Озадаченная, Рэйчел не могла и предположить, что всё это значит. Она сунула вещицу в карман.
— Оно волшебное? — спросила Рэйчел.
— Нет, — ответила женщина. — Не волшебное. Но оно тебе понадобится.
— Это меня спасёт?
— Мне пора, — сказала женщина.
Рэйчел ощутила поднимающийся в горле ком.
— Может, посидите у огня ещё немного?
Женщина взглянула на неё понимающими, добрыми глазами.
— Думаю, можно.
Рэйчел почувствовала, как её руки снова покрылись гусиной кожей. Она знала, кто была эта женщина.
— Мама?
Женщина мягко погладила Рэйчел по голове. Печально улыбнулась. По её щеке покатилась слеза. Рэйчел знала, что мама давно умерла, по крайней мере, ей так говорили. Может быть, это был добрый дух её матери.
Рэйчел раскрыла рот, чтобы заговорить, но мать мягко заставила её замолчать, прижав голову Рэйчел к себе.
— Тебе надо отдохнуть. Я посторожу. Спи. Со мной ты в безопасности.
Рэйчел так устала. Она прислушалась к чудесному звуку биения сердца своей матери. Она обхватила мать руками за талию и уткнулась в неё лицом.
В голове Рэйчел роились тысячи вопросов, но, казалось, с комом в горле она не смогла бы выговорить ни слова. Да и потом, не очень-то ей хотелось говорить. Сейчас ей хотелось просто сидеть вот так в объятиях материнских рук.
Как бы она ни любила Чейза, это ощущение было настолько непохожим ни на что другое, что она просто не могла бы сравнить его с чем-то ещё. Она неистово любила Чейза. Это было в своём роде чудесно. Будто две половины одного целого.
Рэйчел поняла, что заснула, только когда открыла глаза на рассвете. Тёмно-лиловые облака, казалось, пытались скрыть первые лучи на востоке неба.
Она резко села. От костра остались лишь холодные угли. Она была одна.
Прежде чем она успела подумать о чем-то ещё, прежде чем расстроиться, она поняла, что должна спешить.
В яростном порыве она быстро собрала свои немногочисленные пожитки — одеяло, огниво и кремень, бурдюк — засовав их в седельный мешок. Лошадь паслась неподалёку, наблюдая за ней.
Нужно было следить, чтобы не загнать лошадь до смерти. Если лошадь умрёт, Рэйчел снова окажется только на своих двоих.
И тогда призраки-кулдыки точно её схватят.
Глава 25
Кэлен обеими руками нежно обняла откинутую и дрожавшую руку Никки. Она надеялась, что это прикосновение, этот простой знак внимания, сможет хоть немного утешить Никки. Кэлен хотелось хоть чем-то помочь ей, поскольку её переполняла боль и сочувствие.
Прошедшая ночь была устрашающей, чудовищной. Джегань часто швырял пленных женщин на своё ложе. Он зачастую травмировал их, либо по той простой причине, что не собирался контролировать собственную силу, либо специально старался причинить им зло, когда они отказывались ублажать его.
Но с ней всё было по-другому. На Никки он изливал всю свою острую ревность.
Он никогда не причинял вред ни одной из тех других женщин тем способом, каким он это делал с Никки. Кэлен считала, что у него на уме была навязчивая идея сравнять счёт, заставляя Никки расплачиваться за её неверность.
И в то же время, в какой-то степени, наряду со своими действиями, Джегань показывал Кэлен, что её ожидает с того момента, когда к ней вернётся память.
Кэлен пыталась выбросить из головы, чтобы не потерять здравый рассудок и не мучиться оттого, что он творил на её глазах. Вместо этого, она сосредотачивалась на настоящем и будущем.
Она отняла одну руку и повернулась, чтобы дотянуться до бурдюка с водой, лежащего на полу неподалёку. Никки слегка прихватила другую оставшуюся руку, очевидно напугавшись, что может потерять этот знак человеческого сострадания.
— Вот, — почти шёпотом произнесла Кэлен и поднесла бурдюк к губам Никки. На её лице и волосах были засохшие брызги крови.
Кроме как еле-еле держаться за руку Кэлен, Никки не проявляла никакой другой реакции.
— Пей, — настаивала Кэлен. — Это вода.
Никки не выказала никаких усилий, чтобы напиться, и потому Кэлен пропустила небольшую струйку воды по разбитым губам и в рот. Та глотнула, потом мотнула головой от бурдюка и вскрикнула от боли.
— Шшш, — встревожилась Кэлен. — Я знаю, тебе больно, но постарайся оставаться тихой. Ты должна попытаться попить. Твоему организму вода сейчас просто необходима. Когда твоё тело ранено, ему необходима вода, и тогда ты поправишься.
Если учесть, как он её душил, пока бранился в бешенстве, то было вообще чудо, что Джегань не переломил трахею Никки. От его мощных рук остались страшные синяки на шее, хотя, далеко и не только на шее.
Голубые глаза Никки медленно начали открываться и пытались сосредоточиться на лице Кэлен. Кэлен была внизу и сидела на полу рядом с ложем. Она наклонилась поближе к Никки, и говорила как можно тише, чтобы её голос не был слышен за пределами спальни.
Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, как она говорит с Никки. Никки тоже очень не хотелось, чтобы Джегань узнал, что она может видеть Кэлен.
Кэлен решила, что если нет в том абсолютной необходимости, то будет мудро не наделять врага какими бы то ни было знаниями. Скорее всего, Никки придерживалась того же мнения.
Насколько бы неудобно не было перегибаться через край ложа, Кэлен не рисковала вставать с ковра. Она знала последствия, если Джегань проведает, что она встала, в то время, как он приказал ей оставаться на полу.
Зазубренная глубокая рана, полосой рассекавшая правую сторону её лба, всё ещё кровоточила. Когда он ударил кулаком по касательной, кольца на его пальцах глубоко рассекли её кожу.
Кэлен оторвала небольшой кусок ткани, свернула её и мягко приложила вдоль раны на лбу Никки, прижимая вспоротый кусок кожи на место, она придавила, пытаясь остановить кровотечение.
В считанные мгновенья ткань пропиталась кровью. Несмотря на всё своё стремление помочь, она только и могла, чтобы частично остановить кровотечение, да предложить глоток воды.
Рана от проткнутого кольца сквозь нижнюю губу Никки продолжала медленно сочиться, оставляя полоску крови на подбородке и на шее, но она была не так серьёзна, как рана на лбу, и потому Кэлен не пыталась что-нибудь с ней делать.
Она аккуратно стянула прядь светлых волос, прилипших к лицу Никки.
— Мне так плохо оттого, что он с тобой сделал.
Никки слегка кивнула, её подбородок немного подрагивал и она еле сдерживала слёзы.
— Мне так сильно хотелось остановить его, — призналась Кэлен.
По щеке Кэлен покатилась слеза, и Никки, тыльной стороной пальца, смахнула её.
— Ты бы этим ничего не добилась, — утешила её Никки, — Ничего не добилась.
Её голос был слаб, но, несмотря на это, в нём по-прежнему оставалась нежная благосклонность. Этот голос абсолютно точно соответствовал всему остальному в ней.
Кэлен никогда бы не смогла предположить, что такой красивый голос был в состоянии выразить то праведное презрение, которое она высказала в лицо Джеганю.
