого, о чем и думать потом неохота, именно поэтому…
Да. Именно поэтому.
Боевой информационный центр был оборудован еще предшественниками – они решили, что от добра добра не ищут, поэтому разместили его в отремонтированных и слегка перестроенных помещениях древнего имперского КП первой линии. Второй, куда более просторный и лучше сохранившийся, находился на огромной глубине, но тащить туда всю инфраструктуру никому не хотелось, обошлись минимумом. Впрочем, Ланкастера это вполне устраивало. Он влез в галифе и сапоги, набросил кожаную куртку и неторопливо прошел к лифту. Возле дверей его настиг немного бледный Чечель.
– Что у нас там? – спросил он, не докладываясь.
– Сейчас будем выяснять, – скривился в ответ генерал. – Хорошо, что я не спал… а ты как всегда последний?
– А!.. – Чечель втолкнул его в подошедшую кабину и лифт, зачем-то моргнув плафонами, неощутимо провалился вниз.
Виктор оказался прав – начмед действительно был последним, все остальные, кроме находящихся на позиции Рауфа и Лемфордера, уже сидели в просторном зале, тускло освещенном багровыми козырьками оперативных стоек. При появлении командира от стены стремительно отделился дежурный в черном комбинезоне, еще двое его помощников вскочили с мест, вскидывая руки к пилоткам. Все остальные поднялись вяло: в боевой обстановке штаб не утруждал себя соблюдением уставных норм.
– Информация от полковника Томора прошла? – спросил Ланкастер, делая знак дежурному опустить доклад.
– Так точно, ваша милость! Карта и графики! Я держу его на связи.
– Прекрасно. Свободны… итак, джентльмены, – Ланкастер уселся в особое, с высокой спинкой кресло командира, в подлокотники которого были вмонтированы десятки сенсоров, позволявших ему управлять любым узлом центра без прямой помощи оперативного, – у нас нештатная ситуация.
Он не глядя активировал первую линию мониторинга, зная, что дежурный уже вывел туда все, что получил, и над головами офицеров вспыхнула карта далекого экваториального континента. Карта была еще имперских времен, – первые экспедиции Конфедерации не слишком утруждали себя облетами и съемками, используя достаточно полные архивные материалы.
– Ничего себе разбросец у него, – пробурчал он, глядя на оранжевый кружок, внутри которого поместились как минимум сто квадратных километров площади. – Хотя – «загоризонтка», да еще и не отлаженная… итак. Только что со мной связался наш сосед полковник Томор, командир зенитчиков. Они гоняли какую-то новую и, как я догадываюсь, ну совсем секретную аппаратуру – какой-то «трикс», только последнего поколения, и засекли вот здесь, где вы видите, некий выброс энергии. Какой, они объяснить не могут, потому что в самый интересный момент у них спятил «аналитик». Запись, как я понял, если и велась, то совсем не долго. Я спросил Томора, не похоже ли это на след плазмококона, но он твердит, что нет. У него там есть дама – бывший планетолог, так она считает, что это может быть даже извержением вулкана. Ваши мнения, джентльмены.
Его офицеры зашевелились. Новичков или недоучек среди них не водилось, кроме того, все они давно привыкли к тому, что командир никогда не дергает по ерунде – может, он и недоговаривает, но раз поднял среди ночи, значит, считает, что ситуация и впрямь требует немедленного рассмотрения все составом штаба.
Но пока они молчали, обдумывая. Первым высказался Кертес, как формально старший по должности:
– В другой ситуации я заметил бы, что мы рискуем показаться полными идиотами. Но, так как на нас никто не смотрит… Панков, подготовьте к старту наш второй орбитер.
– Я только что доложил командиру, – скривился главный инженер. – Второй вышел из строя при регламентном тестировании. Сутки тому… не, уже чуть больше.
– Запустим «Манту», командир? – предложил замначопер Дженнаро. – Я сам готов слетать.
– Двенадцать тысяч километров, – дернул плечом Ланкастер, – даже с заатмосферной глиссадой – не меньше часа. А хочется сейчас. Чжу, сколько понадобится времени, чтобы переориентировать наш орбитер над горами, чтобы он увидел все, что нам надо?
– Минута на разворот, две минуты на подъем – придется менять орбиту. Мы поднимем его повыше и все прекрасно увидим. Но потом еще маневр – уже на ориентировку.
– Четыре минуты, – подытожил Ланкастер. – Столько же на возвращение. Риск?
– Риск, – согласился Барталан. – Я бы не стал. Сегодня вторая ночь на позиции.
– Слишком рано, – махнул рукой Кертес. – До рассвета еще далеко… не полезут они в такое время.
– Восемь минут, – негромко сказал Ланкастер.
«Да, имеем шанс просрать момент выхода бородатых. Но… если там нет ни вулкана, ничего… ну, вот тогда я буду действительно психовать по-настоящему. А то так несерьезно получается. Нет, всего восемь минут!»
– Снимаем орбитер, – приказал он. – Дайте мне Томора.
– Ваша смена, господин полковник.
Рауф уже не спал, давний, с Академии еще, «автопилот» поднял его за пять минут до нужного времени – он просто лежал в кресле с закрытыми глазами, прислушиваясь к не столько слышимому, сколько ощутимому гудению аппаратуры катера. Сканер, для экономии энергии, работал в режиме ближнего боя, отслеживая противника в радиусе пяти километров, – по мнению полковника, он был вообще не нужен, тем более ночью, но приказ есть приказ, и его следует выполнять.
Начальник штаба неторопливо размял кисти, принял из рук вестового раскаленную кружку кофе и, хлопнув по спине зевающего Лемфордера, выбрался наружу – сидеть в кабине ему не хотелось. Ночь была удивительно безветренной и казалась поэтому почти не холодной, его отопитель был выставлен едва на треть, и то в бронекомбезе было немного жарко. В сотне шагов от замаскированного катера ревел комбибур, ярко освещенный прожекторами. В серебристой кабинке геологов светились круглые окошки. Рауф поглядел на непривычный для него звездный рисунок и медленно зашагал к геологам. Виски у них, конечно, не было, – за этим следили строго, но поболтать можно было и всухую. По пути его остановил унтер-офицер, неожиданно вынырнувший из чернильной тьмы, начинавшейся сразу за границей светового поля.
– Часа полтора назад, – сказал он, – мне почудилось какое-то шевеление, вот там вот, – и указал на невидимое в темноте скопище замшелых валунов двумястами метрами южнее площадки, – я взял троих и обшарил все, что можно: и глазами и сканерами. Ничего. Может, животное. Помните, вчера?..
– М-мм, – кивнул Рауф, прихлебывая из чашки – действительно, вчера ночью вокруг лагеря шастали какие-то мохнатые твари. При первом появлении их сперва засекли, а потом уже, потратив полтысячи зарядов, наконец увидели. – Сканер – пусто?
– Ни массы, ни тепла, – ответил унтер. – Да, кажется, ветер дунул. А там кусты, тени. Все-таки технике я привык доверять. Так что докладывать не стал, чего дергаться?
– Они долго еще не полезут, – хмыкнул начштаба. – Ур-роды.
Из кабины на него дохнуло характерным запахом разогретой аппаратуры. Четверо мужчин и одна женщина, сидящие вокруг большого стереодисплея, который непринужденно парил перед ними в воздухе, разом обернулись.
– А, полковник, – произнесла женщина, иронически щурясь, – решили прогуляться? Что ж, кофе, я
