отходили от такого тесного общения друг с другом, его и след простыл.
- Или ее, - уточнил Изя, выразительно посмотрев на коллег. Те с полувзгляда поняли, куда клонит черт.
В списке подозреваемых значились всего две женщины, но и той и другой было вполне по силам сотворить такое со стражей. Сусанна профессионально занималась культуризмом и практически не вылезала из спортивного зала, а Феврония буквально на днях продемонстрировала свои способности в спарринге, уделав зараз Гордона со Старко.
- Берендей, конечно, в ярости неописуемой и велел дворец перетряхнуть вверх дном, а заодно и весь Киев. Малая дружина поднята по тревоге, город закрыт, идет повсеместная проверка.
- Чего? - не понял Солнцевский.
- Всего, - четко и вместе с тем совершенно непонятно ответил Попович и чуть погодя добавил: - И всех. Берендей говорит, что если его жена не найдется, он всем покажет…
- Кузькину мать, - закончил вместо него Изя.
- А ты откуда знаешь? - с уважением в голосе поинтересовался Попович.
- Исторические параллели, - отмахнулся от него черт. - Так, значит, пока никого не казнили?
- Пока нет, но Сусанна, Вилорий, Старко, Гордон, Феврония и Студнеслав посажены под домашний арест. Собственно, после того как князь отдал приказ выставить усиленную охрану подле их комнат, он и велел послать за вами.
Итак, основные факты были получены, настало время для их анализа. Теперь, когда Изя сложил с себя полномочия старшего следователя, как никогда требовался коллективный разум в оценке сложившейся непростой ситуации. Шутки кончились, пока спецдружинники решали свои личные проблемы, жизнь супруги верховного правителя земли Русской и его будущего наследника оказалась в руках таинственного противника. В то, что Агриппина и ее еще не родившийся сын уже могут быть мертвы, верить не хотелось. А посему нужно было действовать четко, быстро и, главное, обдуманно.
После небольшого обсуждения было принято решение разделить усилия команды. Илюха взял на себя обыск княжеского дворца, Изя города, а Соловейка обязалась нейтрализовать Берендея. Все члены команды не понаслышке знали взрывной характер князя, и каких бед этот взрыв может натворить. Мотю решили оставить на подхвате.
Много времени на сборы никому не понадобилось, и спустя десять минут «Дружина специального назначения» покинула «Чумные палаты» в полном составе.
Остаток ночи и весь следующий день прошли для Моти в постоянных передвижениях по городу. Гореныш в очередной раз решил всем доказать, что не зря носит на своих шеях форменные проклепанные ошейники с шипами наружу, и потому проявлял максимально возможную активность.
Первым делом он решил вместе с хозяином обследовать место преступления. Как только лапа Змея ступила на территорию княжеского дворца, он тут же бросился к келье Микишки. Он уже было добрался до заветной цели, но был настигнут Илюхой у самой двери в комнатку, где ютился старый дьяк. Далее последовало устное внушение и строжайший приказ оставить и без того пострадавшего Микишку в покое. Змею ничего не оставалось, как, немного обидевшись, смириться с совершенно нелепым ограничением в ходе розыскных мероприятий и сконцентрироваться на своей активности. Со скоростью бешеной лисицы он носился по коридорам и многочисленным комнатам с твердым намерением сунуть три своих носа буквально в каждую щель. Когда количество сбитых с ног (сами виноваты, могли бы и увернуться) стало запредельным, ситуацию взял под жесткий контроль Солнцевский. Старший богатырь бесцеремонно схватил Гореныша за ошейник левой головы и, несмотря на бурное возмущение того таким неинтеллигентным отношением к своей трехголовой персоне, притащил Мотю в спальню исчезнувшей княгини.
Дальше старший богатырь вообще начал беспредельничать. Сунув окровавленную простынь под нос каждой из голов, потребовал, чтобы Мотя хорошенько понюхал, а потом выдал совершенно нелепую с точки зрения Змея команду: «Ищи!» Такое бесцеремонное отношение к его личности глубоко оскорбило Гореныша: он же Змей, а не шавка какая-то. Вопреки неоспоримым отличиям трехголового от собачьей братии, Солнцевский продолжал требовать, чтобы тот взял след. Ну как люди не могут понять очевидного? У горынычей удивительный ум, зрение, телепатические способности и еще куча полезных навыков. А вот обоняние только для того, чтобы отличить свежий окорок от относительно свежего.
