ведь обратно мы будем прорываться с боем именно сквозь них. Мелькнуло румяное, курносое, совсем не арийское лицо. А ведь через десять минут именно моя пуля может войти этому парнишке в лоб. «Брось, — мысленно сказал я себе, — его никто не звал на нашу землю, а исполнение преступного приказа не является оправданием. Это доказал Нюрнбергский трибунал».
Провозившись с подготовкой места посадки, мы выбились из графика, и нужный нам самолет уже прогревал двигатели. Возле него толпилось человек десять охранников. Мы прямиком отправились к ним. «Смирно!» — скомандовал Игорь, вальяжно выходя из машины. Солдаты привычно вытянулись в струнку. Мы с Мишкой тоже покинули салон и разошлись в стороны, чтобы не перекрывать друг другу директрису стрельбы. Нервы у нас были на пределе, и секунд тридцать мы просто молча простояли. Никто не решался первым открыть огонь по живым людям, которые пока не сделали нам ничего плохого. На лицах солдат начало проступать недоумение. Поняв, что сейчас весь план может рухнуть изза нашей нерешительности, Бэтмен выхватил «Кедр» и дал длинную очередь. Половина солдат рухнула на снег, а остальные схватились за оружие. Горыныч по плану должен был захватить самолет, поэтому, обнажив ствол, наш друг рванулся к люку. Я извлек пистолеты и с двух рук завалил уцелевших охранников. Мишка, сменив магазин, стал стрелять по механикам, убиравшим колесные упоры. Через несколько секунд все было кончено. За шумом работающих двигателей нашу пальбу еще не услышали. Это давало нам лишнее время.
— Летчиков снял! — заорал Гарик, выглядывая из самолета.
«Зачем кричать, когда есть рация?» — подумал я.
— Молодец, давай выруливай на старт, нас пока не засекли, — прошелестел в динамике голос Бэтмена.
Горыныч захлопнул люк, и через минуту двигатели стали набирать обороты. Я вытащил изпод колес два последних упора, и тяжелый транспортник, постепенно ускоряясь, покатил по полосе. И тут над аэродромом взвыла сирена. Наверное, с вышки у ворот заметили лежавшие на снегу у наших ног трупы и подняли тревогу. Бэтмен молча достал из багажника «Шмель», вскинул его на плечо, и вышку слизнуло огненное облако. Сирена смолкла.
— Не люблю шума! — сказал Мишка, перезаряжая огнемет.
Но тревогу подхватили на других вышках. То там, то здесь раздавались тягучие звуки сирен. Я достал второй «Шмель», и мы стали методично уничтожать источники шума, пока к огнеметам не кончились заряды. Между тем самолет благополучно оторвался от земли и, сделав круг над полем, ушел к точке рандеву. А вокруг нас начали посвистывать пули.
— Серега, валим! — крикнул Суворов.
Мы запрыгнули в машину и погнали к воротам, на ходу Мишка, приспустив на пару сантиметров стекло, бил из «Кедра» длинными, на расплав ствола очередями, с виртуозной скоростью меняя магазины. Наконец перегретый пистолетпулемет стал плеваться пулями, а не стрелять, но «эмка» уже проскочила выжженное пятно на месте КПП. Я сунул Бэтмену свою «Гюрзу» и, наступив на педаль газа, погнал машину к КамАЗу. Погони не было…
По общему согласию янтарные панели установили в цокольном этаже Мишкиной дачи, возле сауны. Мое робкое предложение насчет музея было с негодованием отвергнуто друзьями. Теперь у нас была самая шикарная комната отдыха в Москве. Но каждый раз попивая пивко после парилки, я смотрел на эту красоту и думал: «А стоило ли это отнятых нами жизней?!»
