новости...
— Ядерные удары могут быть нанесены подло, легкими единицами флота, а всю вину за его применение Сетад-э Бозорг постарается списать на так называемых манихеев. Так знайте же, господа конкордианские адмиралы и генералы, заотары и пехлеваны. Выступить на последний бой с нашим флотом и погибнуть — ваше право. И я вам могу гарантировать: вы погибнете все. Но даже не надейтесь погубить нас. На космодром Керсасп-Центральный крупнейшими транспортными кораблями Великорасы типа «Нейстрия» доставлены два уникальных, единственных в своем классе излучателя противоатомной системы «Nigredo». Они названы «Иван» и «Мария». Системы дистанционной трансмутации построены на нескольких ваших планетах, господа конкордианцы, подобные системы построены на наших планетах. Но только «Иван» и «Мария» достаточно компактны для того, чтобы можно было осуществить их межзвездную переброску в собранном виде. И только мы смогли решить проблему энергоснабжения трансмутационных излучателей при помощи ТЛ-станций, размещенных на борту двух других большегрузных транспортов типа «Нейстрия». Радиус действия наших установок позволяет надежно защитить от ядерного оружия не только войска на поверхности планеты, но и флот на орбите. Противоядерный зонт над нашими силами вторжения раскрыт. И теперь выбор за вами, господа конкордианцы. Испробовать нашу систему противоатомной обороны на прочность, а затем получить ядерный удар возмездия или сохранить свою цивилизацию, смирившись с неизбежным.
Речь Пантелеева гремела над космодромом. Она рвалась из запущенных с борта флуггеров агитационных зондов и разносилась над всеми уцелевшими узлами сопротивления клонов. Шла открытым текстом по всем каналам. Апеллировала к клонам с сотен тысяч листовок.
Адмирал раскрыл все карты.
Поначалу я просто перестал понимать, на каком свете нахожусь. Так легко и беззаботно указать клонам фокус концентрации военных усилий — «большие гансы»?..
Ведь это слышат клонские офицеры в своих бункерах. И где гарантия, что у них обрублены все каналы связи со своим флотом, изготовившимся к Х-броску и атомному удару? А если речь Пантелеева будет оперативно доведена до сведения адмирала Шахрави, что помешает тому изменить на лету план своего контрудара? Сперва приложить все усилия к тому, чтобы уничтожить трансмутационные излучатели на «Саксонии» и «Тюрингии», а затем отдать приказ «манихейским» фрегатам и мониторам на применение ядерного оружия?
Но тут я вспомнил странную конструкцию УБС-3, которую видел час назад на орбите Паркиды в одном ордере с нашими ударными авианосцами. И на меня снизошел свет истины.
Из пробоин в бортах «Нейстрии» валил дым. Ветер растрепывал его на клочья и по всему космодрому растекался сизый туман.
«Тюрингия» уже успела выгореть почти целиком.
Силовые кабели были перечеркнуты пунктиром воронок.
Клоны рвались к «большим Гансам», не считаясь с потерями. И кое-что у них получилось.
Но не считаться с потерями можно по-разному. В тот день они превзошли самих себя.
Адмирал Шахрави сделал выводы из речи Пантелеева. Его авианосцы и линкоры появились из Х- матрицы над ночной стороной Паркиды, прикрываясь от линейных сил нашего флота диском планеты. Это было тактически грамотно.
При этом прыжок клонами вынужденно рассчитывался таким образом, чтобы оказаться к Паркиде как можно ближе. Для ракетной атаки против нашего главного плацдарма высадки это давало известные преимущества. Но на такой риск можно было идти только из желания поразить «большие гансы» любой ценой. Из-за неизбежных погрешностей конкордианское соединение понесло потери уже при Х-переходе: авианосец и два фрегата материализовались непосредственно в верхних слоях атмосферы Паркиды. Для обычного звездолета это верная гибель.
С клонских авианосцев стартовали эскадрильи штурмовиков «Кара» и торпедоносцев «Фраваши».
Львиная доля клонских флуггеров была брошена не против наших крупных боевых кораблей, а на уничтожение «больших Гансов». При этом истребительное прикрытие ударных эскадрилий было недостаточным.
Тяжелые «Хагены» и верткие «Орланы», «Горынычи», «Дюрандали» и «Ягуары» — несколько мощнейших истребительных заслонов поджидали клонских пилотов на орбите и в небе над покоренной «Крепостью Керсасп».
Над терминатором и над всей дневной стороной Паркиды развернулась яростная воздушно-космическая битва.
Тем временем конкордианские линкоры выпустили ракеты «космос-поверхность» и, продолжая орбитальное движение в обществе фрегатов, столкнулись со своими бронированными оппонентами из России, Европы и Южной Америки. Но если конкордианцы были вынуждены полагаться только на мощь своей бортовой артиллерии, Пантелеев мог швырнуть на чашу весов еще и торпедоносные эскадрильи семи ударных авианосцев.
Линейное сражение было проиграно клонами за полчаса, проиграно страшно и безнадежно.
Но зато — пять попаданий в «Нейстрию».
Полное уничтожение «Тюрингии».
Разрушенные силовые коммуникации.
Казалось бы, наш ядерный зонтик, расхваленный Пантелеевым, уничтожен?
Клоны полагали — несомненно.
И вот тогда на сцене появились «манихейские» фрегаты, которые выпустили в обшей сложности девяносто торпед и ракете ядерными боевыми частями. Некоторые фрегаты были уничтожены нами сразу после первых же пусков, другие прожили минут десять—пятнадцать...
Но свое черное дело они сделали: торпеды направились к своим жертвам. Большая часть была нацелена на наши тяжелые корабли, меньшая — в атмосферу над Керсаспом. Эти, последние, были наиболее опасны. Одного термоядерного взрыва могло хватить, чтобы уничтожить наш десант полностью.
В ту секунду я находился на борту транспортно-десантного вертолета В-31, ласково прозываемого в армии где «володькой», а где «валечкой», и смотрел на Керсасп с высоты пятьдесят метров.
Керсасп был охвачен организованной паникой. Большинство танкодесантных кораблей взлетело и старалось уйти хоть куда, лишь бы подальше. Пехота разбегалась по укрытиям.
А прямо под нами белел «Святой Дамиан». По-хорошему, сразу после того, как пара горящих клонских штурмовиков протаранила «Нейстрию» и стало ясно, что ядерный удар по Керсаспу неизбежен, госпитальному кораблю надо было взлетать.
Тогда у него имелись шансы успеть выйти из атмосферы и прикрыться защитным полем.
Но «Святой Дамиан» стоял. И было ясно, что никуда он не уйдет. Потому что не может: несколько больших пробоин свидетельствовали о том, что досталось и ему.
Монитор «Измаил», на котором держал флаг вице-адмирал Лещенко, заместитель Пантелеева, на моих глазах оторвался от бетона. Если бы наш вертолет прилетел минут на пять раньше, я бы, наверное, успел попасть на борт монитора.
Я бы мог войти на КП вице-адмирала Лещенко. Стать тихонечко за спиной у штабных операторов. Своими глазами увидеть роковые секунды сражения на тактических экранах.
Слушать страшный отсчет времени по ядерным торпедам, буравящим стратосферу над Керсаспом...
Направляющимся к «Адмиралу Нахимову»...
«Бентисикоди Майо»...
«Дзуйхо»...
«Кавказу»...
«Сталинграду»...
Но все случилось иначе.
Когда я, обдумывая на ходу речь Пантелеева, поднялся на борт «Измаила» и доложил о своем
