добираемся до аэродрома, проводим захват. Горыныч, ты у нас самый лучший пилот — тебе и штурвал в руки. А мы с Мишелем прикрываем твой отлет. Встречаемся на озере.
— Да тут же лету пятнадцать километров, на три минуты. А вам по земле добираться не меньше часа, — проговорил Игорь.
— Ничего, подождешь, а чтобы не скучал — будем поддерживать постоянную радиосвязь.
— А лед выдержит? — засомневался Мишка.
— После высадки измерим толщину! Но, скорее всего, лед толстенный — ведь зимой сорок второго стояли жуткие морозы, — ответил я.
— Тогда, наверное, и сугробы будут полутораметровыми. Добираться до аэродрома будем весь световой день. Можем не успеть к отлету, — предположил Мишка.
— Эврика, блин!!! — заорал я. — Ну и дураки же мы! Нам вовсе не нужно переться по снегу в сорок втором году! А Горынычу не придется ждать нас после посадки!
Ребята смотрели на меня недоуменно. Пришлось давать объяснения:
— У нас в базовой реальности с дорогами болееменее нормально. Поэтому спокойно подъедем на берег озера, произведем высадку, подготовим полосу, поставим маяк и шашки. Потом сворачиваем «окно» с базовой стороны и по хорошим дорогам добираемся до аэродрома. Разворачиваем «окно», выводим «эмку» и проводим операцию. После отлета Горыныча мы с тобой, — я кивнул Мишке, — прикрыв отход, переходим на «базовую», но «окно» не закрываем, а опять сворачиваем. И уже не спеша едем на озеро, опять разворачиваем «окно» и подбираем нашего летуна.
— Ты чегонибудь понял? — хитро улыбаясь, толкнул локтем в бок Мишку Гарик.
— Неа! Только слово «окно», — скорчив дебильную рожу, протянул Суворов, но тут же рассмеявшись, хлопнул меня по плечу: — Молодца, Серега! Отличная идея!
Общий план можно было считать утвержденным. Осталось проработать детали. А также обзавестись необходимой одеждой, документами и соответствующей легендой.
В кратчайшие сроки нам пошили на заказ по комплекту черной эсэсовской униформы. Гарику с Мишкой достались петлички штурмбанфюреров, а мне, исполняющему обязанности водителя, — шарфюрера. Конечно, сначала хотели взять шмотки напрокат, на какойнибудь киностудии, но в одежде с чужого плеча мы бы выглядели ряжеными. Расположение всех знаков и регалий на мундире нам подсказал специальный консультант. Очень не хотелось завалиться на какойто мелочи, вроде Vобразного нарукавного знака, который могли носить только члены НСДАП, состоявшие в партии еще с 1933 года. В фильме «Семнадцать мгновений весны» этот знак был у всех. Но если в кино такие промахи сходили с рук, то мы поплатимся жизнью.
С документами пришлось повозиться гораздо дольше, чем в предыдущей экспедиции. Ведь то, что сошло в восемнадцатом году, не прокатило бы в развитом бюрократическом государстве. Опять пришлось обращаться к консультанту, который честно отработал свой гонорар. Но в конце концов наш принтер выдал отличные документы (лучше настоящих, как сказал Горыныч), осталось только вставить именные удостоверения в корочки установленного образца.
Подбор оружия не занял много времени. На себя навесили уже проверенные «Кедры» и «Гюрзы», а в тайники «эмки» загрузили пару «калашей» и один «ПК». В довесок Мишка всетаки прихватил огнемет «Шмель», одну из тех многочисленных «игрушек», которыми мы всетаки обзавелись. «Может пригодиться», — загадочно усмехнувшись, сказал наш бравый спецназовец.
С языком особых проблем не было. В турпоездках по Европе мы научились довольно сносно говорить на английском, французском и немецком. Так что понять собеседника могли свободно, а произношение пришлось слегка подработать. Вообще, если все пойдет нормально, то говорить нам придется только при въезде на территорию аэродрома. А для общения с солдатами охраны должно хватить нескольких фраз.
