Леннар. Книга Бездн

к примеру, связаться с Академией, — было невозможно: камера разгорожена решетками, до лежащего у стены прибора связи не дотянуться…

Распоряжение брата Моолнара было выполнено (с согласия Стерегущего Скверну): их прекрасно накормили и напоили — не развязывая рук, — смыли с тел кровь и пот, обработали раны и наложили на них повязки. Впрочем, и Лайбо и Леннар слабо чувствовали ход времени и то, что с ними делают по мере истечения этого времени.

Они предпочитали не разговаривать ни друг с другом, ни тем паче с заботливыми тюремщиками. О чем?… И так ясно, что миссия безнадежно провалена, Бреник, Инара и Кван О погибли, а то, КАК о них заботятся сейчас, сдувая пылинки и кормя превосходной пищей, — суть грозное преддверие страшной кары, которая уготована обоим. Стерегущий Скверну, который долгие годы мечтал встретиться с Леннаром и показать ему всю глубину своей ненависти, даже НЕ СПУСТИЛСЯ к ним. Наверное, еще не время. Боги, что же будет, когда это время придет?…

Леннар не сомневался, что Храм готовит ему какую-то особую муку. Не распаленные ненавистью Ревнители, не Стерегущий Скверну с пылающим злобой взором — не они обрекут его на позорную смерть. Наверное, храмовники предпочитали свершить отмщение с холодными головами, с трезвым, не замутненным бешеными страстями рассудком. Кара за преступления против Храма должна выглядеть как промысел богов, и храмовники конечно же понимают это. Нет, не они!.. Не они обрушат кару на голову предводителя Обращенных! Сами БОГИ накажут этого мятежника, еретика, подлого святотатца, дерзнувшего потрясти столпы Благолепия и едва не разрушившего их! Но еще есть время все исправить!..

— Еще есть время, — повторял в своих покоях бледный, торжествующий Омм-Гаар, сжимая и разжимая мощные кулаки, — еще есть время, и, клянусь пресветлым Ааааму, это будет сокрушительное возмездие!!!

К Гаару явился служитель Караал и спросил, отчего Стерегущий Скверну таит плененного главу мятежников в каменном мешке узилища? Караал считал необходимым, чтобы Леннара узрела Аллианн. Дескать, необходимо, чтобы Пресветлая проникла своим всевидящим взглядом в черную душу того, кто смутил умы сирых и бедных, сбил с пути Благолепия столь многих; богиня должна знать в лицо того, кто увлек за собою во тьму неверия тысячи заблудших, родившихся под сенью светоносного Ааааму. Долго, темно и неясно говорил Караал, настаивая на том, чтобы Леннара привели пред очи Аллианн, и что лично он, брат Караал, как служитель богини и тот, кто разбудил ее, требует, чтобы это произошло немедленно.

— Нет, — величаво ответил Омм-Гаар, — не пристало Пресветлой касаться его взглядом прежде, чем он окажется под смертной мукой, а потом и в огне гибельном, неизбывном!.. Я даже Верховному предстоятелю не сообщил о нашей победе… о поимке главного мятежника… не время!..

Говоря это, грозен и величествен казался Стерегущий Скверну. Не могло возникнуть и тени сомнения в том, что он будет твердо стоять на своем решении. И не возьмет своего слова назад.

Караал побледнел и выбежал вон, чуть пошатываясь. В своей келье он обрушился на ложе, зарыв лицо в сложенные ладони, и долгое время лежал неподвижно. Потом встал и, переставляя одеревеневшие ноги, отодвинул одну из плит пола. Под ней был тайник. Оттуда Караал вытянул книгу в переплете из грубой бычьей кожи, с черным тиснением. Открыл. Нескольких страниц в книге не хватало, они были вырваны, что называется, с мясом.

Впрочем, ТО, ЧТО ИНТЕРЕСОВАЛО Караала, находилось на уцелевших страницах. Бывший Курр Камень перелистнул книгу и, найдя то, что искал, прочел:

«…Прежде чем сочтешь себя предателем, дважды предашь Его в руки злейших врагов; и уверовать в спасение еще труднее, нежели воспламенить воду или рассмешить мертвые камни! Но не предатели, а усомнившиеся и малодушные погубят Его».

