Марина не успела сказать и слова, как на нее со всех сторон набросились эти самые оборванцы. Ее стащили с мотоцикла и довольно бесцеремонно потащили прямо ко входу в университет.
На том месте, где полагалось быть вахтеру, стоял огромный корявый и сучковатый пень, почему-то в фуражке.
– Куда? Документы! – утробно прорычал пень гнилой поперечной трещиной.
– Разбойничий билет! – проорал тот, кто бежал впереди. Показывая пню какую-то корочку.
– Разбойничий!
– Разбойничий!
– Хорошо, проходите, – уже в пустоту сказал пень и шумно вздохнул.
…Марину бросили перед кафедрой огромной аудитории. Мотоцикл прислонили к стене. Как его затащили сюда – было непонятно.
– Так вы и есть те самые разбойники! – сев на полу, спросила Марина.
– Те самые! – заорал один из оборванцев.
– Это мы! – заорали остальные, восторженно прыгая по аудитории.
Марина огляделась.
Да, забавно. Игра превратила студентов в разбойников и нищих, решив, видимо, поиграть с ними в Собор Парижской Богоматери. Такое перевоплощение, очевидно, школярам пришлось по душе…
Глядя на аудиторию, Марина не знала, что ей делать – трепетать от страха, смеяться или вот так же беззаботно прыгать вместе со всеми (последнего ей хотелось больше всего).
К ней рядом подсел здоровенный босой парень, голый по пояс, в экзотических татуировках и подранных штанах из мешковины. От него разило какой-то сивухой и одеколоном «Hugo Boss».
– Ну, что, подруга, повеселимся?
Чтобы сразу расставить все точки над «и», Марина спокойно нашарила в кармане кастет, всунула пальцы в отверстия, сжала кулак, и, стараясь не переусердствовать, заехала нахалу по скуле.
Парень, несмотря на все свои татуировки и благовония, вырубился моментально. Он не успел среагировать: ведь трудно предположить, что в карманах у симпатичной девушки может быть такое хамское орудие драки.
Марина похвалила себя за то, что приняла в свое время этот странный сувенир от Макса.
(«От Макса?! – мелькнуло в голове. – Значит…»)
Но к Марине уже подскакивали возмущенные разбойники. Дело могло обернуться плохо. Поэтому Марина, не дожидаясь вопросов, сама принялась раздавать удары направо и налево, пока ее не огрели сзади чем-то тяжелым по голове.
– Эй, коза, ты что – шуток не понимаешь? – обиженно простонал кто-то.
– Дура какая-то!
– Да оставьте ее в покое, может она бешеная!
– О! У меня ж фингал теперь будет!
…Марина сидела на столе рядом с кафедрой, а какая-то бледная барышня в завядшем венке и в чем-то, напоминающем ночную рубашку, прикладывала ей к макушке мокрые тряпки. По аудитории разносился многоголосый стон.
– …И байк мне мой верните! С-с… – говорила Марина, морщась от боли. Шишка наросла изрядная.
– Да забирай, кому он нужен! – примирительно заявили с галерки. – Мы ведь просто познакомиться хотели! Не насиловать же тебя сразу!
– А мне показалось обратное! – заявила Марина.
– Извини… Просто у нас так принято, – сказал очкарик в длинных грязных дредах и ватнике. – Не знаем, что на всех нашло, но по другому никак не можем. Раз по Игре нам всем раздали личины разбойников…
– Это я поняла, – ответила Марина. – И куда преподаватели только смотрят?
Разбойники дружно заржали.
– А спроси у профессора, – предложил парень с дредами. – Вон он – за кафедрой. До сих пор лекцию по философии читает.
Марина посмотрела налево и отпрянула: за кафедрой, уперев ветки в пожелтевшую стопку машинописных листов, стояла здоровенная коряга. Только теперь Марина заметила, что коряга тихо шевелится и невнятно бормочет ртом – трещиной.
– Простите, – с трудом произнесла Марина и слегка отстранилась.
– Внимание аудитории! – тихо прошамкала коряга. – Вернемся к понятию категорического императива Канта…
– Эй, мадмуазель, не бойтесь! – весело крикнули с галерки. – Он нам не мешает. Главное, чтобы декан не зашел…
Раздался треск и грохот. Дверь слетела с петель и рухнула на пол аудитории.
– Ну просили же – не поминать его в суе! – крикнул кто-то.
