— Контору! — развеселился бывший штангист. — Ну, Мишань, это уже мания величия: вся твоя контора — ты сам! Ты б хоть секретаршу, что ль, нанял… Для солидности.
— Да пока сам справляюсь, — пожал плечами Ежов. — Ты что, Андреич, не доверяешь?
— Ладно, ладно, если сожгут, найму тебя, — мрачно хохотнул Перов, входя в подъезд.
Ежов махнул ему на прощание и двинулся дальше — он жил в соседнем доме.
Через несколько минут Михаил завернул за угол и удивленно остановился. Ему показалось, что кто-то поставил перед ним большое зеркало. Потом он понял, что ошибается, и это вовсе не отражение — у человека за стеклом была точно такая же фигура и прическа, но лицо немного отличалось — волосы чуть потемнее, усы чуть подлиннее, глаза немного поуже, нос поменьше, подбородок подлиннее. Всего по чуть- чуть, но в итоге разница становилась вполне различимой. Хотя сходство все равно сохранялось, и немалое. К тому же Ежову показалось, что у этого парня азиатские корни — было в нем что-то такое… японское, что ли?
А вот одежда совершенно не такая — вместо потрепанной кожанки Ежова на «отражении» был красно-зеленый костюм необычного покроя. Своеобразный комбинезон — верх темно-красный, низ темно- зеленый. Посередине перетянут черным ремнем. На ногах высокие черные сапоги, доходящие до колен, плечи украшены чем-то вроде погон необычного пошива, а на бедрах висят два предмета: несомненный пистолет, только нестандартной модели, и что-то вроде тонкого меча. Военная форма, не иначе. Голову украшает оригинальная «диадема» — две каплеобразных хреновины, закрепленные на висках. Судя по отдельным деталям — что-то техническое, а не просто украшение.
— Братан, ты кто? — недоуменно спросил Михаил. — Елы-палы…
— Царрато деках и змея, последни коллек три джаз и шест — невермор див клиар жира, — выдал длинную фразу незнакомец. Язык был непонятным, но отдельные слова, несомненно, русские, только искаженные и в необычном сочетании.
— Э, мужик, ты это… — опасливо отступил на шаг Ежов, решивший, что перед ним чокнутый. — Ду ю спик инглиш?
— Тун пророк стра и спа? — удивленно моргнуло «отражение». — СОП ле педиран ковет ла лабефо, коу хак?
Михаил офигел еще сильнее. Последняя фраза напоминала английский… но очень-очень отдаленно. Так отдаленно, что дальше просто некуда. Он знал английский язык — даже пару раз ездил в Англию. И еще один раз в Германию.
— Шпрехен зи дойч? — рискнул он.
— Достал стар ми! — облегченно хлопнул себя по лбу незнакомец. — Бундес каф шрейб вернс ау эрбе? Уакиут… Поссе бишпрехен и алт сафзер, оффен тличсерс эйн эй!
— Только не говори, что это немецкий — это не немецкий! — возмутился Михаил. — Похоже, но… Чешский больше похож на русский! О, кстати… м-м-м… Ще пива? Двежесе завирани? Э-э-э, прости, братан, больше по-чешски ничего не знаю, я там был всего пару дней…
— Тубо стар ари шерафман — двенадцать шанар мисинг! — возмутился человек. — Дурак!
— Сам дурак! — машинально откликнулся Ежов.
Незнакомец некоторое время вдумчиво изучал Михаила, а потом начал опускать руку к своей сабле. Ежову это, конечно, не понравилось. Он сжал кулаки, встал в боксерскую стойку и громко заявил:
— Эй, мужик, не балуй! Сейчас как заряжу в ухо, улетишь!
Мужик прищурился, немного подумал, а потом встал в такую же стойку. Они некоторое время стояли неподвижно друг напротив друга, и оба размышляли, что делать дальше.
Незнакомец принял решение первым. Он протянул руку в хорошо всем известном жесте и произнес:
— Рука на грим!
— А, ну вот это я понимаю, — успокоился Ежов, протягивая руку в ответ.
Ни тот, ни другой не обратил внимания, что их разделяло что-то вроде дымки, какая бывает в воздухе, когда он сильно нагрет. Ни тот, ни другой не обратил внимания, что они явно находились в разных местах — Ежов по-прежнему стоял на улице ночной Твери, а незнакомец — в какой-то комнате. Они просто пожали друг другу руки… и мгновенно пожалели, что не разошлись в разные стороны, едва увидев друг друга.
