x
Ты звонишь по телефону, говоришь, что очень рада,
Что растянутой разлуки непомерно длинный срок.
Мне все кажется - сегодня небо рухнет звездопадом,
И возьмет наш город в руки жадный, сладостный Восток...
Ты сидишь в тени, напротив, обхватив руками плечи,
Лисий взгляд, полуулыбка, как мерцанье янтаря.
Путешествие сквозь время и чарует, и калечит.
Мы оставим эту тему. Звезды молча догорят.
Удивительно, но пепел - к нам сюда не долетает.
Разве что, осколок черный стукнет в спину иногда...
И гадай - что это было? То ли просто рассветает,
То ли камушек случайный, то ль действительно - звезда...
Мы идем под этим ливнем, снегопадом, листопадом,
С божьей искоркой в ладонях, спотыкаясь на стихах,
И дыхание друг друга ощущаем где-то рядом,
На каких-то параллельно расположенных веках,
Или веках? Смутный выдох, вздох о прошлом безразличье,
Упоение свободой и удобством кандалов.
Избалованное солнце грянет всполохом синичьим
В вечном крике - вне пространства, вне акустики, без слов,
Без боязни, что услышат, что поймут или поверят...
Временной отрезок строчки - под названием 'среда'...
Выдрав косяки с гвоздями, яростно срывая двери,
Мы оставим души - настежь...
Безоглядно, навсегда!
x x x
Теперь уже и я переживу
Щемящую размеренность событий.
Пусть грязный снег напомнит мне - халву
И серость неба - перламутр мидий.
Промозглый дождь - улыбку рейнских струй,
Колючий ветер - ласку первой ночи,
Холодный взгляд - апрельский поцелуй,
А твой отказ - надежду многоточий...
Я каждый минус зачеркну, и вот -
Сплошные плюсы нашего романа
Воссоздадут божественный кивот,
Вся боль уйдет, зализывая раны.
Убив любовь, вот так же мыслишь ты,
К ее могиле принося цветы...
x x x
Меж нами шесть часов.
Не шесть веков, не шесть вселенных,
Что до чисел Зверя...
Не я придумал нам с тобой любовь,
Но признаю, что я - в нее поверил.
Рассудок, как нетленный Парацельс,
Рекомендует быть сильней и суше...
И грязно-серый бинт холодных рельс
Наматывает на больную душу.
Ты виновата...
Но твоей вины
Не смоет кровь, не спишет смерть, а время,
Святым лучом скользнув из вышины,
Сияньем нимба озарило темя.
Ты далеко.
Ты мыслишь об ином.
Чего-то ждешь и так боишься встречи...
Но время перевернуто вверх дном,
И мне земля могильно давит плечи.
Река судьбы необратима вспять.
Я выдохнусь, изверюсь и устану.
Я без тебя не захочу дышать
И... перестану.
x x x
Два года любви и два года боли...
С белыми ромашками иду полем.
Тем самым, которое перейти -
Не жизнь прожить и не стать в пути
Верстовым столбом. Отсчитав столетья,
Муза подарит лишь междометья
А... или О... остается наполнить смыслом
Оба сосуда, подцепить коромыслом,
Водрузить их на плечи румяной красавице,
Улыбнуться и вскинуть бровь - нравится!
В этой стране все-таки много хорошего:
Такие снега выпадают совсем задешево.
Кругом белизна... словно идешь по крылу
Ангела, а если падаешь, то во мглу
(как в омут, сразу и с головою)
Такую звездную, что ощущаешь себя - звездою...
x x x
Умерщвленные разлукой,
Мерно падают столетья.
Кажется такою мукой -
Вдох на грани диколетья...
В мире пусто, в небе жарко.
Мы не вместе, мы - одни...
Из прозрачной пряжи Парки
Я выдергиваю дни.
Этот - влево, этот - вправо,
Этот - добрый, этот - злой.
Неприкаянная слава
Под трагической золой...
Невостребованность ночи,
Ибо - некого любить.
Косу, ножницы ли точат?
Все понятно без пророчеств.
После - траур многоточий.
И вообще...
была ли нить?
x x x
Чужая женщина со мною пьет вино
Неторопливо, нежась и смакуя.
Своих стихов нигде не публикуя,
Она меня простила... И давно
Забыла все, чем пламенный накал
Осенних листьев возвышал эпоху.
