– Ну, если тебе нетрудно…
– Мне-то нетрудно. Только интересно - почему все обязательно пытаются как-то меня использовать? У меня, между прочим, личная жизнь есть!
– Не ври, патрон, нет у тебя ни фига… - лениво проворчал Рабан.
Глава 11
Я граблю богатых не потому, что я благородный. Просто у бедных нечего грабить.
Большую часть светлого времени суток я провел в блаженном полусне, восстанавливая силы. Все равно днем летать по Москве не слишком-то комфортно - не под ворону же мне маскироваться? Это Супермену было хорошо - ему все радовались. Может, и мне надеть обтягивающую распашонку с буквой «S»? Или еще что-нибудь в таком духе? Хотя вряд ли получится - все эти суперкостюмы хорошо смотрятся только в комиксах, а в жизни человек, облачившийся в подобный наряд, выглядит обычным полудурком.
Несколько часов читал новый роман Татьяны Устиновой - нравятся мне ее книги. Правда, только в данном полусонном состоянии - когда я впадаю в транс, две трети мозга отключаются, и я резко тупею. Вот и читаю в основном иронические детективы - да и то не всякие, а только самые… лучшие. Донцову, например… Святогневнев специально для меня держит небольшую библиотечку.
Ближе к вечеру проснулся Щученко. Перекусил… вернее, сожрал пятилитровую банку соленых огурцов, запив все это двумя пакетами кефира. А потом долго и натужно кряхтел и портил воздух. Это он хорошо умеет. Хотя какая нам разница - мы со Святогневневым лишены чувства обоняния, а сам полковник, как всегда, в противогазе.
Пока я висел в подвале… я почти всегда сплю вверх ногами, зацепившись за какой-нибудь крюк. Мне так удобнее - когда меня делали, одним из основных генов взяли летучемыший. Так вот, пока я там висел, Святогневнев работал в лаборатории, а Щученко смотрел телевизор. Сначала он громко дивился такой четкой и, главное, цветной картинке - в его мире телевидение до сих пор пребывает на черно-белой стадии, да и стоят эти ящики довольно дорого. А потом как-то подозрительно притих часа на два. Только слышно было, как стремительно меняются передачи. У Святогневнева имеется кабельное, и он ловит добрую сотню каналов.
А потом Щученко заорал благим матом. В буквальном смысле - такую витиеватую матерщину я в жизни слышал только раз, от нашего боцмана Кирюхина. Тот был мастер по этой части…
– Что за дела, товарищ полковник? - осведомился я, поднимаясь по лестнице. - Случилось что, или просто глотку разминаете?
– Товарищ Бритва?!! - озверело уставился на меня Щученко. - Товарищ Бритва, немедленно, значить, объясните мне, шо здесь творится, и куда вы меня затащили!!! Шо это за мерзостное место, лишенное всех благ человечества в виде коммунизма?!!
– А?
– Нет, вы только гляньте, вы гляньте, шо творится! - возопил полковник, тыча пальцем-сарделькой в экран. - Шо це за хмырь, а?!
– Полковник, а вот на президента наезжать не надо! - возмутился я. - Еще раз так скажете, я вам уши отрежу и заставлю сожрать, ясно?
– Я тебя спрашиваю, шо здесь творится! - возмущенно заорал в ответ Щученко. - Це хто?! А це хто?! А це шо такое?! Шо це за капиталистический разврать и беспорядок?! Куда девался товарищ Саулов?! Почему на телевидении одни [цензура]?!
– Ну не только… - не согласился я.
Полковник в ответ нажал кнопку пульта. На экране появился Боря Моисеев.
– Подумаешь, всего один…
Полковник переключил на другой канал. Там выступал Сережа Пенкин.
– Ну два…
На MTV пел Илюша Лагутенко.
– А он вообще натурал, просто голос такой… нестандартный…
На Муз-ТВ разорялся Андрюша Данилко.
– Шо ж деется?! - возопил полковник, печально глядя на этого украинского хлопца с воздушными шариками за пазухой. - Я ж в эту Верочку прямо влюбился… а она вовсе даже не она, а, значить, он!!! [цензура] поганый!!!
– Какое разочарование… - посочувствовал я.
Да уж, будь Верка Сердючка женщиной, она бы составила Щученко идеальную пару…
– А це шо?! - переключал дальше полковник.
Трансляция из Думы взбесила его не на шутку. Американские мультики про каких-то мышей вызвали хриплые стоны. Реклама привела к испачканному экрану - полковник начал в него плеваться. А потом мы попали на выступление Радзинского… и это стало финалом. Известный историк рассказывал о Иосифе Виссарионовиче. Щученко слушал несколько минут, побагровев так, что стал копией Синьора Помидора, а потом швырнул в телевизор бюст Лаврентия Павловича. Кинескоп раскололся, заискрился, задымился, а потом затих. Лицо Радзинского сменилось лицом Берии.
Полковника эти дорогие сердцу черты слегка успокоили.
– Разврат! Капитализм! Поругание святых, значить, имен! - возмущался бравый особист. - Усех расстрелять немедленно! Эх, а ведь правы были, значить, народные дурманщики попы - есть ад на свете! Воть он, прямо здеся!
– Нет, батенька, настоящего Ада вы пока еще не видели… - хмыкнул я.
Я-то сам уже был в Аду - именно так, с большой буквы. Потому что в данном случае это не просто собирательное понятие, а название измерения, имя собственное. Точно так же есть просто рай, а есть Рай. А еще есть земля, а есть Земля. Ну, в общем, это понятно…
Щученко минут десять что-то решительно черкал в блокноте, разбрызгивая во все стороны чернила, смешанные с собственным потом. А потом протянул его мне, сопроводив ультимативным кивком.
Это оказался список. Список недостатков, замеченных им на нашем российском телевидении. И предложения, как эти недостатки лучше устранить. Весьма радикальные предложения.
К примеру, всех представителей секс-меньшинств и тех, кто имеет несчастье быть на них похожим, предполагалось расстрелять или отправить в тайгу валить деревья. На их собственное усмотрение. «Тату» - санитарками в лагерную санчасть. Всех «подражателей буржуазному Западу» - опять-таки на лесозаготовки. В частности, подавляющую часть поп-, рок- и рэп-певцов. Список возглавляли Децл и Кипелов. И если первый мне по большему счету безразличен, то за второго я любому пасть разорву.
Несладко пришлось эстрадникам, которые просто не угодили высоким эстетическим требованиям полковника Щученко. К примеру Шнур был обвинен в страшном преступлении - бездарности. Хотя тут он, в принципе, прав. Орать одну и ту же строчку, даже не попадая в такт - еще не означает петь. Помню, как я слушал бесконечное и крайне немузыкальное «Зуу-у-уб залато-о-ой!», и до самого конца надеялся, что он все-таки перепрыгнет через эти два слова… Так и не перепрыгнул. Но ведь кто-то слушает, и кому-то даже нравится. Значит, это кому-то нужно. Знать бы, правда, кому… Мне, например, при звуках его песен хочется исполосовать кого-нибудь когтями до полусмерти.
И лучше всего - его.
«Виагре», «Блестящим», «Фабрике», «Сливкам» и прочим приятно выглядящим женским коллективам повезло больше. Их полковник предложил отстранить от эстрады, но строго не наказывать. Отдать на перевоспитание ответственным товарищам - в секретарши. Пусть к труду приучаются. Беленькую из «Виагры» он даже присмотрел лично для себя…
Ведущих разных передач Щученко тоже не пощадил. Правда, были и исключения. Дроздову,
