творят злодеяния. Не думала, что встречу такое в России...
В квартире Инари Авдею стало легче.
– Я приготовлю для вас целебный чай, а покуда греется вода, сделаю вам шиацу.
– Это не больно? – пошутил Авдей. Инари мягко улыбнулась:
– Это традиционный массаж. Он помогает снять усталость и боль.
Чуткие пальцы Инари творили просто чудеса. Авдей ожил настолько, что принялся целовать ладони прекрасной японки.
– Перестаньте, Аудэу, вы же обещали...
– Перестать – это выше моих сил.
– У меня выкипит вода для чая. Не троньте платья. Мне надобно на кухню.
– Так что ж ты не идешь?
Инари вздохнула:
– Ах, Аудэу... В моей душе совесть сражается с желанием, и я не знаю, кого мне хочется назвать победителем...
Авдей привлек к себе женщину, чье лицо отправило бы в путь тысячи искусственных спутников Земли, и прошептал:
– Пусть все сражения подождут до завтра...
Пьяный от счастья, окрыленный любовью и полный восторга от недавнего обладания дивной женщиной, Авдей вернулся к суровой реальности, то есть вернулся домой где-то около полуночи. Для любопытствующей тещи (если та еще не спит) у него была заготовлена правдоподобная ложь о том, как долго длился банкет, а потом одному упившемуся драматургу пришлось вызывать бригаду «скорой помощи»... Но едва Авдей открыл дверь, как почувствовал, что в квартире что-то неладно.
Воздух был словно стеклянный, неподвижный и почему-то намекающий на близкое присутствие гипотетического склепа. Ни в одной комнате, кроме гостиной с кораблями, не горел свет. Да и за дверями гостиной свет был какой-то странный: дрожащий, неверный, словно горели свечи, которых Вика в доме старалась принципиально не держать.
Из гостиной доносился негромкий говор. Маша и Даша что-то увлеченно рассказывали, но голоса их звучали, словно во сне – стеклянно и неестественно. А потом зазвучал другой голос, и от этого счастливую беспечность Авдея мгновенно смыло холодной волной ужаса, как прорвавшаяся сквозь плотину река сносит детский бумажный кораблик.
Авдей, стараясь не дышать и уж тем более не топать ногами, скользнул по стене и замер у полуоткрытой двери гостиной так, чтобы оставаться незамеченным для тех, кто там сидит, и при этом услышать, о чем идет разговор.
– Вы правду говорите, что наша мама ведьма? А откуда вы это знаете?
– Дяденька, если бы наша мама была ведьмой, она бы делала пальцами вот так –
– Дяденька, а ведьмы – злые?! Но ведь наша мама не злая...
– Милые дети, – заговорил полночный гость, и Авдей опять похолодел. – То, что я вам сказал, – истинная правда. Ваша мама – ведьма, но вы не должны ее бояться или стыдиться ее призвания. Ведь ваша мама умеет такое, что не способны сделать лучшие маги мира.
– Почему же она от нас это скрывала?! – Марья, как всегда, сурова и прагматична.
– Потому, что среди ведьм принято сообщать такие сведения своим деткам лишь тогда, когда те достигнут совершеннолетия. Но в случае с вашей мамой обстоятельства изменились. Видите ли... Ваша мама сейчас...
– Пожалуйста, не говорите нам, что она гостит у подруги. В это мы уже не верим.
– Ваша мама допустила одну малюсенькую ошибку в заклинаниях и превратилась...
– В лягушку? – испуганный голос Дарьи.
– В «Мисс Вселенная»? – это Марья.
– Нет. В дракона.
– Ой!
– Класс!
Авдей стиснул зубы. Вся система секретности, возведенная вокруг Викиной профессии ради блага и психического спокойствия подрастающих дочерей, рушилась в одночасье усилиями некоего незнакомца, от одного звука голоса которого почему-то хотелось немедленно натереться чесноком и увешаться серебряными цепями.
«Где же теща? – отчаянно принялся размышлять Авдей. – Мертва? Без сознания? Кто он такой, как проник в дом? Почему здесь все так странно? Уж не тот ли это, кто охотится в ночи...»
– Авдей Игоревич, – донесся из гостиной исполненный холодной вежливости голос, – полноте стоять в коридоре и терзаться догадками. Что ж вы не заходите? Мне, как гостю, право, неловко.
Авдей шагнул в гостиную, словно под гипнозом. В голове его вдруг зазвучал тонкий неживой голос, напевающий что-то вроде: «О вампирах много песен сложено. Я спою тебе, спою еще одну». Он огляделся.
В гостиной действительно горело множество свечей, но воздух был холодным и безжизненным. А на диване, элегантно положив ногу на ногу, в окружении Машки и Дашки сидел самый настоящий вампир. Завидев Авдея, он встал и неуловимо переместился, оказавшись прямо рядом с писателем.
– Успокою вас сразу относительно почтеннейшей Татьяны Алексеевны, – сказал он, чуть обнажая матово блеснувшие клыки. – С нею все в порядке. Просто она на кухне, готовит овсянку для девочек. По моему совету.
– Как вы смогли пройти в дом? – мрачно спросил Авдей.
– Вы имеете в виду ту легенду, согласно которой вампир не смеет переступить порог человеческого жилища, пока не получит приглашения? К счастью, у меня несколько иная ситуация. Я имею персональный допуск в ваш дом, данный ведьмой Виккой, поскольку являюсь генеральным директором радиоканала, на котором работает ваша прелестная супруга. – С этими словами вампир протянул Авдею визитку.
– Пальцев Петр Николаевич? – прочел Авдей готическую надпись. – Что ж вы сразу не объяснили, что вы с Викиной работы. Я такое подумал...
– Понимаю вас, – худой, изможденного вида вампир мягко улыбнулся, хотя лицо его при этом оставалось подобным мраморной надгробной маске. – Вряд ли в повседневной жизни вы часто встречаетесь с детьми Тьмы.
– Папа, – подала голос Марья, – почему ты нам никогда не рассказывал про то, что мама – ведьма и дракон?
Авдей окончательно пришел в себя и сурово глянул на вампира:
– Зачем вы выдали нашу семейную тайну девочкам? Вика была противницей подобных разговоров!
Глаза вампира замерцали, как льдинки под лунным светом.
– Вы не правы, – ответил он. – От детей все равно ничего не скроешь, поверьте моему опыту. Вы думаете, мне легко было сознаться собственной жене в том, что в одну прекрасную ночь образ моей, гм-м, жизни претерпел радикальные изменения?! Благодарение Тьме, Марго оказалась понимающей женщиной, и после того, как я инициировал ее, сама
– Бытовая философия... – сквозь зубы процедил писатель Белинский.
– Возможно, – мягко согласился вампир. – Однако я появился в вашем доме не для того, чтобы философствовать. Думаю, это вы поняли. Позволите мне снова присесть?
– Да. – Авдей и сам устроился в кресле, избегая вглядываться в ртутный блеск глаз ночного гостя. – Кстати, мне было бы спокойнее, если б девочки отправились спать и не присутствовали при нашем разговоре.
– Ну, пап, – тут же заныли дети. – Дяденька вампир еще не рассказал нам, как это – спать в гробу и не кушать баранину с чесноком!
– Девочки, вам еще рано это знать, – посуровел Авдей. – Немедленно в детскую, и чтоб я не слышал ни