— «Дважды предашь Его»! — повторил служитель Караал.

И совсем другие слова всплыли в его разбереженной памяти. Слова, которые стояли на вырванных несколько лет назад страницах, тогда, в день смерти прежнего главы Храма: «…падет Храм у стоп ЕГО, обагренных кровью Бога, и рухнет в черную пропасть, сползет во чрево земли, разорванный надвое; ибо стоит на проклятии».

Караал вытянул из-под одежды маленький образ пресветлой Аллианн, находящейся здесь, в этих древних стенах, и пробормотал, с мольбой глядя на холодный лик милостивой Владычицы:

— Неужели я отдал его на смерть?… Неужели я снова отдал его на смерть? И ничего из написанного в Книге Бездн… не совершится? Нет, я понимаю, что мне следует относиться к написанному тут критически. Во всем это таится иррациональное, нелепое, я прекрасно это сознаю, но отчего же — верю?… Ведь если рассуждать логически, все это чревато прямым нарушением причинно-следственной цепочки. Нарушение, в просторечии именуемое чудом? «Падет Храм»! Глупая мифологема, которой я, старый дурак, — верю? Как и во все остальное! — Он схватился руками за голову и, плотно вжавшись лбом в ложе, скрипнул зубами: — Дурак, старый дурак!..

И тут ему показалось, будто еле заметно, едва уловимо — вздрогнули стены. Словно чья-то громадная рука толкнула их.

Мучительное и в то же самое время завораживающее ощущение того, что это УЖЕ БЫЛО, вдруг наполнило Караала.

— …Это еще что такое? — Сказав это, Лайбо перевернулся на другой бок и вопросительно взглянул на Леннара. Добавил хрипло: — Мне показалось, что дрогнули стены.

— Мне тоже.

— Значит, так оно и есть. Сразу двоим не может показаться одно и то же.

— Это точно, — механически выговорил Леннар.

— Как ты думаешь… нас скоро прикончат?

— Хороший вопрос. Должен тебя огорчить. Мне кажется, что скоро нас как раз не прикончат. Нас будут приканчивать долго и с расстановкой. На это здешние жрецы мастера.

— Может, даже перед смертью соизволят показать нас нынешнему идолу Ланкарнака — этой новоявленной богине Аллианн, которую, как говорят, вытащили прямо из грота Святой Четы, — непочтительно высказался Лайбо. — Очередная шарлатанская выходка жрецов.

Леннар молчал.

— Ты о чем думаешь? — снова сунулся Лайбо.

— Я? Да так… Перебираю, кто бы мог нас предать.

— Предать?

— А что, ты полагаешь, Ревнители появились случайно? Они же ОЖИДАЛИ нас у Дымного провала.

— Это верно…

— Впрочем, нет смысла гадать. Даже если удастся определить, что это за тварь, все равно никакого толку.

— Я сожалею, что нас не убили там, вместе с нашими, — медленно выговорил Лайбо. — Теперь будем подыхать на потребу публике. Конечно, из нашей казни устроят очередное впечатляющее зрелище на площади Гнева! Небось уже воздвигают эшафот, такой пышный и основательный, что под ним можно жить! Лучше бы я погиб, как Кван О, — в бою.

— Да что теперь говорить…

Лайбо был прав в одном и совершенно не прав в другом.

Правота его была в том, что действительно на площади Гнева воздвигался внушительный эшафот, каких еще не видывали в Ланкарнаке: высотой в пять анниев, о пятидесяти ступеньках.

Эшафот был обит мутно-зеленой тканью, цветом позора и измены. Ступени были застелены зеленой ковровой дорожкой. На самом эшафоте стояли два столба, один повыше, другой пониже; впрочем, по сценарию казни, тщательно выписанному Храмом, до столбов дело должно было дойти лишь в последнюю очередь. А до этого… Череда пыточных приспособлений была выстроена на эшафоте, и у каждой стоял человек в длинном бесформенном балахоне, перехваченном под мышками веревкой. Голова каждого была тщательно замотана повязками, оставались только прорези для рта и глаз.

Напротив эшафота воздвигали еще одно недолговечное сооружение. Впрочем, по размерам оно