угадывался глубокий строй конных. Ударил барабан, и пешие, повернувшись, стали расходиться. Отошли. Сбили два жестких квадрата. Замерли.
– Быстро играй. Пешим – встань, где был. Конным – быков всех угнали.
Быстро взвились в воздух резкие тревожные звуки, и конные, прекратив избиение побежденных, все вдруг развернулись и бросились наутек. Лишь несколько десятков, не ломая строя, урысили туда, откуда начали свою победоносную атаку и растворились среди высокой травы. А пешее воинство, ворча, как недовольный зверь, откатилось и замерло, медленно выравнивая ряды. Видно было, что уже не так плотен этот строй, как прежде.
– Топорам – ставь гребни.
И под нежную песнь флейты поползли из травы страшные гребенки. Но уже изрубленные, окровавленные.
А ошеломленные харсо, еще не верящие в свое спасение, остались посреди поля далеко от строя пеших. Мало их осталось. Может быть, сотня.
– Ты выдержишь вторую битву? – спросил седоусый.
– Не знаю. – Кавалер был рассержен. Победа была так близка.
А вражий строй стоял, не двигаясь, угрюмой тучей нависая над полем.
– Конных – почти четыре сотни. Пеших – два по сто, – безошибочно определил седоусый. – Отправь раненых в телеги. И укрепи строй.
– А…
– В телегах от раненых хоть какая-то польза. Сверху бить легче. Да и зеленые там, – неторопливо растолковывал седоусый. – Не бойся. Успеешь. Помоги, любезный друг.
– Ладно. Играй.
Коротенькая мелодия взмыла над полем. И от телег в сторону строя побежали десятков шесть в таких же белых одеждах, как копейщики. Те, что не густо, но попадались в завалах серокольчужных. Строй окреп. Налился силой. А к телегам небыстро отправились в таких же мантиях, но изрубленных, окровавленных. Дошли и растворились.
А разлетевшиеся брызгами верховые быстро сбивались в небольшие стайки, резво исчезая в зарослях высокой травы на левом фланге.
Над вражьим строем взлетела тоскливая, длинная, хриплая нота. Потом еще и еще.
Строй тронулся. На рысях пошли конные, длинным тяжелым бегом двинулась пехота.
За полторы сотни шагов остановились.
Седоусый хмыкнул:
– Хм. Никогда не видел такого строя.
Конные стояли урезанным клином. Во главе его находились четверо, потом пятеро, и так до девяти, а дальше уже клин не расширялся.
– Как оголовье чекана, – заметил кавалер.
Пехота встала двумя длинными прямоугольниками, явно прикрывая конных с флангов.
– Гляди, как стоят. Четверо на нас смотрят, а двадцать пять по сторонам. Умно, – восхитился седоусый. Он видел, как пехота прикрывает конницу при отходе, но никогда не думал, что точно так же пешие могут обеспечивать и атаку. – Никогда не видел таких воинов, – проговорил он, прищурив глаза. – Вроде не фандо. Те тоже рога на шлемы цепляют. Не степные. У тех не шлемы, а черепа бычьи. Только степные пешими не бьются, а фандо – конными.
Но разглядеть в деталях вновь прибывших не удалось. Они атаковали.
Спасение в конном бою – атака. И Мараг швырнул своего коня навстречу этим, в блистающих доспехах. У тех были копья, и он знал, что не один из его спутников мертвым упадет сегодня на траву. Другого выхода не было. Кто-то, погибнув, подарит жизнь другому. А иначе всем предстояло пасть под копьями.
Мараг уже приметил противника. Высокого война, облитого сталью, с прапором на копье, наверное десятника, и уже представил, как соскользнет из седла, пропуская над своим телом жадное копье, и, извернувшись, достанет кистеньком в шлем. Кистенек был хороший, маленький, да ловкий. Не раз ему приходилось шлемы прошибать.
Но когда две маленькие лавы уже были готовы столкнуться и между ними оставался, может быть, десяток шагов, вдруг тревожно, яростно закричала флейта. Кованые слегка сбили направление атаки, ударили не лоб в лоб, а вскользь, минуя Марата. Мгновенный грохот, звон, он вздыбил коня, разворачиваясь. И увидел, как вражий десяток уходит, оставив посте себя переколотых людей, опрокинутых коней.
Почти десяток трупов.
– Мараг, они бегут, – проорал кто-то в ухо, и удивленный сотенный увидел, что воины лорда, прекратив терзать сбитых в толпу конных, бегут, бегут по всему полю.
– Рогоглазые, – проговорил рядом побратим.
Развернув коня, Мараг увидел в развевающемся дыме клунг рогоглазых, нацеленный на строй нижних. И увидел прямо на пути улаганов толпу, деморализованную толпу своих соплеменников. Еще миг, и их смешают с землей зверолютые кони рогоглазых.
И Мараг совершил героический поступок. Пришпорил коня и бросил его туда, где приходили в себя харсо. Вздыбил коня, разрывая ему пасть.
– Эй, вы! Быстрее уходим. Кто верхом – верхом иди, кто пеш – цепляйся за стремя. Уходим.
