обратно.
— Тебя там эта, как её… сила тяготения съест, — авторитетно объяснил он, ставя Петровича на ноги. — Ногами дойдем, не слабо.
— Мариночка, ты с нами? — Петрович заюлил вокруг девушки, подавая ей то курточку, то сумочку.
— Ребят, вы чё, вы куда? — Санёк с трудом оторвался от стены возле окна. Его покачивало.
— Спокуха, Шурик. — Петрович уже застёгивал тёмно-синий пиджак с пятном от помидора на кармане. — Сгоняем за добавкой.
— Я с вами! — Санёк ползал под столом в поисках куртки, но пока что найти не мог.
— Вот же она! — Марина указала на гвоздь, вбитый в стенку шкафа.
Санёк дважды повернулся вокруг себя, ища выход, стукнулся головой о полированную ножку и завыл. Девица засмеялась в полный голос.
Дверь открылась, на пороге стоял брат Санька, бледный от злости молодой человек лет двадцати трёх.
— Если вы немедленно не выключите музыку, я вызову милицию! Двенадцать часов ночи!
— Антон, Антон, ну ты чё, — забормотал Санёк, выбираясь из-под стола на голос, поднялся, держась за стулья. — Ну ты чё, Антон, мы уже уходим, не надо только ментов вызывать…
— Но мы ещё вернемся! — выкрикнула весело Марина. Она чувствовала себя ведьмой на метле.
— Если вы вернётесь… — Антон достал из кармана трубку, — вас будет ждать дежурный наряд. И ты, Санёк, опять будешь ночевать в вытрезвителе. Я больше повторять не буду.
Петрович загородил дорогу набычившемуся Сергуне.
— Ты чё, парень, нарываешься? — прогудел Сергуня, сжимая кулаки.
Антон отступил в прихожую и дальше, к своей комнате.
— Я сказал, — предупредил он. — На тебя уже два заявления лежат в отделении.
И скрылся за дверью.
— Никто меня не любит… — заныл Санёк. Марина уже накидывала куртку ему на плечи.
— Забей, — пробасил Сергуня. — Кишка тонка..
— Ага, опять побьют, деньги отберут… — пожаловался Санёк, вслед за приятелями выходя на лестничную площадку. — С-суки…
На столе осталась валяться пустая бутылка, вино разлилось по скатерти, превращая рыжую поверхность в бурое болото. То тут то там высились над ним кочки редиски и помидоров. Растерзанная упаковка являла миру полусъеденный дешевый чизкейк.
Из соседней комнаты, оглядываясь, выползла мать. Музыка в её комнате играла приглушённо, оттуда доносились негромкие голоса. Она выключила музыкальный центр, подслеповато щурясь и наугад тыча пальцем, затем погасила верхний свет и прикрыла дверь.
По дороге мусорщики перекидывались редкими фразами:
— Моя смена была, когда «Арго» ставили. Подошёл я к капитану, заговорил. Он спросил, не надо ли сувенир.
— Сам, что ль, предложил?
— Ага. Так я не стал стесняться, попросил звёздный ветер в бутылке.
— А он?
Под их унылый разговор я задремал. Очнулся оттого, что на голову посыпался песок; с перепугу я закричал.
— Кто здесь? — послышался недовольный голос.
Я открыл глаза: кругом темно, сверху — синеющее вечернее небо в бледных звёздах. На краю окоёма показались две головы, одна лохматая, другая лысая. Мусорщики уставились на меня.
— Ты как тут? — спросил тот, что повыше, лысый. — С Луны, что ль?
— Нет-нет, что вы! — Я пошевелился, застонал: тело затекло и болело.
— Так вылазь! — грубо потребовал второй, лохматый. Он едва доставал напарнику до плеча.
Две пары крепких рук схватили меня за локти и запястья и вытащили наружу. Ох! Припадая на правую, совершенно онемевшую ногу, я отковылял от бачка.
— Где я? — спросил тупо, хлопая тяжёлыми веками. В глаза будто песка насыпали.
