осанну. — Тогда лишь гений вашего величества уберёг нас от поражения. Однако сейчас стоило бы позаботиться, чтобы ваш будущий наследник, рождения коего вся страна ожидает в радостном нетерпении, был избавлен от необходимости проливать кровь французов на поле боя. Франция будет в безопасности, если за её интересы станут воевать другие.
— Например, турки, — король подхватил его мысль. — Крайне ненадёжные союзники, на мой взгляд.
— Если бы у нас был выбор, сир, я бы постарался залучить в союзники как раз Москву. Тогда любой германский союз щёлкнул бы в этих тисках, словно пересушенный орех. Империя — тоже не исключение. Но увы, московиты своевольны. Ими невозможно управлять столь же эффективно, как османами, потому мы делаем ставку на магометан. Их бесподобный фанатизм годится и в качестве оружия против имперцев, и в качестве противовеса московитам.
— Турки вырезали наше посольство. Варвары… Мне претит необходимость смазывать проржавевший механизм этого противоестественного союза французской кровью. Московиты хотя бы христиане, пусть и иного толка. И не грабят наши берега.
— Только оттого, что лишены возможности. Однако мне докладывают, что казаки, отринувшие покровительство польского короля, сделали первые шаги для создания флота. Увы, сир, для нас это плохая новость.
— Турки вряд ли потерпят корабли под чужим флагом в Черном море.
— Турки сейчас будут заняты выяснением, кто более достоин опоясаться мечом Османа. Если мы не вмешаемся самым активным образом, сир…
— Мы не вмешаемся, — неожиданно твердо заявил король.
— Но, сир, мы…
— Вы уже заключили мир с Испанией?
— Переговоры идут с некоторыми затруднениями.
— Вот когда вы изволите их преодолеть и предъявить нам проект мирного договора, тогда имеет смысл говорить о вмешательстве в дела черноморские. До тех пор испанский флот висит камнем на нашей шее. И если ваше высокопреосвященство забывает о сем незначительном обстоятельстве, то я не могу себе позволить подобную забывчивость.
— Шах, ваше величество, — кардинал, спасая остатки престижа, несколько сбил боевой настрой короля, выдвинув ферзя.
— Напрасная жертва, — его величество смахнул фигуру противника слоном. — Но не более, чем наши жертвы во имя союза с османами. Впрочем, кого вы считаете наиболее вероятным претендентом на их престол?
— Гиреев.
— Они слабы внутри султаната.
— Да, если их не поддержать. Хотя бы финансово. Ислам-Гирей не лучший полководец, но хороший политик. Обязанный нам, он поведёт султанат путём, выгодным Франции.
— Но его путь к Сералю будет долог и кровав.
— Тем лучше, сир. Чем более ослабнут османы, тем послушнее будут впоследствии.
— Надеюсь, вы правы, и ослабших османов не опрокинут первым же ударом усилившиеся московиты, — хмыкнул король. — Мат, герцог. Сегодня вам определенно не везёт.
— Вы сегодня совершенно непобедимы, сир.
— Не смогут ли австрийцы бросить освободившиеся войска с османской границы на нас или наших союзников?
— Такая опасность есть, и мы работаем над её устранением. К владетелю Трансильвании уже послано посольство. В нём верный человек, мой секретарь, я его Вам представлял, сир.
— Помню, помню… и про миллион ливров выбитых из наших несчастных подданных… тоже помню.
— Ваши подданные счастливы жить под вашим мудрым руководством!
— Судя по многочисленным жалобам доходящих до меня — не очень.
— Всё имеет цену. Слава и величие стоят немало. Зато трансильванский господарь прекратит сомневаться и двинет свою армию на Вену. Раньше его сдерживал от нападения на имперские земли султан, теперь такой помехи не существует, а Ракоци давно жаждет подмять под себя все венгерские земли.
— Но часть их под прямым управлением Стамбула!
— Это уже не наша проблема. Но у императора появится новый сильный враг, а у нас — шанс полностью реализовать совместные со шведами планы по разделу Германии.
— Император мира не запросит?
— Он уже втайне от испанских союзников пытается узнать наши требования для его заключения. Его манят не прикрытые войсками Белград и Паннония.
— И?
— А зачем, сир, нам сейчас мир с Империей? Мы только что договорились со шведами о его НЕЗАКЛЮЧЕНИИ на три года. И это в наших интересах. Ситуация в Европе неуклонно будет изменяться в нашу пользу, всё более и более. Какой смысл заключать мир с неразбитым врагом? Лучше уничтожить его армию и диктовать свои условия, не оглядываясь на его недовольство.
— Страна выдержит?
— Прекрасной Франции придётся потерпеть ради славы своего короля.
— Снова жертвы… Хм… Впрочем, не возражаю. Однако если испанцы посмеют выставить неприемлемые условия, ни о каком мире с ними — а следовательно, ни о каком активном вмешательстве во внутренние дела Османского султаната — не может быть и речи. Даже французских офицеров посылать туда нельзя, памятуя о печальной участи нашего посла. Деньги же Ислам-Гирею… пусть дадут наши союзники.
— О ком именно ваше величество изволит говорить?
— Помнится, вы говорили о некоем пункте договорённостей со Швецией по поводу Саксонии… Впрочем, оставляю это на ваше усмотрение. Но постарайтесь на сей раз не ошибиться, герцог. Нынче ошибки обходятся Франции слишком дорого…
Увы, сир, увы. Сегодня — и на долгие десятилетия вперед, как в реальной истории, которую переписывают казаки — определилась главная ошибка Франции: ставка на турок и враждебность к России. С не менее катастрофическими результатами. Но ни вам, ни стоящему одной ногой в могиле Ришелье этого понять уже не суждено. Только вашему блистательному сыну на излете долгой жизни дано было прозрение, но и наследники его не сделали должного вывода.
А зря. Всё могло бы быть по-другому…
Как обычно, практически — ежегодно и не в одном месте, совершались набеги на Русь? Первым делом людоловский чамбул, плотной массой прорывался сквозь казачьи заставы в места, заселённые земледельческим населением. Задержать их при этом мог только большой конный отряд, но откуда же ему было взяться? Граница велика, когда и каким путём отправятся людоловы на свой промысел — угадать было сложно. Наиболее удобные направления для вторжения конных масс в России перекрывались крепостями и конными сотнями дворян. Но прекрасно знавшие степь и прилегающие к ней территории татары обычно находили щёлочку. А в Речи Посполитой и подобные охранные мероприятия предпринимались в крайне недостаточной степени.
Каждый налётчик брал с собой лук, двадцать стрел, саблю или дубинку и много сыромятных ремней для связывания добычи. Шли в набег минимум на трёх лошадях, часто и на пяти-шести. Захромавших или приболевших коней закалывали на еду. Подавляющее большинство людоловов не имело даже примитивных
