Голова шла кругом. Девушка с Лесником сделали шаг в разные стороны — и пропали из виду. Заметили они его или нет? Цыгану показалось, что девица поглядела в его сторону с сочувствием.
Он попробовал осмотреться, чтобы понять, как эта штука работает, но тут его скрутило.
Все предыдущее было ерундой по сравнению с мясорубкой, которая началась теперь. Сталкера порубило в фарш, а потом еще протащило сквозь сотню маленьких дырочек.
Дрожа всем телом, он открыл глаза и изумился — живой? После этого?!
Тут ему на голову упал воробей. Сначала Цыгану показалось, что это грязный рваный носок, только приглядевшись, он понял, что видит птицу. Кости птицы были перемолоты, она тряпочкой повисла на ветке. Желудок вновь скрутило. Еще раз что-то подобное, и он тоже станет тряпкой, тряпичной куклой. Рамир попятился и запутался в ветвях. Замер. Через секунду тело потянуло в разные стороны, он задергался, как марионетка, которой управляет пьяный Кукловод. Три разнонаправленных вектора силы тяжести разодрали его на части. Мозг съежился, вестибулярный аппарат взвыл от ужаса, заставляя упасть сразу в три стороны.
Рамир зажмурился, пытаясь справиться со всем этим, стараясь взять себя в руки. Не больше двух секунд на одном месте, сказал он себе, как только задерживаешься — становится хуже. Надо идти. Он сделал шаг, другой, разглядывая лес.
Его сворачивало клубком. Неведомая сила пыталась просунуть сталкера внутрь себя самого, свернуть в виде ленты Мебиуса. Лес теперь казался не кубом, а шаром, образованным переплетением стволов и ветвей. Деревья стояли кронами к Рамиру, почти касаясь макушками его головы, корнями — в разные стороны. Он был в центре шара, они росли на внутренней поверхности. Безумный ветер шептал что-то на ухо, дуя одновременно со всех сторон. Отсюда не выбраться — никак. Сколько ни иди, он не сможет найти путь из сферы, потому что она замкнута, весь Лес-Мозголом замкнут, раз попав сюда, будешь вечно блуждать по внутренним стенкам шара… да нет, какое там вечно?! Несколько минут или часов, это зависит от крепости сознания и силы воли конкретного человека, а потом безумные пространственные хитросплетения Мозголома сведут тебя с ума, разорвут — и жизнь свою ты закончишь в виде рук, ног и внутренностей, повисших на ветвях по всему лесу.
Или нет?
Раз зверолов пошел сюда, потянул за собой девушку, — значит, путь есть.
Хотя, может, Лесник знает тропку, ту единственную, по которой можно пересечь лес? А Рамир-то ее не знает, и потому для него все кончено…
Не кончено. Он нащупал на поясе гранату, прежде чем шагнуть дальше, выдернул чеку, размахнулся и кинул ее… куда-то. Направление было уже невозможно определить.
Следующий шаг стоил Рамиру очень дорого. Он чуть не порвал сухожилия, ногу скрутило судорогой. Где-то сзади и вверху громыхнуло. С каждый шагом все сложнее было переносить выкрутасы пространства, смену положения и изменение вектора силы тяжести, но воспоминание о том, что было, когда он задержался на одном месте, толкало вперед. Так вот он какой, Лес-Мозголом! Правильное название! Но если среди сталкеров ходят о нем легенды, значит, кто-то выбрался? Сделав очередной шаг, Рамир обвел лес взглядом, пытаясь обнаружить последствия взрыва. Должно же было хоть что-то сломаться!
Еще один шаг.
Еще.
Передвигать ноги было все тяжелее. Организм выворачивало наизнанку, отбивало, словно котлету, но, если задержаться дольше чем на пару секунд, — всё, конец, Рамир четко понимал это.
Светлое пятно слева привлекло внимание, он скосил глаза. Кажется, прореха, сквозь нее просвечивает небо. Если бы удалось добраться туда — но как, черт возьми, как?!
Теперь его размазало по внешней поверхности сферы, а лес был внутри, весь огромный клубок, гектары изуродованных деревьев. Если бы Рамир знал, что такое облако электронов, вращающихся вокруг ядра атома, он бы почувствовал то же, что чувствует оно…
Цыган сделал еще один шаг, нога подогнулась, он чуть не упал, но кое-как выпрямился. Непослушными пальцами медленно развязал веревку на поясе. Мысли мешались, глаза почти не видели, но он шагал дальше. Вдруг его разодрало напополам — и каждая половинка ощущала себя самостоятельным, полноценным Рамиром. Потом и эти половины разорвало, еще раз… Десять тел, десять мозгов, тошнить стало в десять раз сильнее… И организм не выдержал — Рамир споткнулся, упал.