Наконец приготовления закончены, и поход начался. Прекрасным летним утром мы завели уже загруженный всем необходимым «КамАЗ» и тронулись в Ленинградскую область. (Вот хохма — город снова стал СанктПетербургом, а область осталась Ленинградской.) До предполагаемой точки высадки добрались на второй день к вечеру. Решив слегка передохнуть после довольно тяжелой поездки (перед не менее тяжелой), поставили палатку. Увлекшись разговором у костра, засиделись допоздна, но проснулись на рассвете. Надели мундиры, проверили оружие, включили рации, миниатюрные динамики закрепили на околышах фуражек, а микрофоны на воротниках. Чтобы прогнать мандраж, выпили коньячку.
— Я слышал, что пилотыкамикадзе перед вылетом тоже принимали по чашечке сакэ, — не преминул ввернуть Гарик.
— Тьфу на тебя, зараза, не каркай! — сказал мрачнососредоточенный Мишка.
— Ладно, Штирлицы, тронулись! — скомандовал я.
Открыли «окно» в торце фургона. В прошлом стоял сильный мороз, градусов под тридцать, но погода была солнечная. Ну, еще бы, в нелетную погоду немцы не стали бы проводить транспортировку. Стенки «КамАЗа» стали изнутри покрываться инеем. Я первым выпрыгнул наружу и чуть не утонул в сугробе — снега намело по грудь. Ребята выскочили следом. Некоторое время мы сосредоточенно барахтались, пытаясь продвинуться вперед.
— Да, мужики, жалко мы с собой бульдозер не взяли, — посетовал Гарик.
— Ага, и пару валенок в придачу! — поддержал его Мишка. — Колотун, однако, а мы в хромовых сапогах.
— Лезем назад, я как обычно оказался самым умным, — ответил я. В фургоне у меня были припасены и валенки и снегоступы. — А ведь хрена лысого мы здесь на машине бы проехали, даже на нашей сверхпроходимой.
На установку радиоуправляемых дымовых шашек мы потратили два часа и успели изрядно замерзнуть. Может быть, наши шикарные шинели и грели гденибудь в Берлине, но для той же цели в России они явно не годились.
— Какие же мы балбесы, — сказал Игорь, когда, закончив все приготовления к посадке, мы ввалились в базовую реальность и стряхивали снег, стоя по колено в зеленой траве. — Зачем мы эту форму сейчас напялили, ну кому тут на нас смотреть, белкам, что ли? Надо было нормальные зимние комбезы взять и пару снегоходов. А ведь теперь нам еще к аэродрому ехать через посты ГИБДД. Хороши мы будем, если нас тормознут!
— Да, накладочка вышла!
Представив себе лицо остановившего нас инспектора, мы расхохотались. Пришлось разоблачаться до пояса. Путь до аэродрома, который и в наше время был военным, не занял много времени. Гдето в километре от цели мы развернули «окно» и выгрузили «эмку». Дорога была вполне прилично укатана, и наш броневичок за пару минут домчал до КПП.
— Парни, делайте морды лопатой, — давал я последние советы. — А ты, Гарик, когда будишь с часовым разговаривать, не забывай цедить слова, как будто перед тобой быдло.
— Молчать! Не сметь говорить в таком тоне со старшими по званию! — гаркнул понемецки Игорь.
— Отлично! — похвалил я. — Так и держись, не выходи из образа!
— Давай, рули, водила!
— А мы, собственно, уже приехали!
Машина почти уткнулась бампером в ворота. Охранники, издалека увидевшие приезжих, успели выйти из будки и теперь держали нас под прицелом. Знали бы эти придурки, что броню нашего экипажа можно пробить только из бронебойного ружья. Гарик опустил стекло со своей стороны и, не дожидаясь окрика «аусвайс!», протянул наши документы. Старший по караулу стал их внимательно рассматривать. Но подкопаться там было не к чему. Тогда старший внимательно осмотрел машину, глянул на номера, приказал открыть ворота и, передавая назад документы, вежливо спросил Игоря:
— Извините, господин штурмбанфюрер, а почему вы на русской машине?
— Трофейная! — буркнул Горыныч и, почти выхватив у любопытного фельдфебеля бумаги, гаркнул мне:
— Поехали!
Так беспрепятственно мы миновали КПП. Я мельком посмотрел на солдат. По сути они уже покойники,
