Магистром Ралом.
Скрестив руки, Хильдемара высказала все, что думает по поводу счастливой четы, не выбирая выражений.
Прислуга и те, кто работал в поместье, отлично знали невоздержанность госпожи Шанбор на язык, однако народ считал ее пречистой дамой, с чьих уст не могут сорваться никакие грубые слова. Хильдемара знала, какова ценность популярности. Когда она — госпожа Шанбор, любящая супруга министра культуры, защитница жен и матерей — отправлялась в поездку по стране, рассказывая гражданам о добрых делах своего мужа — а попутно продолжая культивировать тесные взаимоотношения с богатыми пекарями, — ее встречали с раболепием не меньшим, чем Мать-Исповедницу.
И теперь ей больше, чем когда бы то ни было, нужно безупречно сыграть свою роль, если они хотят добиться успеха.
Далтон выпил еще вина и продолжил:
— Мать-Исповедница с Магистром Ралом несколько раз встречались с Директорами, и я слышал, что Директора выразили свое удовлетворение честными условиями, предложенными Магистром Ралом, его доводами и благородством цели.
Кулаки Бертрана сжались. Желваки на скулах напряглись.
— Во всяком случае, — добавил Далтон, — в присутствии Магистра Рала выражали удовлетворение. После того, как Магистр Рал отправился в поездку по стране, Директора, по здравому размышлению, изменили свои позиции.
Далтон пристально посмотрел в глаза министру и Хильдемаре, желая удостовериться, что целиком овладел их вниманием, и лишь затем продолжил:
— И это большая удача, если учесть то, что только что произошло.
Министр, в свою очередь, внимательно посмотрел на Далтона:
— И что же произошло?
Далтон под столом нашарил руку Терезы.
— Министр Шанбор, госпожа Шанбор, с прискорбием должен сообщить вам, что Суверен скончался.
Вздрогнув от неожиданности, Тереза ахнула и тут же прикрыла лицо салфеткой, чтобы гости не видели ее слез, — она не могла позволить себе плакать на публике.
Бертран впился взглядом в Далтона.
— А я считал, что ему стало лучше.
Министр вовсе не желал выразить свое недовольство, однако в его взгляде явственно читалось подозрение: неужели Далтону хватило духу совершить такое и если хватило — то с чего это вдруг Далтон отважился на подобный дерзкий шаг?
Министр, безусловно, был доволен столь своевременной кончиной старого Суверена, но любой намек на то, что смерть правителя была вызвана не слишком естественными причинами, способен разрушить все, ради чего они трудились так долго и упорно.
Далтон, нисколько не смутившись, наклонился к министру.
— У нас серьезные трудности. Слишком многие хотят проставить кружок, проголосовать за Магистра Рала. Мы должны превратить это в выбор между возлюбленным великодушным Сувереном и человеком, который — вполне возможно держит в сердце злые намерения. Как мы уже предварительно обсуждали, мы должны произвести поставки нашему... пекарю согласно договоренности. Теперь нам следует занять более жесткую позицию в отношении союза с Магистром Ралом, несмотря на весь сопряженный с этим риск. — Далтон заговорил еще тише:
— Нам нужно, чтобы ты занял эту позицию как Суверен. Ты должен стать Сувереном и огласить эти слова.
Бертран расплылся в улыбке.
— Далтон, мой верный и могучий помощник, ты только что заслужил очень важное назначение — пост министра культуры очень скоро сделается вакантным. Наконец-то все стало на свои места.
На лице Хильдемары читалось изумленное — но довольное — недоверие. Она знала, сколько охранных рубежей возведено вокруг Суверена. Знала — потому что сама пыталась пробиться сквозь них и не смогла.
Судя по выражению ее лица, она уже видела себя в роли жены Суверена, боготворимой, как добрый дух в мире живых. Ее слова обретут весомость куда большую, чем какой-то супруги министра, положение которой буквально мгновение назад было очень высоким, а теперь казалось мелким и недостойным.
Хильдемара, перегнувшись через мужа, нежно схватила Далтона за запястье.
— Далтон, мальчик мой, ты куда лучше, чем я думала, — а я ценила тебя очень высоко. Я и представить себе не могла, что возможно... — Она улыбнулась и замолчала.
— Я выполняю мой долг, госпожа Шанбор, независимо от сложности задания. Я знаю, что важен лишь результат.
Хильдемара еще раз сжала ему руку. Далтон еще ни разу не видел, чтобы она была так довольна его деятельностью. За решение проблемы с Клодиной Уинтроп он не удостоился и кивка.
Кэмпбелл повернулся к жене. Он был осторожен — его шепота Тереза не слышала.
— Тэсс, ты в порядке? — Он нежно обнял ее за плечи.
— Ой, Далтон, как мне его жалко! — всхлипнула Тереза. — Нашего несчастного Суверена. Да позаботится Создатель о его душе в том чудесном месте, куда он попал в загробном мире!
