мужчиной, да еще с этим сморчком, то я совсем потерял голову.
На этот раз бывшая купеческая дочка даже не стала его поправлять, справедливо опасаясь, что может сбить Илюху с мысли, и тот попросту замолчит. Такая перспектива никоим образом ее не устраивала.
- Я тогда прямо голову потерял, - с трудом выдохнул Солнцевский и бросил полный отчаяния взгляд на открытую дверь. Помощи оттуда не последовало, нужно было продолжать.
- Наговорил я тебе тогда много лишнего, ты уж извини.
- Ничего, - осторожно согласилась Соловейка.
- Так вот тогда я почувствовал, что… - скрипя зубами, выдавил из себя Илюха.
- Что? - с мольбой в голосе проговорила младший богатырь.
- Причем заметь, совесть при этом молчала…
- Чувствовал что?!
- Что я тебя…
В ожидании самого важного для себя слова Соловейка невольно подалась вперед. Вот сейчас, именно сейчас она услышит то, чего ждала уже давно. То, что сделает ее самой счастливой на свете.
И в этот момент дремавший в уголке Мотя выпустил из ноздрей струйку пара и ворчливо застрекотал. Следующими звуками, раздавшимися в горнице, были облегченным вздох и полный разочарования стон.
- Так что ты меня? - Соловейка предприняла отчаянную попытку спасти ситуацию.
- Э-э… - протянул Солнцевский, смахивая со лба капельки пота, - похоже, к нам гости.
- Да какие гости, ночь на дворе! - не сдавалась Любава. - А этот проглот трехголовый наверняка просто сон плохой увидел, вот и подал голос.
В ответ на такие необоснованные обвинения, Мотя выдал эмоциональную тираду и наградил Соловейку тремя выразительными взглядами, полными осуждения и обиды. Хорошо еще, что от обожаемого хозяина тут же последовала поддержка.
- Он никогда не ошибается, - выдавил из себя Илюха, стараясь скрыть то облегчение, которое он испытал только что. - Не иначе, гонца прислали от Берендея. Другие нипочем бы в «Чумные палаты» среди ночи не сунулись. А что касается нас с тобой…
Любава опять невольно сделала шаг навстречу.
- Так это мы как-нибудь потом поговорим…
Даже во времена шалостей на большой дороге Соловейка не страдала особой жестокостью, но именно сейчас ей захотелось кого-нибудь придушить. Или даже так: захотелось придушить буквально всех, до кого в данный момент дотянутся ее руки. Мотю за то, что вспомнил о своих обязанностях охранника так некстати. Солнцевского за невероятную трусость и нерешительность. Изю за то, что он наверняка подслушивал их разговор, и, конечно, того, кто в этот момент принялся отчаянно колотить кулаками в запертую дверь, сопровождая требование открыть не самыми вежливыми словами и оборотами.
- И не говорите, никакой тебе личной жизни, ни днем ни ночью отдохнуть не дадут, - раздался делано возмущенный голос черта. Он уже нарисовался на пороге с неизменной трубкой во рту и с гуслями под мышкой. Цепкий взгляд пробежался по Солнцевскому и остановился на Соловейке.
- Да не расстраивайся ты так в самом деле, в следующий раз обязательно его дожмешь!
Чтобы достойно ответить рогатому коллеге, Любаве потребовалось некоторое время, дабы набрать в легкие побольше воздуха. Именно этой паузой и воспользовался шустрый черт:
- Кстати, ты мне потом напомни, я тебе красочно расскажу, как этот мямля смотрел на меня, когда я с Гордоном кадрился.
На этот раз нехватку воздуха в полной мере ощутил Солнцевский, но и тут Изя оказался расторопнее.
- Конечно, конечно, я именно то слово, что вертится у тебя на языке, - скороговоркой протараторил черт. - Кстати говоря, дыхательная гимнастика вообще вещь очень полезная. Так что вы тут потренируйтесь, а я, если вы не возражаете, пойду открою дверь. Уж больно не хочется выслушивать выговор нашего Феофана, если ее все-таки снесут с петель.
