убраться с её дороги. Около занавески перед входом в спальню, она откинула занавесь и ныгрула внутрь.
Наконец, в спальне императора, Никки увидел его. Он сидел, повернувшись от неё в другую сторону на шикарном ложе, покрытом золотистым шёлком. Точки света от свечей и масляных ламп отсвечивались на его обритой голове.
Его бычья шея покоилась на широких, мощных плечах. На нём был жилет из шерсти ягнёнка, а его массивное руки были обнажены.
Он был занят листанием книги и поглощён поиском текста. В то время, как он легко предавался насилию, Джегань всё же в определённых областях оставался интеллектуальным человеком и ценил знания, которые он находил в книгах или во время просеивания умов, в которые он забирался.
Эмоционально убеждённый в истинности своих верований, он никогда не беспокоил себя тем, чтобы сделать эти верования предметом обсуждения. Фактически, он приравнивал подобные вопросы к ереси.
Вместо этого, свои усилия он прилагал на сбор информации в узких областях. Например, он относил к правильным видам знаний сведения о ценном оружии. Он был человеком, который обожал быть хорошо вооружённым — любым видом и формой оружия.
И тут что-то привлекло внимание Никки. Она глянула влево от себя.
Это произошло, когда она увидела её, сидящую на полу, касаясь одним бедром и откинувшуюся на руку. Она была самым величайшим и безупречным великолепным созданием из всех, кого удалось Никки когда-либо повидать.
Никаких сомнений не было в том, кем была эта женщина. Перед ней была Кэлен, жена Ричарда.
Их глаза встретились. Разум, благородство, жизнь лучившаяся из её зелёных глаз просто заворожила Никки. Эта женщина была равной Ричарду.
Энн была неправа. Кэлен была единственной женщиной, которая имела право стоять с ним бок о бок.
Глава 23
Никки заметила Рада-Хань на шее Кэлен. Вот почему она казалась прикованной к выгоревшему ковру синего цвета. Кэлен, в свою очередь, не упустила из внимания ошейник на её шее. Никки подумала, что от взгляда Кэлен вряд ли что-нибудь может ускользнуть.
Они посмотрели в глаза друг другу. Этот взгляд был осторожным свидетельством того, что Никки её видит. В этот момент они обе поняли, что их связывает нечто большее, чем просто одинаковые ошейники.
Как, должно быть, одиноко и беспросветно ощущать себя невидимой и совсем позабытой, а всё из-за этого чудовищного заклинания. Невидимой всеми, за исключением Сестёр Тьмы и Джеганя. И даже взгляд совершенно незнакомого человека, заметившего тебя, кажется лучиком света и надежды в царстве тьмы.
Теперь, глядя на Кэлен, Никки не могла уразуметь, как можно было забыть ЭТУ женщину, даже с помощью Огненной Цепи. Ей стало совершенно ясно, почему Ричард ни на мгновенье не оставлял попыток разыскать её.
Она не только обладала изысканной красотой, но была воплощением сильной воли и, несоменно, проницательного ума. Никки не могла не узнать в ней ту, кого Ричард так искусно запечатлел в статуэтке под именем «Сильная Духом».
Она не повторяла в точности внешних черт Кэлен. Но была выражением силы её духа, её внутренних качеств. Статуэтка настолько точно представляла Кэлен, что теперь, смотря на неё вживую, у Никки захватывало дух.
Она поняла, почему, несмотря на свою молодость, Кэлен была Матерью Исповедницей.
Сперва удивившись, обнаружив Кэлен здесь, Никки поняла, что это было закономерно: Сестра Арминия была одной из Сестёр, захвативших её и зажёгших Огненную Цепь.
Сестра Тови поведала Никки о том, как они сумели с помощью присяги Ричарду избежать проникновения Джеганя в их сознание. Никки было интересно, как Джегань умудрился обойти магические узы, но, на самом деле, она полагала, что они никогда по-настоящему не связывали Сестёр Тьмы с Ричардом Ралом.
