все ингредиенты для ритуала. Он дружелюбно поздоровался с Нолвэндэ, подписался в сопроводительных документах в графе «Принято» и алчно поглядел на своих пернатых клиентов.
— С кого начнем?
— С Лёнчика, — попросил Эринрандир. — А то опоздаем.
— Надевайте халаты, и топайте в лабораторию, — распорядился ворлок, вытаскивая из клетки рыжего петуха.
— Зрелище будет паршивое, — честно предупредил следователь Нолвэндэ. — Ты только в обморок не падай, договорились?
— Хуже, чем господин Бе-бе? — поразилась девушка.
— На мой взгляд — да. Тот уже мертвый… практически…, а тут живой и полностью осознающий случившееся. Первые пять минут превращенный говорит чистую правду и ничего кроме правды. Потом у него начнется психический шок, но за эти пять минут из него нужно успеть выдавить ответы на интересующие вопросы.
— Мы его снова будем допрашивать? — уточнила Нол.
— Нет. Зачем? Ничего нового он нам не скажет. Вряд ли он видел саму Мэйну больше одного раза, — сказал Эрин, и на всякий случай напомнил: — Ты все-таки стажируешься. Какой-никакой, а практический опыт обязательно пригодится.
Девушка и не возражала особо.
В реконструкторской, кроме железного стола, никакой другой мебели не нашлось. Эрин прислонился к окрашенной масляной краской в светло-зеленый цвет стене и стал считать кафельную плитку, которой был выложен пол. Что будет дальше, он уже знал.
Тем временем, ворлок отработанным годами практики движением перевернул птицу на спину, как это делают фокусники, показывая трюк с куриным гипнозом, и начал обряд. Поочередно он окропил петуха тремя разными эликсирами, содержащими всякие экзотические компоненты, вроде лягушачьей кожи, мушиных крыльев или помета козодоев, настоянных на собачьей моче. При этом оборотень время от времени протяжно выл, плевался и тяжело дышал, высунув изо рта язык.
Внезапно перья на петухе поднялись дыбом, он выпучил глаза и заорал так, словно собирался снести квадратное яйцо. Тело его начало медленно распухать. Ноги вытягивались, крылья сминались, голова надувалась, как пузырь, а в целом постепенно восстанавливались прежние человеческие формы Леона Л.Мышера. Весь процесс занял минут двадцать — двадцать пять, пока на столе не остался лежать совершенно голый мужчина, покрытый редкими рыжими перьями, какой-то слизью и вонючими эликсирами.
Ворлок издал низкий горловой звук и хрипло сказал:
— Теперь, Эринрандир, он в твоем распоряжении.
Эльф занял место у изголовья, зафиксировал голову человека ладонями и наклонился так чтобы глядеть прямо ему в глаза.
— Как тебя зовут? Фамилия?
— Леон. Мышер.
— Отлично!
Эрин воспрянул духом. Удивительно, но псевдо-вампир не успел спятить в курином теле.
— По каким статьям задержан и взят под стражу?
— По статьям 314 АмУК и 122 бис УК СИВР[9], — хрипло, но бодро отрапортовал Лёнчик.
— По каким статьям ранее отбывал наказание?
Маг-рецидивист зачастил номерами статей и кратким содержанием своих «подвигов». Он себя не контролировал, задыхаясь от нестерпимого желания поскорее рассказать всю правду о себе.
— Все! Хватит! — рявкнул Вольфович и вколол Лёнчику успокоительное. — А то сейчас у него начнутся судороги. Мы его втроем не удержим.
Мышер почти сразу же отключился, а оборотень по спецсвязи вызвал санитаров из тюремного лазарета: помыть, одеть и забрать клиента к себе. У реконструктора не было собственного штата сотрудников. Головное Управление, как обычно, экономило там, где не нужно.
— А теперь Горбатый? — спросил эльф.
Грэй Вольфович поморщился.
— Этот безнадежен. Я тебе как специалист говорю. От него толку не будет. Но если хочешь еще раз полюбоваться…
— Нет! Не хочу! — решительно заявил Эринрандир. — У нас с леди Нолвэндэ еще куча дел. Но за Лёнчика спасибо! — искренне поблагодарил он оборотня.
— Без вопросов, — кривовато ухмыльнулся тот. — Ну, ты заходи… если что…
Вернувшись на рабочее место, Эрин начал сам звонить криминалистам, добиваясь от них хотя бы минимальной информации о личности пресловутого господина Бе-бе. Хотя звонил это, конечно, сильно сказано. Древний капризный «СаурОко» так и норовил отключиться в самый неподходящий момент. Не помогал даже сложенный втрое кусочек от пачки сигарет, которым подтыкался шаливший блок питания.
— Юсла, ты сама прекрасно понимаешь — так не бывает, чтобы о человеке ничего не возможно было узнать, — деликатно нажимал эльф. — Он жил, работал, возможно, у него была семья. И я очень хочу знать, как господина Бе-бе звали на самом деле. Прошу тебя, постарайся, сделай что-нибудь! Для Ытхана это крайне важно!
Бывший зомби тихо и вполне благопристойно почивал в холодильнике морга, оставаясь единственным связующим звеном между Мэйной и убитым банкиром.
— На данном этапе у нас есть данные, что управляющий «ЭнтОбналБанком» чем-то не угодил Сидоровой, за это она послала зомби его убить. Теперь надо доказать прямую и непосредственную связь между Мэйной и зомбями.
— А если это не она поднимала мертвецов из могилы? — спросила Нол.
— Не исключено, — вынужден был признать Эрин. — Но, в любом случае, это сделали по её приказу, причем некромагов такого уровня не так уж и много. Тогда мы пойдем по цепочке и рано или поздно выйдем в итоге на Индульгенцию. Но начать нужно с установления личности.
— А если не выйдем?
— Тогда Ытхан Нахырович сделает из твоего непосредственного начальника, то есть и меня, чучело, и поставит у себя в кабинете в назидание остальным, — грустно вздохнул Эринрандир. — Будешь по утрам пыль вытирать с моей мумии.
Странное дело, но именно в реконструкторской меня настигло осознание того, что сьючек надо, как выразилась бы моя мамочка, «мочить безжалостно». Все их зловещие деяния, о которых я знала теоретически, даже несчастный господин Бе-бе и убиенный Стоерос, вкупе с клыкастыми верховыми мутантами, померкли по сравнению с петухом, еще вчера бывшим человеком… О, да, мне прекрасно известно, что обращение (да и опущение, если уж на то пошло) придумано отнюдь не сьючками — вспомнить хотя бы крысюка-охранника. Славные органы вовсю используют этот не слишком приятный метод наказания, за что и получают с завидной регулярностью от общественности и правозащитников. После каждого более-менее громкого случая обращения поднимается такой вой и лай в СМИ, что даже Высокий Совет лихорадит. Опять же, и Л. Мышер не производит впечатления невинной жертвы. Мерзкое и жалкое существо, псих и убийца, но то, что с ним сделали по приказу Индульгенции, стократ мерзостней. В этом отношении я полностью согласна с папулей, который часто сожалеет, что в «мирной жизни» нельзя обходиться со злодеями по законам военного времени. Прочитав в утренней газете об очередном помиловании очередного душегуба, папочка обычно молча поджимает губы и закрывается в оружейной, иногда вместе с мамой. Я как-то раз подглядела, чем они там занимаются. Папуля методично дырявил мишени из всего, что может стрелять, а мамочка — отрабатывала удары на симуляторах. Жуткое зрелище,
