пол, вызвав тем самым новый взрыв энтузиазма. Пол-эстрады завибрировало под градом золотых и серебряных монет.
— Дон Эстебано… мать твою! Нас же ща раздавят!!!
Отчаянный вопль Кирилла вернул ночного правителя Сорвенто к действительности. Сообразив, какой опасности подвергается «маэстро», он отдал короткое распоряжение своим подручным, и те ринулись на выручку, щедро раздавая оплеухи направо и налево. В отличие от квартета они не церемонились с почитателями «офигительного» дарования. В воздухе замелькали прутья.
Владелец кабака довольно потирал руки, взирая на перевернутые столы и битую посуду. На это у него была отдельная графа — с очень и очень приличными процентами.
— Фальшифьяно свинтили! — истошно заорал какой-то любитель изысканных развлечений.
Толпа отхлынула от эстрады. Самые азартные ринулись в погоню. «Обременительные музыканты» облегченно вздохнули и дружно сели на пятые точки — там же, где и держали оборону, на пол эстрады.
По залу засновали официанты, оперативно наводя порядок. Вскоре перевернутые столы были водружены на свои места, осколки выметены, и возбужденная публика вернулась к прерванной трапезе, с нетерпением поглядывая на помост — в ожидании продолжения концерта.
Но тут возникла проблема. Коротенькие ножки упившегося в зюзю маэстро, не выдержав бремени свалившейся на них славы, подогнулись, и Кузьма Филимонович растянулся на полу.
— Что с вами? — всплеснул руками не на шутку испугавшийся дон Эстебано.
— Это от избытка чувств, уважаемый дон, — деликатно пояснил Дим, молниеносно материализовавшийся перед ночным правителем Сорвенто. — Понимаете, — проникновенно продолжил он, отвлекая бандитскую светлость от хлопочущих над Кузей друзей, — маэстро — талант, в этих местах еще не признанный, а тут дальняя дорога, издержки… Связанный с ними пост… И вдруг такой успех… С нами, творческими натурами, такое случается…
— Издержки? — удивился дон Эстебано.
— Ах! Превратности судьбы. Не все способны отличить бездарность от гения!
— Сеньоры!!! — взревел растроганный дон. — Эти господа — под моей личной защитой! Они мои гости! И не только мои! Они — гости нашего города! Покажем, как у нас в Сорвенто умеют ценить таланты! Трактирщик! Лучшие покои, полный пансион и отдельный стол для господ артистов! Я плачу! Вы, я надеюсь, не возражаете? — повернулся Эстебано к «обременительным музыкантам».
— Ни боже мой, — затряс головой Дим. В отличие от своих друзей, занимавшихся, по его мнению, всякой фигней возле пьяного вдрызг маэстро, он уже деловито сметал позаимствованным у официанта веником деньги в совочек и пересыпал их в видавшую виды котомку Кузи. — Когда угодно, сколько угодно и в любом количестве…
И тебе в вечернем сизом мраке Часто видится одно и то ж: Будто кто-то мне в кабацкой драке Саданул под сердце финский нож… —
старательно выводил Дим приятным тенорком.
Публика рыдала. Кирилл мрачно смотрел на эстраду. Он уже жалел, что обучил свою команду основам музыкальной ритмики и искусству держаться хотя бы приблизительно в одной тональности. На Эвритании с этим был напряг. Теперь он понимал, почему братья Фальшифьяно имели такой успех.
Накануне раззадоренный дон Эстебано пытался в унисон с маэстро спеть «Мурку». Тихий ужас!
Шел третий день их пребывания в славном городе Сорвенто. Герой Эвритании покосился на шумно сморкающегося в платочек Сарката, утирающего слезы Нучарда и понял, что застрял здесь надолго.
— Все, — жестко сказал он, — последний хит — и валим отсюда. У меня Мавр дома небось всех тараканов сожрал с голодухи, а мы тут, как голодные волки, на луну воем.