А опустевший розовый бокал
Взамен напитка наполняет вздохом.
Я чувствую, как винные пары
Густым дурманом отупляют разум.
Так страстно любят плаху топоры,
Ее целуя в стоне, до экстаза...
И так могилу начинает бить
Ознобом жажды алчущего воя,
А женщина, сумевшая - убить...
Тихонько плачет.
Дай ей бог
покоя...
x x x
Не умирай, ландграф...
Густая ночь
Над гробом встала, как над колыбелью...
И, обожженный ржавою купелью,
Дорожный ужас порождает дочь.
Ей имя - Смерть. Ее глаза белы,
В ее устах беззвучно бродит имя...
Твое, ландграф.
И сталь из-под полы
Дурманно бредит ранами косыми...
Ее ладони тянутся к теплу,
Ей не забыть хрустящий привкус плоти.
И, медленно отцеживая мглу,
Она идет по следу...
На болоте
Едва горят гулящие огни.
Твой конь, ландграф, покоится в трясине.
Все кончилось. Чешуйкою брони
Ползет луна на почерневшей сини.
О чем печаль?
Твоя душа мертва.
Любой герой есть нравственный калека.
Зачем твоя шальная голова
Так льнет щекой к щербатой плахе века?
Не умирай, ландграф...
Ты слышишь смех?
Ты видишь тех, что развалились в ложах?
Как пахнет псиной соболиный мех
Заезжих королев с холодной кожей...
Весь смысл игры - не в выборе ферзя.
На дисбаланс меж черным и меж белым.
Поставить жизнь, как правило, нельзя.
Свою нельзя.
Твою - поставят смело!
Поторопись, уже второй звонок.
На плечи плащ, зализанный ветрами...
И Тьма призывно ластится у ног,
И пыль иллюзий в одряхлевшей раме,
И боль...
Тупая, с левой стороны.
Твоя любовь теперь тебя не любит.
Шаг - до обитой войлоком стены...
И дождь по нервам монотонно лупит.
Не умирай, ландграф...
Корявый слог
Скупых доносов ближе к укоризне.
Перешагни.
Перелистни листок.
Пусть мир прогнил, а ты устал от жизни.
Но, отражаясь в пламени свечей,
Твоя судьба пригрелась в ожиданье
Насмешливого блеска на Мече,
Хранящем
непонятное
молчанье...
x x x
Я уезжаю в Дождь.
И вот ночной вокзал
Встречает вечер, вымытым до блеска.
Луна, раздвинув тучи-занавески, дробится в лужах тысячей зеркал.
Дождь льет, и льет, и льет смывая все подряд:
Окурки, мусор, пыль, песок и пепел...
На буйство струй под удивленный лепет
Лишь фонари сутулые глядят.
Обычная холодная вода с рыдающих небес,
Как божий гнев... Любой второй прохожий
Его так тонко ощущает кожей,
Что суеверно шепчет: 'Я - не бес!'
Но молний нет как нет...
Нет грома. Благодать
прозрачной негой лечит... Души - настежь!
Любовь и дождь - непревзойденный пастиш
Времен, эпох, событий... Что считать?
Бессмысленно... дай смыть природному врачу
С лица - тоску, а с памяти - упреки,
пустые звуки, пошлые намеки,
Все эти 'не люблю!' и 'не хочу!',
И быт, и быль, и боль, растерзанные сны,
Обиды, ссоры, замершие руки,
Неправду слов, безудержность разлуки,
Неверие в предчувствие весны.
Забыть... Две ложки коньяка добавить в кофе,
Но... прежде чем осмотришься окрест,
Под твой недорогой нательный крест уже готовят место на Голгофе.
Ты смотришь в Дождь, и тоже не до сна...
Оденем лес туманной пелеринкой
И двум еще не выпавшим дождинкам
Дадим украдкой наши имена...
x x x
Я шагаю по подсохшей корочке ожога.
Легкий укол и сукровица проступает сквозь трещины.
Боли никогда не бывает слишком много,
Но самая страшная - даруется рукой женщины...
Причем любимой.
Только любимой, единственной на земле...
Возможны вариации, но без этого чувства
Еще можно выжить, выпрямиться в седле,
Выломать тело до тихого костного