Если Джегань захватил Сестру Арминию, то Сестру Улицию и Цецилию постигла та же участь. Вот, как Кэлен оказалась здесь: она попала в плен вместе с Сёстрами Тьмы.
Никки заметила Джиллиан и искреннее изумление в её глазах цвета меди. Если пребывание здесь Кэлен можно было объяснить, то, как сюда попала Джилиан, для Никки оставалось загадкой.
Джилиан наклонилась к Кэлен, прошептав ей что-то на ушко. Никки не сомневалась, что Джилиан назвала Кэлен её имя. Кэлен лишь слегка кивнула ей в ответ, но в её глазах мелькнул огонёк, который ясно свидетельствовал — она уже слышала о Никки.
Она жестом велела Кэлен хранить молчание и ничем не выдать, что она может видеть её, когда увидела Джеганя, отстранившегося от книги, лежавшей перед ним на столе. Никки совершенно не хотелось, чтобы он узнал, что она видит Кэлен или знакома с Джилиан.
Чем меньше знает Джегань, тем лучше для них, если так вообще можно сказать о любых его пленных. Не дожидаясь ответной реакции от Кэлен и Джилиан, Никки повернулась к Императору.
Когда он обернулся и взглянул на неё своими тёмными, как ночь глазами, Никки показалось, что её ноги вот-вот подкосятся. Одно дело помнить его, но быть перед ним — совершенно другое.
Снова оказавшись под пристальным взглядом этих чудовищных глаз, Никки потеряла былое воодушевление. Она знала, ЧТО её ждёт.
— Так, так, — огибая кровать и не сводя глаз с Никки, произнёс Джегань, — посмотрите-ка, кто наконец-то к нам пожаловал! — широкая хищная улыбка скользнула по его лицу. — Ты превосходна! Такая, какой я тебя представлял всё это время, пока ты была не со мной!
Никки не была застигнута врасплох его обходительностью, которая, она знала, ровным счётом ничего не значила. Никто и никогда не знал, как Джегань поведёт себя в следующий момент, заставляя всех, кто его окружал, постоянно плясать, как на раскалённых углях.
Его спокойствие внезапно могло смениться вспышкой яростного гнева. Хотя иногда он был спокоен, невзирая на всё и вся, что его окружало.
Никки была свидетелем того, как он своими руками задушил слугу за то, что тот опрокинул случайно поднос с хлебом. А в другой раз он сам поднял упавшее из рук слуги блюдо с ягнятиной и просто сунул его слуге в руки, не проронив ни слова при этом.
В какой-то мере, это непостоянство в характере Императора отражало то же иррациональное, непредсказуемое и необъяснимое поведение всех принявших на веру учения Братства Ордена.
То же самопожертвование ради всеобщего блага — высшая добродетель Ордена, — всегда оценивалась неясным и абсолютно неизвестным никому образом. Будь то удача или поражение, оно казалось бы всегда зависело от Его Величества Случая.
Все живущие по вере Ордена вечно пребывали в муках сомнений о том, что день грядущий им готовит. Бремя постоянного беспокойства заставляло людей быть готовыми обвинить в инакомыслии любого — будь-то друг или член семьи, лишь бы избежать дурной воли рока.
Как и многие другие, Джегань надеялся заслужить расположение Никки такими нелепыми заигрываниями. Он любил ощущать себя привлекательным и обольстительным. И, если ему это казалось нормальным, то для неё уж точно было неприемлемо.
Никки не поддалась первому впечатлению. Она помнила о металлическом ошейнике, не дающем ей доступа к своему дару. Невзирая на это, она не собиралась делать вид, что слова Джеганя произвели на неё впечатление, и не собиралась поддаваться его обличённой в добрые намерения похоти.
Раньше, даже имея доступ к своему Хань, настоящей защитой ей служило безразличие касательно того, что с ней произойдёт. Тогда, магическая сила не могла спасти её от способности Джеганя
