несмотря на пробегавшие по каменным стенам красноватые отблески огня, в помещении было очень холодно, и зубы уже стучали от холода.
Но самое плохое заключалось в том, что он не мог двигаться. С трудом приподняв голову, Дэй взглянул на свои вытянутые ноги. Как и ожидалось, они тоже были привязаны верёвкой, другой конец которой был намотан на большой деревянный барабан с двумя крестовидными держателями, закреплёнными по сторонам. «Дыба, — подумал Дэй, и от этой мысли его прошиб пот. — Меня будут пытать».
В надежде на спасение он снова повернул голову направо. С благостного и добродушного лица аббата на него смотрели глаза безжалостного убийцы.
— Что это такое? — резко спросил аббат, подняв пустой ранец.
— Ранец, — несколько удивлённо ответил Дэй.
— А из чего он сделан? Лёгок как перышко, а крепок как… как… — И аббат изо всех сил задёргал ранец в разные стороны, пытаясь его разорвать.
— К-к-к… — Дэю удалось остановиться, перед тем как произнести «кевлар». — Кожа бегемота. Лалибельские женщины мнут, дубят и строгают кожу, пока она не станет тонкой, как пергамент.
Настоятель недоверчиво кивнул и, отбросив ранец на пол, поднял использованное накануне Дэем влажное полотенце.
— А это что?
— Вчера мне сообщили, что в монастыре нет тёплой воды для купания, а день был тяжёлым. Вот я и использовал полотенце, чтобы обтереться.
От этого простого объяснения аббат неожиданно разъярился не на шутку:
— Благочестивый христианин не купается каждый день!
Полотенце полетело вслед за ранцем, а святой отец поднёс к носу дезодорант. Лицо его искривила такая гримаса, что вопреки своему жалкому положению Дэй едва не прыснул со смеху.
— Скажешь, что это мыло?
— Не мыло, а аромат, который прикрывает телесные запахи, — спокойно объяснил Дэй. — Я прибыл из жаркой страны, где человек постоянно потеет.
— А может ли он прикрыть запах серы?
Дэй внутренне сжался, услышав обвинение, которое могло стоить ему жизни. Но пока он лихорадочно обдумывал подходящий ответ, внезапно появилось неожиданное подкрепление.
— Думаю, что, несмотря на свои необыкновенные гигиенические навыки, брат Дэй всё-таки не дьявол, — произнёс кто-то из дальнего конца помещения.
Все повернули головы на этот голос. В дверь вошёл бывший инквизитор.
— Только вот прибыл он из более отдаленного места, чем говорит. Ты ведь едешь не из Лалибелы, не так ли? — продолжал брат Уильям, приблизившись и наклоняясь над распятым пленником. На его губах играла странная улыбка.
Дэй утвердительно кивнул. Тёмные зрачки профессионального инквизитора впились в его лицо, и каждая попытка солгать могла привести к ужасным последствиям.
— Думаю, что нам следует его отпустить, — обернулся бенедиктинец к аббату.
Похоже, находясь перед насмешливым взглядом инквизитора, настоятель тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он хрипло распорядился:
— Отпусти его!
В руках Сальваторе блеснул нож, и Дэй сел на дыбе, растирая ободранные кисти.
— Перекрестись! — приказал аббат. Дэй торопливо выполнил приказание.
— Ну вот, — сказал брат Уильям, — если бы он был дьяволом, то лопнул бы без промедления.
Аббат облегчённо вздохнул.
— Кроме того, вчера он сказал, что если получит длинную верёвку, то повяжет нашего крота до того, как тот попадётся в капкан, — продолжал церковный следователь небрежно деловитым тоном, который смутил не только аббата, но и Дэя, всё ещё не верившего в своё чудесное спасение.
Пока бывший пленник собирал свои вещи, Сальваторе принёс моток толстой верёвки.
— Тебе нужна помощь, брат Дэй? — спросил брат Уильям.
