— Всем — на связи. Говорите со мной, дети мои. Флаг.
— Есть, мэм. — Кастро проверила коммуникатор и быстро отдала еще несколько приказов уже занявшим позиции кораблям пограничной эскадры. Затем переключилась в режим внутренней связи и попросила господина Баймурзина подняться на мостик.
Мужчина среднего роста, безбородый, безусый, спокойный и уверенный, материализовался на мостике через несколько секунд. Профессор Баймурзин внешне походил не на лабораторного яйцеглавого, а, скорее, на хорошо тренированного бойца. Он кивнул координатору, показывая, что помнит сегодняшнюю встречу в офицерской кают-компании за завтраком, а потому не считает нужным здороваться официально, и вопросительно глянул в ожидании пояснений.
Синтия кивнула в ответ и произнесла, стараясь, чтобы слова звучали не слишком сквозь зубы:
— Господин профессор Баймурзин, прошу вас присутствовать рядом со мной все время, пока будет идти операция. Мне может понадобиться ваша помощь.
Ученый приподнял брови и ответил, как всегда, вежливо:
— Конечно, капитан. Чем я могу быть вам полезен? Кстати, если вас это не смутит, называйте меня просто Сагатом. Я очень не люблю официальных титулов.
Синтия наклонила голову к левому плечу, секунду подумала и решила, что просьба профессора, хоть и необычна, но все же не выходит за рамки приличий. Потом улыбнулась. От яйцеглавого веяло какой-то доброй уверенностью и расположением. Она не любила шпаков, но Баймурзин не походил на шпака ни в какой мере.
— Хорошо, Сагат. Мы не зависим друг от друга в служебном смысле, поэтому я могу допустить такую вольность. Можете называть меня Синтией — но только при неофициальных встречах. Когда я нахожусь при исполнении своих служебных обязанностей, будьте добры обращаться ко мне по званию.
— О'кей. — Ученый усмехнулся. — Жаль только, что вы, капитан, при исполнении — всегда…
Слова могли быть и намеком… На что? Синтия почувствовала легкое тепло, исходящее от этого невысокого мужчины с азиатскими чертами лица, какую-то расслабляющую волну эмоций, но тут же запретила себе всякие мысли по поводу… Чего? Неважно. Перед боем — не к месту.
— Так вот… Сагат. — Обращение далось ей слегка через силу. — Большая Мама распорядилась передать вам командование операцией в том случае, если наши действия не принесут результатов. Придется ли мне это делать — станет известно не позже, чем через четверть часа.
Баймурзин внимательно слушал.
— Вы позволите мне вопрос?
Ученый кивнул:
— Несомненно, капитан. Спрашивайте.
— Этот приказ как-то связан с той аппаратурой, которую установили на борту “Сандерсторма” перед выходом с Тритона-11?
— Да, капитан. Непосредственно. Это экспериментальная
— У меня нет времени расспрашивать вас о принципах ее работы. Ответьте только на один вопрос: чем угрожает ее применение моему кораблю? Я не должна буду отдать приказ о подготовке команды к экстренной эвакуации?
— Это два вопроса, капитан, — ученый опять улыбнулся. — Но ответ один — “Сандерсторму” ничего не грозит. Нет причин для беспокойства. Моя техника либо сработает, либо не сработает. Результат будет виден не сразу. Я ученый, но не слишком сумасшедший.
— Замечательно, — сказала Синтия. — Спасибо. А теперь — постойте, пожалуйста, молча.
Она отвернулась к монитору и определила, что все пограничные корабли заняли свои точки.
— Всем нашим — приготовиться. Начинаю отсчет…
— ОГОНЬ ГОТОВ! СЧЕТ ВЫШЕЛ.
“Прокрусты” дали залп.
— Всем нашим! Синхронизируйте свои наводящие системы.
На ситуационном пульте вспыхнули ряды индикаторов, подтверждающих синхронизацию систем наведения перехватчиков. Светящиеся квадратики всегда напоминали Синтии разинутый рот какого-то странного механического зверя. Сегодня в этом рту не хватало одного зуба. “Свина”. Затем, с интервалом в секунды противник невидимым хуком вышиб еще два. “Дагестан” и “Урядник”. Тьма раздвинулась и сомкнулась вновь. И даже кругов не пошло по неподвижной глади космоса.
— ОБЩИЙ МАНЕВР “ХАОС”. ПРОДОЛЖАТЬ ПОДОГРЕВ. ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВЕСЬ ОГОНЬ.
В тот же миг от каждого из перехватчиков пограничной эскадры оторвались гроздья мерцающих пузырей и, набирая скорость, поплыли к арьергардному “ежу”. Средние кавитаторы плюнули.
— РЕПРИЗА. ПРОДОЛЖАТЬ ПОДОГРЕВ!
Кастро кивнула. Прошло еще несколько секунд.
— Понятно, — сказал Баймурзин. — Понятно…
— Что вам понятно, профессор? — зло бросила Синтия, глядя как светящиеся пузыри исчезают, не совершив своего зла. И, не дожидаясь ответа: — Всем нашим! Реприза вразнос!
Ее перебила Ларкин:
— Всем моим! Реприза и сброс атаки.
— ПРИНЯТО.
Космос вспыхнул лезвиями длинных лучей, протянувшихся со всех сторон к шипастому кораблю пришельцев, но лучи остановились на границе кристаллической решетки, образованной строем вторгшейся армады, бессильно пометались по граням и угасли.
— Всем моим! Сброс атаки! Профессор! Агрессор ваш. Потом я применяю свой огонь. У вас четыреста секунд.
— СБРОС АТАКИ. “САНДЕРСТОРМ”, ВАШ ВЫХОД.
Синтия медленно посмотрела на ученого.
— Согласно приказу адмирала Ларкин командование операцией переходит к вам, господин профессор. Мои ресурсы истощены. — И через паузу добавила: — Мне будет позволено остаться на мостике, или от командования своим кораблем я тоже отстранена?
Вопрос был обращен в сторону Баймурзина, но адресовался непосредственно Хелен Джей.
— Зачем такие крайности, капитан? — удивился яйцеглавый. — Мои полномочия тоже отнюдь не безграничны. Всего лишь — испытание новой техники…
— Это бой, профессор! И гибель!
— Кастро, держите себя в руках, — раздался ровный голос Ларкин, — или мне действительно придется задуматься о подборе для вас новой должности. Профессор Баймурзин, принимайте временное командование. После успешного, я надеюсь, завершения испытаний ваши полномочия аннулируются. Приступайте. Флаг.
— Хорошо, адмирал, — совсем не по-военному подтвердил получение приказа Баймурзин и включил свой коммуникатор.
— Мальчики, вы меня слушаете?
— Да, тятечка.
— Пушечка готова?
— Очень, тятечка. Огонь готов, как тут говорят. Показания в норме, графики стандартные.
— Хорошо. Настройте мощность импульса на двадцать процентов от максимальной, режим “конус”, угол восемнадцать градусов на срез.
Двадцать процентов, подумала Синтия Кастро. Кажется, шпак слишком самонадеян. Либо он держит в загашнике нечто такое, от чего содрогнутся звезды.
— Готово, господин профессор.
— Цель — все корабли вторгшейся армады, — Баймурзин кивнул каким-то своим мыслям и повторил, — цель — все корабли.
— Все?! — не удержалась Синтия.
Профессор глянул в удивленное лицо координатора и пожал плечами:
