Вот и вся победа.
Поморщившись, Джонни снова вызвал Альмо Пайера и отменил свое распоряжение о приостановке работ по обслуживанию корабля.
В оставшееся время нужно было успеть провернуть уйму работы по передачи своих обязанностей преемнику. Не осталось даже минуты, чтобы как следует попрощаться с семьей. Это добавило еще толику боли к его пирровой победе, и ему очень не хотелось, чтобы Рей это заметил.
Но самым худшим было то, что на борту корабля ему совершенно нечем было занять свои мысли. Во время его первого путешествия к неизвестной планете четверть века назад рядом с ним находились его товарищи-колонисты и масса магнитных карточек с информацией, добытой отрядом исследователей, которые необходимо было изучить за время перелета. На корабле же Рея вместе с четырнадцатью бизнесменами находились еще тридцать шесть человек, но ни с одним из них Джонни не хотел сближаться. И никто ни единого слова не сказал о том, имелась ли на борту информация о предстоящей войне.
В течение первых двух недель Джонни ничем не занимался. Большую часть времени он проводил у себя в каюте в который уже раз перечитывая данные, которые приготовил для рассмотрения Центральным Комитетом.
Однажды утром он проснулся со странным ощущением тревоги. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать то, на что уже среагировало подсознание: в течение этой ночи корабль перешел из ничейного пространства в проходивший по территории Трофтов Коридор. Знакомое ощущение вражеского присутствия пробудило в нем дремавшие до поры инстинкты Кобры, а политик преобразовался в воина. Ощущение беспомощности перешло в состояние решительной готовности, так как военные ситуации беспомощности не терпят.
День свой Джонни начал по-военному: с обследования территории. В течение нескольких часов он облазил корабль вдоль и поперек, разузнав о нем все, что только возможно, составив мысленный список сильных и слабых сторон и прикинув в уме различные боевые ситуации. Он узнал имена всех четырнадцати членов экипажа и шести пехотинцев, изучил их лица и попытался представить себе, как они будут вести себя в экстренной ситуации. С пассажирами дело обстояло куда проще. Располагая свободным временем, они охотно играли с ним в игры и просто беседовали. Не один раз Джонни пожалел, что оставил дома Колли Холлорана. Но даже и без профессиональной сноровки приятеля в области психоанализа он вскоре и сам разделил пассажиров на две категории: «плавающие» и «замороженные». Первые – это те, которые в состоянии справиться с кризисом, может быть, даже адаптироваться к нему. Вторые на это, похоже, не способны. Первую группу возглавляли два исполнительных полевых коммивояжера, которых Джонни стал вскоре рассматривать как своих друзей и потенциальных союзников. Ими были Дру Куорахайм, представительница фармацевтической компании, чье лицо и суховатый юмор напоминали ему Илону Линдер. Вторым был Рандо Хармон, интересы которого вращались вокруг редких металлов и иногда вокруг Дру Куорахайм. Временами Джонни казалось даже, что Дру льнула к нему только потому, что хотела использовать его в качестве щита против излишней напористости Хармона. Но вскоре, когда стало ясно, что ничего серьезного в напористости Хармона не было, он понял, что она ведет изощренную игру, придуманную только для того, чтобы ее участники могли развеяться и сконцентрироваться на чем-нибудь еще, кроме мрачных мыслей о военных кораблях Трофтов.
Он играл в шахматы с Дру и Хармоном, следил за продвижением корабля, а когда поздним вечером оставался один, раздумывал над тем, что можно предпринять, чтобы остановить войну или хотя бы отвести ее от Авентайна. А еще он пытался определить, когда Трофты предпримут нападение на «Менссану», если они вообще намерены его предпринимать.
Наконец это произошло на расстоянии двадцати пяти световых лет от Доминиона.
По корабельному времени был вечер. Большая часть пассажиров собралась в комнате отдыха, разбившись на группки по два-три человека. Они непринужденно беседовали, выпивали или развлекались играми. За дальним столиком сидели Джонни, Дру и Хармон. Они попивали легкое авентайнское шерри и неторопливо вели довольно несуразную партию в шахматы, которую пытались разыграть втроем.
Красным фигурам Джонни страшно не везло, и они все время проигрывали.
– Вы, конечно, понимаете, что такое ваше сотрудничество – доказательство тайного соглашения между вашими двумя компаниями. Если я проиграю эту игру, клянусь, мне придется подать жалобу сразу, как только мы прибудем на Эсгард.
– Никогда не представал перед судом, – проворчал рассеянно Хармон.
Ему было над чем поразмышлять. Дру медленно, но верно теснила его короля, в то время как большая часть фигур ничем не могла помочь.
– Дру несомненно работает по совместительству в аппарате Объединенного Командования.
– А что, я была бы не против. Хоть дело бы нашлось для меня во время войны. Тем, кто способствует расширению рынка, совершенно нечего делать, когда он сворачивается.
В течение нескольких минут был слышен только звук передвигаемых фигур, так как Дру с удвоенной силой возобновила свои атаки. Хармон защищался, а Джонни, пользуясь короткой передышкой, перестраивал свои фигуры. Хармон отставал на один ход и терял преимущества своего удобного расположения ладьи.
– Скажи-ка мне еще раз об этом тайном соглашении, – попросил он, когда горячка немного поулеглась.
– Ошибки тут быть не может, – сказал Джонни. Хармон простонал и сделал глоток из своего стакана.
– Похоже, последний авентайнский шерри, который мы пьем. По возвращении домой еще не скоро представится случай снова отведать его, – заметил он. – Очень жаль.
– Всегда жаль, когда война, – Джонни помолчал.
– Скажи мне, что думают в деловых кругах Доминиона О предстоящих военных действиях?
Дру хмыкнула.
– Надеюсь, ты говоришь не об изготовителях военных кораблей и военного оснащения?
– Нет, я имею в виду компании, подобные вашим, от имени которых вы работали на Авентайн. Быть может, это также касается Трофтов, кто знает? Как ты уже сказала, Дру, вы теряете начавший было расти рынок.
Она взглянула на Хармона.
– С потерей Авентайна – да. Но я должна сказать, что ни одна из наших компаний с Трофтами дела не имеет. Купол очень осторожен с выдачей лицензий подобного рода. Но в одном ты прав. Похоже, внешние колонии будут утрачены.
– Все, кто работает с вами, чувствуют примерно то же, – добавил Хармон. – Но нет никакой возможности что-либо изменить.
– Единственное, на что можно уповать, так это на первую атаку. Надеяться на то, что она будет проведена настолько блистательно и расчетливо, что война закончится еще до того, как она успеет нанести значительный урон.
Дру переместила пешку и тем самым подвергла короля Хармона новой опасности, одновременно блокируя продвижение еще уцелевшей ладьи Джонни.
Хармон махнул в сторону доски рукой.
– Если бы Звездные Силы имели мозги, то они назначили бы Дру… – вдруг он осекся. – Что это было?
Джонни тоже почувствовал далекий, но различимый грохот, словно кто-то уронил чрезвычайно тяжелый гаечный ключ в районе отсека двигателей «Менссаны».
– Мы только что вырвались из гиперпространства, – спокойно заметил он, отодвигая стул и оглядывая комнату. Было похоже, что больше никто не ощутил толчка.
– На таком расстоянии?
– Дру нахмурилась.
– Разве с тех пор, как мы идем по территории Трофтов, прошли три недели?
– Это могло произойти помимо воли, – Джонни встал. – Оставайтесь здесь. Я схожу на капитанский мостик. Пока ничего не говорите остальным. Нет смысла приводить людей в возбуждение, пока мы сами не выясним, что происходит.