ГЛАВА 9
После успешно проведенной операции с Янтарной комнатой мы сразу стали готовиться к новой акции. Несмотря на чуть было не закончившуюся катастрофой посадку тяжелого самолета на лед озера, покрытый полутораметровым слоем снега, Гарик горел желанием отправиться на подобную прогулку еще раз. Мишка шарил в Интернете, разыскивая новую цель и через пару дней выдал очередную сенсацию. Оказывается, при разрушении храма Христа Спасителя было безвозвратно утрачено большинство икон. Их аккуратно демонтировали, погрузили на грузовики и вывезли в неизвестном направлении. Больше их никто не видел. По отдельным косвенным ссылкам можно было предположить, что бесценное сокровище досталось американскому миллионеру Арманду Хаммеру, большому другу Советского Союза, или Элеоноре Рузвельт.
Послав Горынычу вызов, мы с Мишкой тут же кинулись на Волхонку с «глазками» в руках. Подоспевший через час Гарик застал нас бродящими по паперти собора.
— Ну, удалось напасть на след? — нетерпеливо крикнул Гарик, выскакивая из машины.
— Пока нет, уничтожение храма заняло несколько месяцев, работы начались восемнадцатого августа, пятого декабря прогремело два взрыва, иконы должны были вывезти в этом промежутке, — ответил Мишка, не отрывая взгляда от видоискателя, — а мы толькотолько добрались до начала работ.
— Есть, мужики, — порадовал я ребят, — иконы снимали несколько дней и складывали на хранение в дощатом сарайчике. Вывозили их в два этапа.
— Какие будут предложения? — спросил Гарик, раскуривая трубку. — Будем брать в пути или накроем разом перед вывозом?
— Мужики, икон много, и размер их весьма велик, — сообщил Мишка, нарезав вокруг пребывающего в прошлом сарайчика несколько кругов, — чтобы их вывезти, понадобится тричетыре «КамАЗа».
— Даже если мы купим еще два грузовика, то в центр города на них нас все равно не пустят, — сказал я. — Нужен специальный пропуск. Мало того, что добыть пропуск — большой геморрой, так ведь и стоянка рядом с храмом привлечет излишнее внимание!
— Значит, надо отследить конечную точку маршрута вывоза в тридцать первом году, — подвел итог Горыныч. — Прыгайте в «мерин», поехали!
— Чтобы не ездить два раза, ты, Мишка, следи за колонной первого этапа, а я буду следить за второй, — посоветовал я, настраивая «глазок». — А то, не дай бог, они в разные места поедут.
Опасения не оправдались — обе колонны полуторок шли в одном направлении. Слежка привела нас к воротам военного аэродрома «Чкаловский».
— Все ясно, наверняка народное достояние покинуло страну воздушным путем, — прокомментировал положение Горыныч. — Насколько мне помнится, здесь и до войны был военный аэродром. Здесь нам иконы не взять!
— Значит, устроим засаду по дороге! — решил я. — Поехали тем же путем назад, поищем подходящее место!
Место нашлось на Лермонтовском проспекте, там, где в наше время тихо угасает завод имени Ухтомского и стоят гнилые бараки поселка Калинина. Местечко и в двадцать первом веке достаточно пустынное, а в тридцатые годы двадцатого — просто глухое.
Грузовики решили остановить под видом сотрудников ОГПУ. Наша бронированная «эмка» подходила к данной эпохе почти идеально. Надо только обзавестись необходимой униформой и документами. Вопрос о дальнейшей судьбе икон даже не вставал, мы както сразу решили преподнести их в дар Русской православной церкви. Осталось только проработать вариант передачи. Уже когда обсуждался вопрос временного хранения отбитых ценностей, Мишку осенило:
— Мужики, тут даже думать нечего! На этом умирающем предприятии, — Миша показал в сторону завода имени Ухтомского, — сейчас вовсю сдаются складские помещения. Давайте арендуем подходящее на йод ставную фирму. Когда возьмем груз, далеко возить не придется. Сложим иконы там, а потом позвоним властям — мол, забирайте!
— Отличная мысль, Миха, так и сделаем, — поддержал его Горыныч. — Давайте решать, какую колонну будем брать!
— Что решать? Будем брать обе! — ответил я.
— Но ведь если возьмем первую, то вторую нам не взять — охрана будет настороже, да и маршрут могут изменить!
— Первую будем брать в одной реальности, а вторую в другой, — пояснил я. — Что нам стоит открыть «окно» два раза?