— На космодроме, болван, — отозвался лохматый. — Убирайся, бомжатник!
— Я нормальный!
— Не спорь, мужик, давай отседова. — Лысый похлопал меня по плечу. — Ты нам тут не нужен. Ещё скажут, чего привезли. Ты как попал-то к нам?
Набрав в грудь ставший прохладным воздух, я собрался было рассказать, как…
— Хрена ли лысого слушать ещё! — возмутился лохматый, забирая из бачка лопаты. — У нас график, братка! Пусть чапает в терминал и там объясняет охране, как пробрался на территорию. Пошёл, залётный! Чтоб мы тебя тут не видали больше…
Последние слова он произносил, отвернувшись от меня. Лысый состроил сочувствующую мину, разведя руками, после чего, подхватив пару мётел, отправился за напарником.
— А где терминал-то?! Эй, куда идти-то?! — спохватившись, крикнул я.
Не оборачиваясь, лохматый махнул в сторону. Я разглядел низкую громаду какого-то здания, понурившись, побрёл туда. Подходил к концу, но ещё не закончился сомнительный какой-то день. Чувствовал я себя фаршем, натуральным фаршем с глазами.
В длинном прямоугольнике терминала возник жёлтый квадратик: открылась дверь. На её фоне мелькнул чёрный силуэт: вышел человек — и свет исчез. Я быстрее двинулся вперёд и даже перестал хромать.
Ухнуло где-то рядом. Темнота ожила. Вокруг засвистел ветер, он нарастал, превращаясь в ураган. Воздух закручивался между ног. Меня потянуло куда-то, понесло, подошвы оторвались от земли… Я закричал. Ревущий поток поднимал меня и тащил вверх, крутил и засасывал, втягивал в какое-то невидимое жерло, неведомую пасть…
Но тут кто-то схватил меня за ноги, повис на мне, секунду мощный воздушный пылесос ещё пытался утянуть нас обоих, однако не сдюжил, и мы сверзились. Песок набился в рот, а тот, кто схватил меня, навалился сверху, вдавливая в землю. Я с силой зажимал уши, чтобы хоть как-то защититься от какофонии — казалось, то ревёт и воет само пространство, однако вибрации рвали тело, проникали внутрь, минуя уши.
И вдруг всё стихло. Давление сверху исчезло. Я потряс головой, сплёвывая траву и песчинки. Человек встал и помог мне подняться. В слабом свете звёзд я разглядел юное безусое лицо, волевое, с крупным подбородком.
— Романтик? — неприветливо спросил он.
— Нет-нет, — на всякий случай поторопился откреститься я, смущённо отряхивая рубашку на животе и джинсы.
— Ну да, вы ещё молоды, — согласился он, присмотревшись. — Как же вы очутились на поле?
— Да я заснул в мусорном бачке, и ребята приволокли…
Наклонив голову, он изучил мои ноги.
— С Луны свалился? — с подозрением спросил он, отступая на шаг.
— Да нет же! — Я даже руки поднял для убедительности. — Я из этих, как их… свободный я, во.
— Бомжатник… — скривился парень. — Ну да чего теперь. Давай тогда зайдём чайку дёрнем. Я раньше пришёл, экипаж ещё не подъехал, скоротаем времечко. Небось давно нормально не ел?
Через каких-то двадцать шагов по полю он толкнул дверь — и я зажмурился от яркого света. Это была ракета. А я даже не заметил её корпуса: он сливался с темнотой. Перед тем как шагнуть через порог, я отступил, запрокинул голову и вроде бы разглядел. Она уходила вверх, узкая, стройная, чуть серебрящаяся по контуру, красивая, как детская мечта.
Мы попали в небольшую уютную комнатку. Стены, пол, потолок — всё металлическое, посередине стоит деревянный стол, вокруг пластиковые стулья, и у входа — глубокое кожаное кресло. Хозяин гостеприимно усадил меня туда, сам начал открывать встроенные шкафчики, методично доставая оттуда и