С этими словами средний богатырь пружинистой походкой отправился в сени. А богатырю старшему и младшему ничего не оставалось, как густо краснеть «на брудершафт» и прятать смущенные взгляды друг от друга.
- Агриппина убита, - прямо с порога бухнул Алеша Попович и тут же в изнеможении опустился на широкую скамью у печки. - Ну может, еще не до конца убита, но ранена и похищена это точно.
Новость была настолько дикая, настолько нелепая, что смысл ее доходил до присутствующих довольно долго. Как ни странно, первым отреагировал Мотя. Змей поднялся с належенного места, подошел к Поповичу и толкнул правой головой его под локоть. Мол, чего расселся, давай рассказывай подробности.
- Сегодня княгиню охранял Муромец со своими ребятами, - начал былинный богатырь, - сам знаешь, у него не забалуешь, так что никто на посту не спал. Ближе к полуночи в княжеской светелке послышался какой-то шум, после женский крик и звуки борьбы. Дверь была заперта, и пока богатыри ее ломали, все было уже кончено.
При этих словах Соловейка тихо вскрикнула, обхватила голову руками и затряслась в беззвучном плаче. Мужская составляющая команды подобных эмоций позволить себе не могла. Илюха кивком головы попросил Алешу продолжить.
- В горнице все перевернуто вверх дном, окно разбито, а на простынях кровь.
- А Агриппина?
- Княгиня исчезла.
- Может, в окно выпрыгнула? - тут же выдал первую версию черт, но сам понял, какую глупость сморозил. - Невозможно, третий этаж, да еще ее положение…
- Какое положение? - тут же поинтересовался любопытный Попович.
- Неважно, - отмахнулся черт, - ты лучше дальше рассказывай.
- Так я и говорю, - немного обиделся тот, - светелка разгромлена, мебель поломана, повсюду кровь.
- Ты только что говорил, что кровь была на простынях? - тут же отметил Солнцевский.
- И на простынях тоже, - пожал плечами Попович, - да тут даже не в крови дело, а в том, что самой княгини там уже не было.
- Как это не было? - удивился черт.
- А так, не было и все.
- Искали хорошо? - тут же поинтересовался старший богатырь, хотя и сам прекрасно знал ответ на свой вопрос.
- Ты что, Муромца не знаешь, лично всю опочивальню обыскивал. А потом еще Севастьян, а после сам князь…
- Вот говорил я Берендею, что отдельные спальни - это архаизм, а он не верил, - не удержался Изя и вставил шпильку верховной власти. - А он традиция, традиция…
- Кстати, как он? - остановил критику друга Солнцевский.
- Лютует, конечно, - шмыгнув носом, выдал Попович, - оно и понятно, такое горе у человека, нужно пар выпустить. Поначалу хотел всем головы отрубить, кто в карауле был. Потом, правда, передумал и лично, по-отечески, врезал всем, кто под руку попался. Ребята к этому делу привычные, выстояли, а вот Микишка с лестницы слетел под ударами судьбы и верховной власти.
- Бог с ним, с Микишкой, дальше сказывай, - подстегнул Поповича средний богатырь.
- Дальше выяснилось, что ворога таинственного чуть было не поймали.
Это заставило подпрыгнуть на своем месте как Солнцевского, так и Изю. Соловейка при этом перестала всхлипывать, утерла кулачком слезы и впервые посмотрела на рассказчика без лишних эмоций.
- Когда во дворце началась паника, во внутреннем дворе, прямо под окном княгини, патруль попытался задержать…
- Кого? - хором выдали спецдружинники.
- Непонятно кого, - развел руками былинный богатырь, - темно было, а отбивался этот таинственный вражина отчаянно. Его было почти скрутили, так он изловчился и столкнул ратников лбами. Пока те