Но тут же, поднявшись на четвереньки, дзинькнул молнией на чехле винтовки, пополз, на ходу привязывая конец веревки к ремню «ВСС». «Я выберусь! Дьявол, обязательно выберусь, даже если придется пожертвовать винтовкой». Ма говорила: «Ты особенный. Я сделаю из тебя человека». Она учила его, что брать чужое плохо, хотя дети табора без разбору тащили все, что плохо лежит, везде, куда они приезжали. Ма била его, чтобы втемяшить, как надо жить… Но била не злобно — она любила маленького Рамира. А потом уже не маленького, потом — очень большого, сильного Рамира… Еще немного вперед, еще. Его чуть не вырвало, спасло только то, что больше было нечем. Струйка желчи потекла по подбородку. Рамир приобрел еще одно измерение — глубину. Уходящую в несуществующее странное пространство…
Сталкер ткнулся лицом в гладкий ствол осины, обхватил и подтянулся.
А вдруг отсюда все же нет выхода? Вдруг Мозголом мотает тебя бесконечно, пока не выплюнет, пережевав беззубыми зелеными деснами, обсосав тело, словно кусок сахара, — выплюнет, когда ты уже превратишься в тряпку, в безмозглое смятое чучело?
Пока он занимался винтовкой, светлая прореха исчезла из виду. Сжав зубы, Рамир из последних сил прошел еще немного. Его завертело, перевернуло, поставило на голову, он видел висящие над головой — под головой? над ногами? — тучи, видел землю где-то сбоку и деревья со всех сторон. Он забрался в самую глубину этого больного леса, и как теперь выбраться? Да и нужно ли? Легче остановиться, позволить заглотнуть себя — и чтобы все больно, но быстро кончилось? Раз — и… Он выпрямился, понимая, что больше не сможет сделать ни шагу, обернулся. Неужели прореха уже пропала в изломах пространства, неужели исчезла… Нет, вот она, вот! Глаза нашли светлое пятно на темном фоне леса — и сталкер что было сил швырнул туда винтовку.
И очень пожалел о том, что проследил взглядом за ее полетом.
Веревку будто настригли на куски разной длины и раскидали в пространстве. Части ее появлялись тут и там, в самых неожиданных местах, и так же внезапно исчезали. Винтовка на миг застряла в воздухе, да еще и разделилась на две половины — приклад с одной стороны осины, ствол с другой — и канула в прорехе, скрывшись из глаз.
Веревка… вернее, десятки разрозненных отрезков туго натянулись. Рамир ухватился за конец, уже не соображая, ни где он, ни кто он, ощущая себя одной сплошной тошнотой и вывернутой наизнанку кожей с гроздьями болтающихся внутренностей. Он больше не мог шевелиться. Его взболтало и смешало с лесом, он умер, теперь незачем и стараться, некуда идти, он везде, его разбросало по Мозголому, размазало, и десятки его конечностей будут торчать вместо ветвей, вызывая ужас у тех, кто придет потом. А для него не будет никакого потом…
Но пальцы крепко сжимали веревку. Он сделал шаг в то изломанное пространство, куда улетел винторез. Или Рамир не сделал этот шаг, ему лишь показалось? Он проталкивал себя сквозь пространство, но ноги больше не служили ему, руки отказали, он был слеп и глух, он неподвижен, он труп. А сейчас станет расчлененным трупом…
Он стоял над лесом. Цыган окинул взглядом изломанные кроны, увидел небо, которое не смыкалось с землей на горизонте, а уходило дальше, дальше, покидало эту реальность и вырывалось на свободу в какую-то бесконечность.
Ведь не зря же он проделал все это. Есть шанс, надо только вспомнить, для чего… сначала граната, потом… Да! Собрав все силы, что оставались в измочаленном теле, Рамир рывком подтянулся. Веревка теперь висела вертикально, и он полез по ней.
Он взбирался долго — вечность. Хотя, быть может, это заняло не больше нескольких секунд. А позже он думал, что, возможно, он полз по горизонтальной земле, а не взбирался по вертикально висящей веревке. Что бы там ни было, когда Рамир уже умер, когда истерзанная душа покинула измочаленное, растерзанное тело, — голова его вынырнула из сплошного полога ветвей. Хрустнул сучок, зашелестела трава… Рамир увидел трухлявый пенек перед собой, увидел винтовку, наискось торчащую из него
