ли имяхранитель прочитать «роли» лунных тварей, понять, кто есть кто. Ведущего Иван определял безошибочно. Не ошибся и теперь. Удар нашел горга еще в полете.
«Есть! Не жилец», – крякнул Иван, отбросив уже безжизненное тело. Стремительно развернулся и принял вторую тварь на предплечье в толстом кожаном щитке. Еле-еле устоял. Сильнейший удар сотряс обломка, когда лунный зверь широченной грудью налетел на имяхранителя. Несколько шагов Иван отдал погашению бешеной силы рывка. Пятясь, бросил кистень, свободной рукой ухватил тварь под пастью. Развернувшись, впечатал горга спиной в землю. Зубы хищника, коротко лязгнув, соскочили с предплечья Ивана. Лунный зверь отчаянно засучил лапами, но пальцы обломка, словно клещи, сжимались на его горле все сильнее и сильнее. Имяхранитель навалился всем весом на тварь, смял судорожное сопротивление. Достал нож и дважды всадил в бок хищника. Горг взвыл, конвульсивно дернулся и затих, отвалив голову набок и высунув длинный язык.
Иван тяжело поднялся. Ноги тряслись, руки дрожали. Непонятно откуда взялась кровь – перепачкал куртку и штаны. С горгами всегда так, непременно цапнуть успеет. Что ни говори, быстрая тварь, хорошо еще голову на плечах сохранил. Неровен час, без головы останешься, и сам не заметишь.
– Выдохни, – просипел Иван Пастану, что стоял рядом и от изумления держал рот раскрытым. – И не вздумай пе…
– Вива-а-ат деяниям геройским, Фортуна с на-а-ами, вра-аг бежит…
– Молчать! – Огромная ладонь, шириной с небольшую лопату закрыла певчие уста. – Не дразни судьбу, Пастан! Не ищи добра от добра! Еще одной пары горгов ты не переживешь!
Тенор хлопал широко раскрытыми глазами и беспомощно взмахивал руками.
– Ни звука! – зловещим шепотом предостерег Иван. – Обещаешь?
Пастан и рад был кивнуть, но ладонь обломка его просто обездвижила. Затылком ноктис подпирал древесный ствол, поэтому даже дернуть головой туда-сюда у Пастана не получилось. Он промычал «обещаю» и три раза кряду хлопнул глазами.
– Нагулялся? Наелся луны?
Ноктис отрицательно покачал головой. Лунная ночь столь же необходима ноктису, как воздух человеку или вода рыбе. Лишить его столь редкого «лакомства» не смог бы даже прожженный циник. Тем более – имяхранитель, чья работа – «пасти кормящиеся Имена».
– От меня ни на шаг!
Пастан с готовностью кивнул.
Дома Иван бросил перепачканную кровью одежду в угол ванной, рухнул на топчан в кабинете и тут же уснул.
– Кого еще принесло? – Иван, покачиваясь, по стенке прошел к входной двери. Колоколец истерично захлебывался бронзовым лаем. – В эту пору я сонлив, голоден и зол!
На пороге в сопровождении швейцара, добросовестного усатого толстяка, стоял давешний полицейский дознаватель. По его высокому челу ходили тучи.
– Все в порядке Фокл, это ко мне.
Швейцар поклонился и засеменил к лестнице.
– Входите, комиссар, только ничему не удивляйтесь. Сейчас не самое подходящее время для приборки.
Диогенус, поджав губы, переступил порог.
– Ступайте на кухню. Там безопасно.
Дознаватель удивленно вскинул брови и, проходя длинным коридором на кухню, бросил цепкий взгляд в комнаты и ванную.
– Если за беспорядок еще не забирают в полицию, уберусь я, пожалуй, завтра, – буркнул Иван.
– Вы чем-то раздражены? – усмехнулся Диогенус. – Не мой ли визит тому причиной?
– Ваш, – кивнул Иван, морщась. – Но не обращайте внимания. Со сна я раздражителен и брюзглив. Искренне считаю всех гостей непрошеными, и мне не хватает такта это скрыть. После работы я всегда такой.
– Работали?
– Минуло полнолуние, горячая пора. Сказать по чести, уже и забыл, когда спокойно любовался полной луной.
– Вы на пике популярности. Не простаиваете. Я навел справки. Очередь на вас длиною до императорского дворца.
– Вот оно, бремя славы. – Иван показал на опухшие со сна глаза. – Кофе?
– Пожалуй. Однако, напрасно корите себя за вспыльчивость. У вас на кухне рассиживается полицейский дознаватель, а вы не отпускаете любопытство на волю. Так и не спросите, что мне нужно?
– Сами скажете, – пробурчал Иван, колдуя с джезвой на огне. – Вк
Диогенус усмехнулся и умолк. Пока обломок варил кофе, комиссар пытливо осмотрел кухню. На мгновение его взгляд задержался на руках Ивана, и даже потолок с двумя гекконами не остался без внимания.
– Не стану разочаровывать, – усмехнулся Иван, наполнив чашку комиссара. – Спрошу. Так что же привело ко мне полицию? Вскрылись новые подробности?
– Отменно! – Комиссар закатил глаза. – Кофе отменно хорош! Чудный рецепт, не поделитесь? Я на глазах добрею и готов начать серьезный разговор.
– Рецепт, говорите… – Иван подвигал челюстью и помрачнел. – Пожалуй, не скажу. Носителей этого рецепта ждет страшный конец. Сначала Мария, когда-нибудь горги прикончат меня… Вы суеверны?
– Отчасти. А что?
– Ваш кофе стынет. Так что за дело?
– Заинтриговали, чего и говорить, однако рецепта кофе больше не попрошу. Я еще нужен обществу и моему императору. А дело, собственно, вот в чем. Не далее как этим утром случился неприятный инцидент, повлекший за собой тяжелые увечья для одного гражданина.
– И вы хотите знать, где этим утром был я?
– Не стану скрывать, и это тоже. Но такую чудную припухлость лица иначе как многочасовым сном не наработаешь. На ваш счет я спокоен. Но для пущей уверенности позвольте прояснить детали?
– Рад помочь, – бросил Иван.
– Разрешите закурить? Табак мне возят с Ипифиса. Душевный табачок, не находите?
– В табаке я полный профан. Не отличу запах дегтярного масла от аромата вашего душевного табака. Но курите, прошу вас. После кофе некоторые находят удовольствие в курении, знаю. Для гостей у меня имеется пепельница.
Диогенус с видимым удовольствием набил трубку, приминая табак крепкими пальцами. Запалил ее и с наслаждением затянулся. Даже глаза от удовольствия зажмурил.
– Так вот, хотел прояснить, откуда у вас на руках свежие царапины, в ванной лежит ком окровавленной одежды, а в прихожей на циновке несколько пятен свежей крови.