— Как ваш импрыс… прыс… ссарио, — донеслось до них из-под стола, — кат-т-тегорич-ч-чски против!!! — Друзья и не заметили, как их маэстро там оказался.
— Скотина! — зашипел мгновенно протрезвевший Нучард. — Сейчас твой выход. Заключительный. А ты опять нажрался!
— Я твор-р-р… шеская личность, — обиделся Кузя, — мне вдохновленье нужно…
— Что нужно? — ласково поинтересовался Кирилл.
— Симулировать, — ответил ушастый маэстро.
— Он хотел сказать «стимулировать», — пояснил Саркат, вытирая слезы тем же платочком, в который перед этим сморкался.
— Ах ты…
Намерению Кирилла душевно пнуть под столом домового помешал скрип лавки.
Герой Эвритании с недоумением уставился на наглеца, посмевшего нахально водрузиться за привилегированный столик артистов. Нучард вскинул голову. Кирилл недовольно нахмурился. Охрана дона Эстебано топталась в стороне, смущенно разводя руками.
Подсевший был явно человеком непростым. Облегающие бриджи до колен украшали элегантные бантики. Короткая куртка из бледно-голубого атласа, расшитая золотом и серебром, искрилась алмазами.
Однако не это заставило насторожиться Кирилла. За спинами «артистов» стояли серые, бесцветные личности, в которых он сразу почувствовал профессионалов.
Взгляд Кирилла метнулся к Нучарду. Монах побелел. «Ну, если уж Нучард испугался…» — мелькнуло в голове героя Эвритании. Юноша ошибался. Монах побелел от бешенства.
— Вот вы где окопались, — едва слышно прошипел он.
Похоже, серые личности тоже узнали своего бывшего наставника. Руки их дернулись к мечам и замерли. Кирилл не понял, что произошло. Нучард ни разу при нем не прибегал к магии, но чувство опасности исчезло. А подсевший к ним франт даже не заметил, что остался без охраны.
— Кто из вас маэстро? — Водянистые глаза нежданного гостя освидетельствовали компанию Кирилла.
— Я за него, — недружелюбно буркнул юноша.
— Не привык иметь дело с плебеями, — презрительно сморщил нос франт. — Хозяина сюда, и быстро! Ой! — выпучил он вдруг глаза. — Уберите собаку!!!
— Это не собака, — сообщил Саркат, заглядывая под стол. Мимолетная сцена пролетела мимо глаз и ушей беспечного философа. — Маэстро, будьте так любезны, разожмите челюсти и сплюньте. Что за дурацкая привычка брать в рот всякую гадость?
— Не отпустит, — хмыкнул успокоившийся Кирилл, — я его знаю. Нипочем не отпустит. За коллектив обиделся.
— Ты знаешь, я вообще-то тоже, — повернулся к заместителю маэстро монах. — Приперся сюда без приглашения, за стол взгромоздился, не представившись, нахамил… Слушай, а давай его хорошим манерам поучим?
— Как?
— У нас в монастыре обычно перегибают через колено и лупят палками по мягкому месту.
— Долго?
— Пока палки не сломаются или кости из-под мяса не покажутся. Вот этих вот, — зло посмотрел он на окаменевшую охрану франта, — мы в свое время недопороли — и вот результат. — Под его взглядом окаменевшие телохранители вдруг обмякли и рухнули на пол. — Ну так что, будем драть?
— Ни в коем случае, — вмешался Саркат, — я всегда был против порочной системы телесных наказаний. Во-первых, жестоко, во-вторых, гораздо действенней страдания душевные. Хотите эксперимент?
— Какой? — подозрительно прищурился Кирилл.
— Сначала мы его накажем, скажем, так…
Философ поднял блюдо с каким-то экзотическим салатом и опрокинул его на голову непрошеного гостя — душевно получилось.
— Видите, как он страдает?
Побагровевший франт яростно тер глаза. Слезы ручьем катились по щекам, залитым жгучим