— Если послушник Адсон пойдет со мной и последит за верёвкой, чтобы не развязалась, я буду ему весьма благодарен, — ответил Дэй, с трудом преодолевая дрожь в голосе. Он терялся в догадках: не ведёт ли бывший инквизитор игру в кошки-мышки и не является ли залогом игры «кто первым поймает крота?» его собственная жизнь?!
Время от времени из-под ног от скалы отламывались и летели вниз крупные камни, и в эти мгновения Дэй покрепче впивался руками в верёвку. Он завязал узлы по всей её длине, но и они не могли компенсировать нехватку скалолазных карабинов, так что пальцы быстро начали деревенеть. Дэй уже спустился метров на тридцать под уровень каменного фундамента солнечных часов, но всё ещё не нашёл и следа того, что ожидал увидеть.
Сильный порыв ветра бросил в лицо горсть водяных брызг. Подождав, пока стихнет ветер, Дэй повернул голову. В нескольких метрах слева от него из кажущейся плотной скалы вырывался вниз ледяной поток, в сторону от которого начиналась горизонтальная, толщиной в целую пядь глиняная борозда, опоясывающая, по-видимому, весь холм и указывающая на наличие размокшего пласта земли.
Дэй закричал во всё горло, но похоже, что ветер уносил его слова в сторону и Адсон его не слышал. Пришлось карабкаться самому. Он добирался до каменного забора, огораживающего двор монастыря, казалось, несколько часов.
Инквизитор и аббат стояли у солнечных часов, громко разговаривая. Монастырские животные в загоне неподалёку подняли такой шум, что Дэй, находившийся в нескольких шагах, не слышал ни слова. Брат Уильям заметил его первым и бросился помогать. Адсон, извиняясь, побежал за ним. Пытаясь унять дрожь, Дэй кое-как перевалился через забор.
— Очень жаль, но ты зря так спешил. Скоро мы его поймаем, — уверенно сообщил брат Уильям.
Дэй устало улыбнулся:
— Не Сальваторе ли?
— Когда ты понял, что это он, брат Дэй? — спросил бывший инквизитор.
— Недавно, пока висел распятым. Когда господин аббат прикрикнул на Сальваторе, тот весь сжался. Тогда-то я и подумал, что он слишком напуган. Потом, когда он освобождал меня от верёвок на дыбе, мне пришло в голову, что его правая нога может быть искалеченной не от рождения, а вследствие какого-либо истязания, а также я заметил, с какой ненавистью он смотрит на господина аббата. Я подумал, что след, увиденный нами вчера вечером, был в точности похож на тот, который встретился нам на пути, всё увязалось одно к другому. Скорее всего, Сальваторе истязали по приказанию господина аббата, и его ненависть к последнему так сильна, что он желает гибели всему монастырю. Именно поэтому он и морочил всем голову вымышленным дьяволом, чтобы никто не догадался об истинном смысле предсказания!
Настоятель покраснел, скорее от гнева, чем от стыда:
— Не смотри на меня так! Я думал, что, поранив тело, я спасу его душу. Только вот душа еретика как побитое яблоко — всё равно сгниёт в конце концов. И почему ты не сказал нам этого сразу?
— Потому что хотел убедиться в том, что если монастырь рухнет, то вины Сальваторе в этом быть не может. Проклятие и акростих кроме буквального имеют ещё один возможный смысл.
— Что ты несёшь?! — прорычал аббат.
— Какой смысл? — выпалил почти одновременно с ним брат Уильям.
— Монастырь провалится при первом же землетрясении. А оно может начаться в любой момент, так как нет другой причины для столь бурного беспокойства животных.
— Это слова сатаны! — выкрикнул аббат и перекрестился. Затем, указывая пухленьким пальцем на Дэя, он пропищал: — Схватите его!
К счастью, поблизости не оказалось никого из монахов. Но зато в следующий миг со стороны церкви долетело дружное скандирование:
— Кос-тёр! Кос-тёр!
Появилась толпа монахов, которые волокли бьющегося в их руках Сальваторе. Завидев аббата,