В общем, розыскной собаки из Моти не получилось. Этот непреложный факт расстроил Солнцевского, и, чтобы Гореныш не путался под ногами, старший богатырь отправил его с короткой запиской к Изе. Начинался городской период поисков.
Следующие пару часов Мотя наводил порядок на улицах Киева. Некоторые особо нерадивые граждане начинали было возмущаться действиями спецдружинников, которые бесцеремонно обыскивали дом за домом, лавку за лавкой. Однако при виде сурового Горыныча (когда надо, Мотя мог быть суровым) даже самые отчаянные личности не рисковали выражать свое возмущение вслух.
Простые обыски вскоре наскучили Змею, и тот присоединился к сотне Добрыни, которая устраивала облаву на центральном рынке. Пока богатыри занимались осмотром многочисленных складов, Мотя сконцентрировался на мясном ряду. Мясо было в большинстве своем невкусное, мороженое, но, для того чтобы успокоить расшалившегося в желудке червячка, вполне сгодилось. Только Змей собрался отрапортовать Добрыне об отсутствии нарушений правил торговли на проверенной территории, как какая- то ябеда донесла богатырю о некоторых злоупотреблениях служебным положением, допущенных Горенышем во время осмотра. Зарождающийся скандал загасил на корню невесть откуда взявшийся Изя.
Черт тут же продемонстрировал пергамент с особыми полномочиями и шепотом поведал кляузникам о чрезвычайной злопамятности Змея. Несмотря на то, что подобное высказывание ни капли не соответствовало действительности, говяжью вырезку, в качестве примирительного дара, Мотя благосклонно принял от присмиревших торговцев.
Как только лакомство исчезло в объемном чреве трехголового, Изя отозвал его в сторону и предложил размяться после сытного обеда. Поскольку Мотя всем своим видом выражал полное нежелание активно шевелить лапами, средний богатырь пообещал пожаловаться на его поведение хозяину (еще один ябеда!). Пришлось Змеенышу напрячься и внимать доводам черта с большим вниманием. В конце концов, Змей был вынужден признать, что резоны в них присутствовали. Изя предлагал обследовать торговые тракты, ведущие из Киева. Проезжих дорог зимой не так много, и если кто и смог выбраться из города, несмотря на запрет, то обнаружить и догнать их будет не так уж сложно. К тому же черт напомнил Горенышу, что опытом подобных поисков они вдвоем уже обладают, и этот аргумент стал решающим.
Конечно, Мотя отчетливо понимал, что их рейд не даст ровным счетом никаких результатов, но решил не отказывать себе в одном маленьком удовольствии. Дело в том, что в прошлый раз, когда они искали похищенных Соловейку и Илюху, Изя, восседая на спине летящего Гореныша, позволил некоторые нелицеприятные высказывания в его адрес. И хотя (как было озвучено) Мотя был совершенно незлопамятным, тот факт, что черт его назвал «ленивой летающей коровой» в памяти отпечатался очень четко.
Пока летели над городом, Мотя вел себя прилично и тем самым усыпил бдительность среднего богатыря. Но как только крепостная стена оказалась позади, трехголовый выдал все, на что он был способен. Маленький Гореныш развил сумасшедшую скорость, совсем как сверхзвуковой истребитель, и набрал такую немыслимую высоту, что они тут же попали в плотный турбулентный поток. Изе, попытавшемуся было возмутиться, пришлось быстренько захлопнуть свой рот и все силы бросить на то, чтобы не разжать руки и не отправиться на встречу с землей-матушкой. В этой бешеной тряске черт пятой точкой хорошо ощутил, что спина Горыныча слишком сильно отличается от комфортабельного кресла в самолете.
Отомстив таким способом за «ленивую летающую корову», незлопамятный Мотя долго мучить среднего богатыря не стал и снизил скорость и траекторию полета.
Вскоре на горизонте был замечен небольшой торговый караван, движущийся от Киева. Змей лег на правое крыло, заломил лихой вираж, вошел в штопор (тут Изя не удержался и слетел, но был успешно подхвачен за шкирку зубами двух голов), и затем «сверхскоростной истребитель» лихо приземлился перед головным возком. Дикое ржание лошадей и такое же дикое возмущение со стороны возницы послужили
