искал спасения где-то рядом.
- Что это такое? - едва смог выдохнуть Аваддон, когда голое тело странствующего поэта и философа распласталось рядом.
- Это баня...
- О боги, это не баня, это страшное проклятие на нашу голову!... И сколько времени мы должны терпеть?!
- Я слышал, что росомоны парятся несколько часов в несколько заходов!
- Что-о-о...
Бормотание за дверью Руц и Эфандр расценили по-своему.
- Видно, гостям пару поддать надобно!
- Нет! - попытался воспротивиться Аваддон.
- Давай, Эфандр, ублажим чужеземцев! - вскричал Руц, не поняв невнятного бормотания чародея.
Дверь распахнулась, кто-то из отроков прошлепал по спинам гостей, даже не почувствовав подобного мелкого препятствия на пути! Потом раздалось адское шипение - это полный чум (ковш) хлебного кваса опрокинулся на раскаленные камни! Аваддон подумал, что время, которое он выторговал у Малаха Га-Мавета, закончилось и он прямиком попал на адские жаровни!... Сэр Кальконис стонал где-то внизу, веретенообразными телодвижениями пытаясь отыскать щель, в которой бы можно было глотнуть воздуха, хоть чуточку менее раскаленного, чем лавовый поток вокруг...
Пару минут они продержались, облизывая мокрые доски пола, а потом Аваддону пришла спасительная мысль:
- Нужно найти холодную воду!
Пришлось ползком пробираться в глубь бани. Видимости не было никакой. Искали на ощупь. Поэтому Аваддон ничуть не удивился, когда его рука наткнулась на голую ногу. Проклятый Кальконис!
Однако в этот самый момент Лионель подал голос совсем с другой стороны:
- Магистр, я нашел кадку с водой!
Аваддон поднял головуи увидел... Голый старик, словно окутанный облаком волос собственной бороды, весь усыпанный листьями, красными глазами смотрел на чародея.
- Что ж ты, тварь мерзкая, без молитвы в баню-то заявился?! - выдохнул он.
- Что вы говорите, магистр...
Продолжить Кальконис не успел, потому что страшный старик, набрав полный чум крутого кипятка, двинулся на Аваддона. Магистр медицины был в хорошей форме, поэтому одним прыжком преодолел расстояние до двери и вышел вместе с ней на улицу прямо в объятия онемевших от удивления отроков. Сэра Калькониса пришлось искать дольше: странствующий поэт и философ оказался в реке и никак не хотел оттуда выбираться! Пришлось отрокам применить силу иначе Кальконис мог подхватить простуду: вода в горной речушке была весьма и весьма студеной...
Глава 6
МЕРЗКАЯ НЕЧИСТЬ
Час спустя, сидя за столом в своем новом тереме, Аваддон и Кальконис завершали трапезу. Отроки, приготовив еду, исчезли в одной из многочисленных комнат-клетей. В воздухе висела напряженная тишина.
Аваддон молчал, потому что гнев просто душил его, мешая произнести хоть одно слово. А Лионель Кальконис молчал по двум причинам: он до сих пор не мог согреться (простояв не менее получаса в прохладных водах речки Малахитки!), поэтому сидел сейчас в чьих-то пимах великанского размера и пил горячий медовый сбитень. Вторая причина - он видел гнев своего 'компаньона'. Сказать вслух что-либо ободряющее он не решался - облик чародея внушал ему непонятный страх.
Обстановка разрядилась с появлением Эфандра:
- Можно убирать со стола?
- Конечно... - буркнул Аваддон. Кальконис благоразумно молчал.
Убрав со стола, Эфандр обратился к Аваддону:
- Этот терем еще новый, своим домовым не успел обзавестись, так что спите спокойно, господа! А ежели что - мы...
- ...в подклети, - хмуро сказал Аваддон. - Я запомнил!
Эфандр пожал плечами: дескать, чего сердятся чужеземцы? Ну, пошутил дедушка- баенник, ну, постращал маненько - чего обижаться-то! Оно ведь и впрямь - без молитвы в баню никак невозможно, правильно их баенник спровадил!
Когда шаги отрока затихли, Аваддон поднялся из-за стола, встал посередине комнаты и сказал Кальконису:
- То, что ты сейчас увидишь, должно быть похоронено в тебе, не облекшись в одежды слов. Если ты проболтаешься...
Кальконис выпучил от страха глаза и только мелко затряс головой, во всем соглашаясь с демоническим врачевателем. В этот миг он жестоко пожалел о том, что согласился на предложение, показавшееся в момент их первой встречи весьма заманчивым и перспективным. Боги! Что же теперь будет с несчастным Лионелем?!
Аваддон между тем вытянулся всем своим худым телом, поднял над головой руки и, устремив в потолок горящий адским светом взор, забормотал что-то на непонятном Кальконису языке. Последний забился в самый темный угол и оттуда со страхом наблюдал за тем, как сначала туман окутал фигуру чародея, а потом из этого тумана стали проступать очертания какого-то существа. Затем туман рассеялся, и взору Калькониса предстало чудовище, вид которого сразил несчастного философа наповал. Оно было столь ужасно и отвратительно, что на его фоне даже злополучный баенник казался существом сказочной красоты! Чародей закончил ритуал вызова нечисти и обратился к ней:
- Я маг Аваддон! Я вызвал тебя в мир живых людей, чтобы ты охраняла меня сегодняшней ночью! Несокрушимый Малах Га-Мавет должен посетить мой сон, и я не хочу, чтобы мне помешали! Ты все сделаешь, Мерзкая Нечисть, дабы не прогневать твоего господина - ангела смерти?
- Да, повелитель! Я буду здесь до первых проблесков зари. Никто не войдет и никто не выйдет из этой комнаты!
Аваддон удовлетворенно вздохнул, подошел к широкой лавке и лег, накрывшись цветным покрывалом. Кальконис дрожал мелкой дрожью в углу комнаты, со страхом наблюдая за тем, как на глазах уменьшается последняя свеча в подсвечнике. Еще несколько минут - и он окажется в кромешной темноте один на один с самым уродливым созданием, которое можно себе представить, от одного вида которого подгибаются колени, а сердце отправляется в пятки! Валенки свалились с его ног, и Кальконис решил, что это знак свыше. Он приготовился совершить самый героический поступок в своей жизни - шагнуть к двери!
- Я бы не советовал этого делать. - Голос ужасного чародея послышался из- под накидки, словно из могилы. - Нечисть шуток не понимает. Для нее нет разницы - велеречивый поэт или дубовое бревно. И то и другое она сотрет в порошок, если откроется дверь! Лучше спите. Завтра у нас непростой день!
Свеча - словно только и ждала этих слов чародея - погасла самым предательским образом! И Кальконису волей-неволей пришлось устраиваться на ночлег, вздрагивая всем телом и впиваясь зубами в собственную руку каждый раз, чтобы не дай бог не заверещать от ужаса, когда со стороны центра комнаты доносились звуки! Да, эта ночь состарила любителя приключений на добрый десяток лет, чего нельзя было сказать про Аваддона. Потому что, едва погасла свеча, чародей заснул сном младенца. Он погрузился в знакомое состояние непередаваемой легкости, которое сопровождает момент отрыва души от тела и начало свободного полета в мире теней.
Малах Га-Мавет уже ждал его.
