возле которого свалился. Неподалеку раздалась ругань — знакомые слова перемежались незнакомыми, на каком-то странном языке… цыганском, что ли? Кое-где в зарослях были просветы, и в одном мелькнул широкоплечий силуэт. От усилий сердце тяжело бухало в груди, дергалось веко. Уже почти потеряв сознание, Лесник навел ружье, вдавил спусковой крючок. И со стоном повалился на землю. Осечка!
Действие аномалии постепенно слабело, травинки-лезвия стали мягче, пригибались к земле. Лесник здоровой рукой вцепился в куст, вытащил себя на голую землю под самым кустом, лег на нее щекой, вдыхая пряный запах почвы. Еще некоторое время он слышал отдаленный хруст ветвей и ругань, потом все смолкло.
Минут через десять, когда мельтешение цветных пятен в глазах прекратилось, Лесник вновь попытался встать. Держась за куст, сел. Голова закружилась, его повело вбок, но сталкер, до боли сжав зубы, сумел не упасть. Вскоре ему удалось побороть головокружение, точнее, привыкнуть к нему, и тогда он поднялся, опираясь на ружье. Сталкера качало. Рюкзак тянул книзу, но бросать его было нельзя.
Руку крутило так, что Лесник скособочился вправо. Под левой лопаткой кололо, спина была влажной, рубашка прилипла к телу. Похоже, куртку все-таки прорезало. Струйка крови стекала в ботинок по правой ноге, рану на бедре холодило. Надо было принять болеутоляющее и стимулятор, но аптечка в рюкзаке, ее сейчас не достать, некогда, да и сил нет. Хватаясь за верхушки кустов, качавшиеся под его весом, Лесник сделал шаг, другой. Через «точку включения» аномалии придется идти — прыгать он сейчас не может.
Шатаясь, сталкер приблизился к густой траве перед прорехой в кустах. Прорываться сквозь заросли напролом бесполезно, Лесник знал это. Он шагнул дальше — и наступил на «точку включения».
От пяток до макушки тело пробрала дрожь, волосы на голове встали дыбом, борода встопорщилась. Миллионы крохотных искорок обожгли его изнутри. А за спиной трава встала дыбом, холм покрылся тысячами серо-зеленых лезвий. Еще шаг, еще… он шел будто в вихре электрических разрядов, которые болезненно кололи кожу мириадами иголочек.
Хорошо хоть, что закончилось это быстро.
Тяжело дыша, сталкер остановился за границей «точки включения» и потер грудь. Правую руку наконец отпустило, он смог выпрямиться. Но тут же под ногами качнулась земля — головокружение усилилось. Преодолевая его, Лесник огляделся, попытался сориентироваться. Эти холмы… когда-то он тут был, но не заходил вглубь. Тропинка ведет прямо в Бобловку, а справа, если забирать на восток, — лабиринт холмов и зарослей мутировавшего вереска. Те, кто похитил Настьку, живут неподалеку.
При мысли о девушке Лесник скрипнул зубами. С усилием подняв ружье, сделал несколько шагов по тропе. Вон впереди ветви кустарника сломаны — кто-то пытался пройти. Это убийца. У местных есть свой ход, немного дальше, туда и надо двигаться. Лесник умел читать следы. Он выберется к поселку раньше преследователя, опередит его и спасет девчонку. Дура Настька вдруг показалась близкой, почти родной. Ее болтовни ему уже не хватало, а еще она забавно крутила головой, когда осматривалась. Если научить ее замечать приметы, из нее может получиться неплохой следопыт. Вот только беспокойная слишком…
Лесник отогнал навязчивые мысли. Убийца заблудится в лабиринте, а он выберется, надо только найти вход, то место, где непролазный кустарник-мутант растет пожиже. Сталкер щурился, но перед глазами плыло, пелена становилась все более мутной. Нога зацепилась за корень, он споткнулся. В голове взорвался фейерверк, плечо пронзила боль. Лесник шагнул дальше. Обступившие его холмы давили, стискивали со всех сторон — того и гляди рухнут, расплющат в лепешку…
Вот это место — здесь, в тесной ложбине, находится вход в лабиринт чужаков. Повернувшись, Лесник вошел в кусты. Они сопротивлялись, хлестали по ногам и рукам, будто отталкивали человека. Воздух загустел, Лесник увяз в нем, застрял, как муха в паутине. Судорога подобралась к мышцам, скрутила их, он скорчился от боли.
