лизнул.
— Странный вкус, — задумчиво пробормотал он. — На вино не похоже, а в нос шибает. Пожалуй, даже покрепче будет. Слышь, задохлик, — главком тряхнул бутылку, — вылезай. Пьяные к работе не допускаются!
Джевдет за стеклом отрицательно мотнул головой.
— Тебе начальник приказывает!
— Да пош-ш-шел ты в жопу, начальник, — отмахнулся Джевдет, выдергивая зубами пробку из нахально заныканной бутылки, — не до тебя…
— Ах ты…
Шум за спиной заставил главкома рывком развернуться. Армия билась насмерть около ящиков за почетное право первыми встретить врага. Вакантных мест было мало, а потому начался естественный отбор. Сильные оказывались на дне выпитых ими бутылок, самые сильные умудрялись захватить еще и с собой, по примеру хитроумного Джевдета. Ну а те, кто послабее, довольствовались остатками и забивались в опорожненные емкости сразу по нескольку штук. Как правило, по трое. Больше туда не влезало.
— Назад! — взревел Махмуд.
— Ап-п-политично рассуждаете, шеф, — пьяно икнул кто-то из своей бутылки. — Вперед и только вперед!
— Тьфу!
Махмуд огляделся. Вокруг валялись опорожненные бутылки с его армией внутри, азартно давящей песняка. Главком скрипнул зубами. Он понял, что устанавливать мины ему придется в гордом одиночестве, сплюнул огненным сгустком и пошел собирать разбросанные по песку пробки.
35
Погоня! Что может быть увлекательнее этого азартного процесса? Бессмертный и Мурзик от него просто тащились, уставившись в Кощеев поднос, настроенный, как правило, именно на боевики. Чебурашка боевики не любил, а уж погони тем более. И вот, по иронии судьбы, он летит на лихом арабском скакуне, нещадно колотясь и без того пострадавшим копчиком о жесткое седло, во главе сорока разбойников по следам одинокого верблюда, уносящего на своих могучих горбах девятьсот пятьдесят три пуда золота. Одинокого… Чебурашка нахмурился. Что-то тут не сходилось.
— Завхоза ко мне! — рявкнул он грозным голосом настоящего, бывалого атамана.
Как ни слабо он пискнул, его услышали.
— Чебурген требует завхоза! — провозгласил скачущий рядом Ахмед.
— Завхоза к Чебургену! — понеслось по цепочке.
Коня Юсуфа ибн Абгама, скакавшего в хвосте в тщетной надежде как-нибудь незаметно слинять, подхлестнули плеткой, он перешел в галоп и из арьергарда перешел в авангард.
— Сколько их было?
— Гискну уточнить, уважаемый. Кого?
— Грабителей, кого же еще? — сердито буркнул министр финансов.
— О-о-о… туча, целая туча!
— На чем они были?
— На конях… и, кажется, кобылах… впгочем, я могу и ошибаться. Под хвост заглянуть не успел.
— Странно. След явно не кобылий, и проскакала тут не туча.
— Вах! Какой мудрый у нас атаман, — восхитился Ахмед.
— Вай ме!!! — загалдели разбойники. — Да это ж верблюд.
— И к тому же одиночка, — подвел итог домовой.
— Вы ошибаетесь, дгузья. — Завхоз покрылся холодным потом. — Пгосто здесь габотали пгофессионалы. Пгивязали к копытам вегблюжьи ноги и бежали след в след!
— Кого-то ты мне напоминаешь, — задумчиво пробормотал министр финансов.
Юсуф ибн Абгам мелко затрясся. Торопливо натянул чалму на лоб по самые брови, поднял воротник халата и втянул голову в плечи.
— Это мне нездоговится. Когда мне нездоговится, меня всегда с кем-нибудь путают.
— Да, трясет тебя здорово, — согласился Чебурашка. — Поддержите его. Как бы с коня не свалился.
С двух сторон к завхозу подскочили бандиты и подхватили его под белы ручки. Тут уже мелкая дрожь перешла в крупную. Он-то прекрасно знал, где его видел Чебурген. После неудачной попытки продать душу своей тещи адскому отделу Тридевятого синдиката пять лет назад он предложил свои услуги Василисе Прекрасной в качестве министра финансов, утверждая, что за год оздоровит экономику и удвоит царскую казну, пустив ее в оборот. (По самым осторожным прикидкам непризнанного финансового гения, содержимого той казны должно было хватить ему, его семье, чадам и домочадцам до конца жизни на десять поколений вперед.) На его беду, Василиса была не только Прекрасной, но и Премудрой, а потому со спокойной совестью приказала гнать проходимца в шею, и миссию эту с превеликим удовольствием выполнил Чебурашка лично, душевно мутузя неудачливого конкурента своим знаменитым портфелем.
«Попался! — скакали в голове панические мысли. — Простят?.. Не простят?.. Прибьют?.. Не прибьют?..»
— Так где же я тебя все-таки видел? — продолжал размышлять вслух атаман.
«Придется откупаться», — застонал Юсуф ибн Абгам и, сделав героическое усилие… нет, даже не усилие, а самое настоящие насилие над своим горячо любимым организмом, выдавил из себя:
— Я это… совсем сказать забыл… я ведь сокговища-то отбил у них. Не все, пгавда… небольшую часть. Ох, и жестокая сеча была-а-а, — невольно увлекаясь, начал фантазировать завхоз. — Пгедставляете, они вваливаются, а я хватаю свой любимый ятаган одной гукой, бандита за гогло дгугой…
— Их же туча была, — удивился Ахмед.
— Не пегебивай! Газмахиваюсь и со всей силы каа-ак…
Однако Чебурашку больше волновало другое.
— И где эта часть?
— Какая часть?
— Сокровищ, — раздраженно пискнул Чебурген.
— А-а-а… вот она! — Юсуф ибн Абгам гордо продемонстрировал разбойникам всю отбитую им у неведомых конкурентов часть в количестве трех золотых.
— Целых три!!! — заволновались разбойники.
— Это сколько жратвы купить можно!
— Рубить надо. На сорок частей!
— Сорок одну. Атамана забыли.
— Он и так пройдет. Вон скоко на нем золота!
— Это неприкосновенный запас, на случай… — Юсуф кинул взгляд на атамана и осекся.
Лицо Чебурашки окаменело. В отличие от наивных разбойников министр финансов считать умел и разницу между почти тысячью пудов золота и тремя золотыми понимал отчетливо.
— Дай сюда, — свирепо приказал он завхозу.
Юсуф ибн Абгам всеми фибрами своей «восточной» души понял, что если не отдаст — все! Даже о белых тапочках позаботиться не успеет. Монеты перекочевали в мохнатую ладошку атамана.
— И вот на эти жалкие гроши можно что-то купить? Накормить сорок человек? Не верю!!! Сказки это!!!
— Атама-а-ан, — укоризненно протянул Ахмед, — забыл никак?
— Немудрено. Пять лет на караванных путях не озоровал, — пояснил кто-то.
— Тут и есть сказка, — напомнил Ахмед. — Если деньги в кармане есть и жрать очень хочется, то стоит только пожелать — и все будет.
— Проверим, — хмыкнул Чебурген. — Откушать хочу!!! — крикнул он, и конь тут же дал по тормозам,
