неодолимый меч Фрейра, который скрыл в размытом ореоле лунного света свое истинное происхождение. Ты же, Фрит Ледяной Туман, владеешь сломанным копьем Гунгнир, чей золотой наконечник умирающий от ран Один оставил в трупе Волка Фенриса…
Не будь я сам настолько изумлен произнесенными мною же словами — железная логика и цепкая память Черного Странника опять обогнали мои собственные мысли, — мне оставалось бы просто расхохотаться, взглянув на лица моих спутников. С искренним недоверием они ощупывали оружие, находившееся при них уже не одну дюжину (или сотню) лет; затем это недоверие сменилось пониманием, перешедшим в благоговение.
Однако я к этому моменту уже переключился на выползавших из тумана трех чудовищ невероятной величины.
— Фенрис.
Фрит, за спиной которого возник образ Одина — высокого одноглазого старика в синем плаще, — какой-то деревянной походкой направился к центральному монстру, слегка похожему на волка (если, конечно, бывают волки ростом в тридцать футов).
— Йормунганд.
Ангус выставил перед собою побагровевший щит, тряхнул молотом и пошел к голове огромной змеи, перед которой тот Червь из Цитадели Связующего выглядел жалкой плодовой гусеницей. За ним, стиснув на золотом поясе руки в кольчужных рукавицах, шел призрачный богатырь с рыжей бородой и темными волосами — Тор.
— Гарм.
Казалось, я воочию увидел и Доску Игры, и руку Игрока, переставляющую сейчас мою Фигуру на одно поле с Фигурой чудовищного Пса, которого Старуха Хель вскормила мясом мертвецов (Гарм считал владычицу мира мертвых своей матерью, хотя кровного родства между ними не было). За моей спиной — не было нужды оборачиваться, чтобы проверить это, — холодно сверкнули в усмешке золотые зубы Хеймдалля, прозванного в Асгарде Вечно Бодрствующим.
Моя нерешительность длилась не более мгновения, однако неведомым Игрокам этого хватило, чтобы материализовать четвертого противника.
— Хель.
Впереди появилась Старуха Хель, чей исполинский рост соперничал лишь с ее же безобразием. Рыжая Соня, крепко стиснув зубы, двинулась вперед. За воительницей немедля возник призрак Фрейра, золотоволосого крепыша, очень похожего на свою единоутробную сестру — Фрейю Искательницу.
Беззвучный удар гонга.
Стук падающих на Доску костей.
Колесо Судьбы совершило полный оборот.
Рагнарок начался вновь.
8. Тени минувших эпох
(Билли Бонс)
— При других обстоятельствах я назвала бы это передергиванием.
— Твои слова внушают надежду на возможность представления смягчающих обстоятельств.
— Не обольщайся, Локи. Чтобы убедить в своей невиновности Мастеров Колеса, тебе потребуется нечто большее, нежели красноречие, ловкость и изворотливость. Их, разумеется, у тебя всегда было в избытке, однако сейчас нужно кое-что иное. Например, истина, которую ты всегда презирал.
Лис скорбно склонил голову:
— Каюсь, о могущественная. Но могу ли я рассчитывать на то, что мне будет позволено хотя бы объясниться?
Против своей воли Морфейн улыбнулась. Положительно, на Локи невозможно было долго сердиться.
— Говори, но будь краток и выразителен.
— Слушаюсь.
Хитроумный, Лис, Отец Лжи, Властитель Прохвостов, Вестник Неудач, Спутник Беды — как только не называли Локи в Асгарде (и зачастую вполне по делу). Он действительно всегда побеждал хитростью, а не грубой силой. Но никто и не отрицал, что в уме с Локи не мог сравниться даже мудрейший Один, испивший воды из Источника Предвидения. Подробная и достоверная информация, сиречь мудрость, конечно же важна для правителя; но куда важнее умение правильно интерпретировать эту информацию — ум, то бишь. А сие умение, увы, не относилось к главным достоинствам Всеотца-Одина. Это-то, пожалуй, и стало основной причиной поражения Асов в Рагнароке: они не сумели воспользоваться тем, что знали…
А Локи, став Владыкой Асгарда и всех Девяти Миров, заполучил в свое распоряжение достаточно информации, чтобы продумать ход событий в том маловероятном случае, если…
Впрочем, называть свершившееся событие маловероятным неправильно. Как ни странно, расчеты Локи оказались намного точнее прогнозов всех Мастеров.
Вероятно, причиной тому была неуемная натура Лиса, всегда выбиравшего из нескольких вариантов не самый вероятный, а самый интересный (с его собственной точки зрения). Надо сказать, Вселенная как в целом, так и в мелочах никогда не являлась четко прогнозируемым объектом. Зато из двух путей развития, действительно, ею зачастую выбирался наиболее парадоксальный.
Фраза 'Из двух зол человек всегда выбирает худшее' куда старше самого Человека: у нее было очень много авторов, и каждый искренне полагал, будто он первым подметил то, что Создатель Вселенной (кем бы он ни был на самом деле) вложил в глубину души любого разумного существа…
— Интересно, — промолвила Морфейн. — И у тебя имеются доказательства?
— У меня имеется нечто большее, — гордо сказал Локи. — Я нашел свидетеля.
— Свидетельницу, точнее, — поправила его Морфейн. — Я знаю, что в твоих руках находится Фрейя Искательница, но…
— Я имел в виду не свидетельницу, а свидетеля, — возразил Лис. — Фрейя, конечно, может подтвердить многое, однако главный свидетель будет представлен мною позднее. Полагаю, информации уже сейчас достаточно, чтобы провести тщательное расследование.
Морфейн кивнула.
— Обвинения в превышении полномочий я с тебя снимаю, — подвела она итог разговора. — Но при появлении иных факторов…
— Я готов к новому слушанию дела, — усмехнулся Локи.
Фенрис щелкнул огромными клыками, однако Фрит без особого труда увернулся и с силой обрушил свой посох на загривок Волка. Хребет чудовища затрещал.
— Наконечник… — прошелестел призрак Одина.
Фрит нырнул между широко расставленными передними лапами Волка, вновь ускользая от смертоносных клыков длиной в его руку, и коснулся бледного треугольника, наполовину всаженного в брюхо Фенриса. Рывок — и наконечник оказался в его руке, а Волк завыл в отчаянии, почуяв былую силу Гунгнира.
Разворачиваясь к голове Фенриса, Ледяной Туман соединил древко, так долго вынужденное быть простым боевым посохом, и золотое острие. Вытянутый треугольник наконечника засиял ярче солнца (которого в Нифльхейме никогда не существовало). Глаза Волка заслезились, а Фрит, на мгновение почувствовав некое внутреннее единство с Одином, поднял Гунгнир. Полуослепший Фенрис бросился вперед — и тут же напоролся на острие волшебного оружия и взвыл еще раз, теперь уже от боли. Ледяной Туман вырвал Гунгнир из раны и ткнул им в глаз Волка, в момент удара неким чудом сравнявшись с
