По зрелому размышлению механик решил, что лучше быть зрячим орлом, чем слепым человеком, и на этом успокоился.
Петр Иванович Колобков никогда ничего не откладывал в долгий ящик. Мысль пришла – решение принято – дело сделано. Недолго думая, он усадил болящего отпрыска на стул и распорядился держать пациента за руки. Не обращая внимания на протестующий вой и плотно зажатый рот, Колобков навострил толстую вощеную нитку, сделал петлю и примерился надеть ее на больной зуб.
Гешка отвернул голову, совершенно прекратив выть, но зато сжав губы так, что рот превратился в тончайшую линию. Колобков строго нахмурился, легонько хлопнул сына по щеке и приказал:
– Так, ты мне тут не дуркуй. Сам себе хуже делаешь. И без зуба люди живут. Мне вон, глянь, ногу оттяпали – а я ничего, жив-здоров.
– Так новый-то уже не вырастет! – запротестовал Гешка, стараясь говорить, не разжимая челюстей. – Это ж коренной!
– Ну и фигли, что коренной? У меня в пасти, глянь, два стальных и золотой. Вот этот еще по молодости в драке выбили, вот этот дантист-сука вырвал, а этот…
– Пап, да ты уж сто раз рассказывал, – буркнул Вадик, глядящий на брата с искренним сочувствием.
– И в сто первый расскажу. Слушайтесь папку, если не хотите с голоду помереть.
– А чего это мы с голоду помрем?
– Ну так я ж вас обеда лишу. И ужина. И вообще крутитесь сами, как знаете. Раз уж такие умные, что батька вам не указ.
– Рвите! – отчаянно выпалил Гешка, зажмуривая глаза и раскрывая рот.
Лучше уж лишиться зуба, чем выслушивать получасовую нотацию.
Глава 8
Колобков присвистнул, задирая голову как можно выше. После рельса в небесах и черепахи размером с Крым он начал думать, что архипелаг Кромаку ничем не сможет его удивить. Однако километровый столб, торчащий посреди океана, заставил расстаться с этой мыслью.
Самый обыкновенный столб на первый взгляд. Похож на телеграфный. Только не деревянный и не металлический, а из странного голубоватого вещества. Гладкий, ровный, блестящий. Вершины не видно – теряется в заоблачной выси.
– Там наверху есть площадка, – безразлично сообщила Стефания, облокотившись на фальшборт. – А на ней живет человек.
– Там кто-то живет?! – выпучил глаза Колобков.
– Не хочешь, не верь.
– Да я верю, верю, только… Серега, вот ты когда-нибудь такое видел?
– Сами же знаете, что нет, – огрызнулся Чертанов.
– Серега, не огрызайся. Слышь, Фанька, а что это вообще за нафиг? На кой оно тут торчит? Кто там наверху сидит? И какого лешего он там делает?
– Не знаю.
– Как это не знаешь?
– Так вот и не знаю. Информация отсутствует. Если интересно, поищи у Мельхиора в книге. Там все есть. Теоретически.
– Так я ж не найду. Там даже оглавления нет.
– Твои проблемы. Вы мне не платите – я вам помогать не обязана. Тем более со всякими глупостями.
– Ну и ладно, – пожал плечами Колобков, провожая взглядом уплывающий вдаль столб. – Не особо-то и хотелось. Дай лучше карту – посмотрю, что у нас там…
Цетановый остров выплыл из белой дымки, застилающей горизонт, вскоре после утренней вспышки тепория. Эйкрийское утро – это не земное утро, подступающее мягко и аккуратно. Рассвет на Эйкре наступает резко и внезапно, словно звон будильника. От него не удастся спрятаться за задернутыми шторами и закрытыми ставнями. Замуруйте себя наглухо тройным слоем кирпича – тепорий все равно никуда не денется.
Островок оказался совсем небольшим и очень каменистым. Узенький пляж без единой песчинки, зато с огромным количеством гальки. Крохотная рощица на два-три гектара. На берегу вкопана потемневшая доска с закорючками.
– Серега, переведи, – потребовал Колобков, рассматривая непонятную надпись.
– Здесь покоится… это могильная плита, Петр Иванович, – равнодушно ответил Чертанов. – Похоронен кто-то.
– А зовут его как?
– Имя неразборчиво.
– Ладно. Деды, остаетесь на пляже, ясно?
Каспар, Бальтазар и Мельхиор посмотрели на Колобкова мутными взглядами. Их выпустили на берег размять ноги, но они не слишком обрадовались прогулке. Вот хумах Лайан Кграшан сразу воспользовался возможностью и куда-то исчез. В последнее время он вообще редко попадался на глаза людям.
– А зачем мы здесь будем? – проблеял Каспар.
– Неважно. Сидите здесь. Ждите.
– Кого ждать?
– Меня. Ждите, когда я за вами приду.
– А кто ты такой?
– Петр Иваныч я. Ясно? Ждите Петра Иваныча.
Мудрецы закивали, как китайские болванчики. Колобков поскреб лысину, гадая – что эти чокнутые усвоили из его слов? С ними никогда нельзя быть в чем-то уверенным.
Стефания не соврала. В лесу действительно растут деревья с чистейшим цетаном вместо сока. Превосходным углеводородным продуктом, вполне способным заменить дизельное топливо.
На первый взгляд – самые обыкновенные деревья. Похожи на приземистые сосны, только кора необычного серебристого цвета. Но стоит эту кору пробуравить…
Колобков лично убедился в качестве продукта, вонзив в ближайший ствол коловорот. Подставил кружку под струйку и принюхался к противной, но такой знакомой вони.
– Чуете, хлопцы, родиной повеяло! – едва не прослезился Угрюмченко. – Вот у нас на подлодке точно так всегда пахло…
– А чтой-то она такая желтая? – придирчиво колыхнул кружку Колобков. – Это так положено?
– Там еще всякие растительные примеси, – пожала плечами Стефания. – Перед тем, как заливать в бак, надо процедить.
– Ладно, процедим.
Убедившись в наличии драгоценного топлива, Колобков задумался на несколько секунд, а потом живо соорудил цетановый конвейер. В молодости он любил угоститься березовым соком, и прекрасно умел его добывать.
Себе и Грюнлау Колобков доверил самую важную часть. Срезать кору и проделывать отверстия. Сам Колобков для этой цели вооружился дрелью, а Грюнлау вручил коловорот. К сожалению, других подходящих инструментов на судне не нашлось.
Зинаида Михайловна и Света занялись вторым этапом. Нарезать из марли ленточки и аккуратно вкручивать их в каплющие цетаном отверстия. А другой конец – в горлышко бутылки.
Бутылки довольно быстро закончились. Поэтому близнецов Колобковых отрядили таскать с «Чайки» любые более-менее пригодные емкости. Все, что только найдется. Топливо – это не березовый сок, здесь парой литров не обойдешься.
На борту тем временем Гена и Валера под руководством Угрюмченко соорудили очистительный фильтр для добытого цетана. Вадик и Гешка без устали носились туда-сюда, доставляя полные бутыли и забирая пустые.
А Чертанову поручили вести учет. Выдали кисть и банку с краской – помечать уже обработанные деревья. Ярко-красной полосой вокруг всего ствола – чтобы издалека было видно.