Где-то дальше среди холмов раздался выстрел. Он поднял голову, прислушиваясь, — и уловил тихое шуршание неподалеку. Кто-то приближался сквозь заросли, кто-то, наблюдавший за сталкером, пока он шел сюда, и теперь решивший напасть.
Еще раз пробежавшись взглядом по вересковому лабиринту, Рамир чуть было не шагнул на бритвенную траву, но вовремя спохватился.
Теперь надо было как-то слезть отсюда. Поплевав на ладони, он взялся за веревку, сброшенную с другого склона. Спуск оказался чуть полегче. Интересно, это аномалия или просто странная особенность местной флоры? Если аномалия, то сейчас она «выключена» и должна как-то срабатывать. Как? Единственное, что пришло Рамиру в голову, — трава поднимется, встанет перпендикулярно склону и проткнет того, кто неосторожно на нее наступит. Ему припомнился крик Лесника, когда он толкнул сталкера. Трава на холме ближе к Мозголому была не такая серая, более натурального, хоть и блеклого цвета. Может, аномалия там сработала, когда зверолов упал на нее? Вот, к примеру, аномалия под названием «Зыбь» может сработать от простого прикосновения, в том числе и подошвой, — а для этой, значит, нужно более сильное воздействие. То есть падать нельзя. Цыган крепче вцепился в веревку. Он перехватывал ее, спускаясь, все время поглядывал вниз и старался ставить ноги туда, где травы поменьше.
Когда до земли оставалось не больше полутора метров, он прыгнул.
Рамир не отталкивался от холма, чтобы не повредить подошвы сильнее — они и так уже казались ему почти прозрачными, — просто спрыгнул.
И попал на полоску густой пышной травы у подножия.
С едва слышным свистом тысячи лезвий пропороли воздух — трава выпрямилась, стебли-кинжалы уставились в небо.
Ругаясь, он отскочил. Дьявол!
Так вот как эта штука включается! Он осторожно вернулся к полоске пышной травы, возле которой лежал конец веревки, осторожно поднял.
Березка гнулась, но ломаться отказывалась, сколько Цыган ни тянул. В принципе, если не переломилась под его весом… крепкая, хоть и тонкая, гадина. Рамир, помедлив, потянул из кобуры пистолет. Не хотелось привлекать к себе внимание, но веревка всегда полезна. Стоит ли оставлять ее тут?
Он выстрелил дважды и сильно дернул. Березка вздрогнула, накренилась — перебитая веревка свалилась Цыгану под ноги.
Плюнув на полосу травы, Рамир обернул веревку вокруг пояса и побежал в проход, который наметил себе сверху. Могильник начинал его порядком раздражать. Уж на что Зона неприятное место, а тут совсем черт-те что!
Дальше пробираться по лабиринту оказалось легче: ложных ответвлений почти не было, все ложбины, кроме тех, которыми нужно было идти, густо заросли вереском-мутантом. «Нет ли тут еще каких- нибудь новых аномалий? — размышлял Цыган, спеша вперед. — Да таких, которые даже днем не разглядишь?»
Бормоча под нос ругательства в адрес Могильника, он быстро, но осторожно пробирался по ложбинам, плавно перетекающим одна в другую. Они были узкие, тесные, холмы темными горбами нависали над головой.
В очередной раз повернув, Рамир отпрыгнул под защиту склона. Быстро присев за кустом, растущим у подножия Длинного плоского холма, всмотрелся в ложбину, по которой прочь от него двигались странные существа. Еще двое стояли по краям ложбины — охраняли. Кто это такие? Нелюди, явно мутанты, но… неужто бюреры? Но какие необычные!
Две черные тени у себя над головой он не заметил.
Сталкер видел конец входящей в ложбину процессии. Мелькнула спина девушки-объекта, Рамир поднял было пистолет, но сразу опустил. Кусты сомкнулись за карликами. Двое стояли неподвижно.
Он наморщил лоб — новая идея пришла ему в голову. Идея простая и заманчивая. Рамир сейчас спасет девушку, и они будут квиты. После чего уже можно спокойно, с чистой совестью убить ее. Вот так! Легко и понятно!
Ма всегда учила его отдавать долги. Старая цыганка пыталась сделать из него человека. И вот он