У Михаила в глазах потемнело. Все тело пронизала острая боль, как будто его проткнули тысячью острейших иголок, а потом ему показалось, что земля и небо стремительно меняются местами. Ладонь еще какой-то миг ощущала рукопожатие чужака, а потом вновь опустела. И все исчезло.
Через несколько секунд он рискнул открыть глаза. И пожалел, что не оставил их закрытыми — вокруг уже не было привычного с детства пейзажа тихой ночной улочки на окраине родного города. Нет, теперь он находился в той самой комнате, в которой до этого стоял странный незнакомец…
Ежов с трудом поднялся на ноги. В голове шумело, как после хорошей пьянки. На виски что-то давило — он поднял руку и с удивлением обнаружил, что на нем надеты те самые фиговины, которые были на том парне, которому он так неосторожно пожал руку. Опустил глаза — так и есть, кто-то переодел его в тот самый костюм. Пистолет, меч…
— Вот это ни хрена себе… — присвистнул Михаил, почесывая в затылке. — Елы-палы…
Он с интересом осмотрел пистолет… хотя нет, никакой это был не пистолет. Удлиненный, со спиралеобразным дулом, оранжево-красным кристаллом в основании рукояти, и без курка. Вместо курка — небольшое розоватое пятнышко, испещренное крохотными точками.
Меч оказался еще интереснее — лезвие покрыто какими-то пятнами и переливается, словно сделано из воды. Рукоять — трубка с несколькими кнопками и ромбовидным камушком в основании. Либо рубин, либо очень красивая стекляшка.
— Думай, Ежов, думай, сыщик хренов… — приказал Михаил сам себе. — Я не сплю — это точно. Я не пьян — это точно. По пьяни мне зеленые черти являются… Может, глюки? А с чего вдруг?
Он внимательно осмотрел место, в которое попал. Просторная комната прямоугольной формы. Застеленная тахта, покрытая бледно-зеленой клеенкой. Намертво приделана к полу. Какой-то прибор, вмонтированный в стену. Еще один, но уже в потолке. Переливающийся экран возле кровати. Металлический шкаф, запертый на кодовый замок. Письменный стол из необычного материала, похожего на керамзит. На столе статуэтка — крохотный слоник с двумя хоботами. Хотя нет, не статуэтка — чучело. Вместо стульев — цилиндрические табуретки, похожие на пожарные гидранты. Еще какие-то непонятные предметы… И вся мебель без исключения прикреплена к полу или стенам.
Михаил взял со стола высокую колбу, наполненную чем-то зеленоватым, и понюхал. Пахло очень приятно. Он немного подумал, а потом рискнул отхлебнуть. На вкус тоже было очень приятно — как подслащенный березовый сок.
Выпив все до капли, он попробовал открыть ящики стола, но безуспешно — ручек у них не было, их заменяли небольшие цветные выпуклости. Нажатие на них ни к чему не привело. Шкаф открыть тоже не удалось — кода Ежов, конечно же, не знал. К неизвестным приборам он не стал даже подходить — кто его знает, что это такое… А вдруг нажмешь не ту кнопку, а оттуда автоматная очередь?
Попытка разобраться со странным прибором на висках опять-таки закончилась ничем — как бы эта штуковина ни действовала, обычного среднего образования для нее не хватало. Университетов Михаил не заканчивал — только специальные детективные курсы, да и те заочно.
В одной из стен обнаружилась дверь. Скорее всего, дверь — она полностью сливалась со стеной, только окрашена была в другой цвет. Ни ручки, ни кнопки какой — просто светло-серый участок стены. Ежов ковырялся довольно долгое время, но дверь упорно не желала открываться. Плевать она хотела на незваного гостя…
— Елы-палы, ну что за… — скрипнул зубами Михаил, усаживаясь на кровать. — Хоть бы объяснил кто, куда я вляпался…
Он посмотрел на экранчик в стене, поскреб его пальцем, и тот внезапно засветился! Ежов даже пригнулся от неожиданности, но тут же сообразил, что это просто светящийся экран, и выпрямился.
На экране появилось лицо какой-то женщины. Очень красивое лицо — точеный подбородок, тонкий нос, длинные ресницы. Глаза необычные — ярко-желтые. И волосы необычные — раскрашенные красным и зеленым, стоящие дыбом. Да еще множество татуировок в виде арабской вязи, пересекающей лоб, переносицу и щеки крест-накрест. Прямо байкерша, да еще припанкованная. Женщина бросила короткий
