Пес, который взломал дверь

в гараж. Через пару секунд раздался звук мотора, и Митч, который все это время пытался успокоить рыдающую Эдну, в ярости рванул к дверям.

— Мой «корвет»! — завопил он. — Он хочет угнать мой «корвет»!

Я воспользовалась создавшимся хаосом. Держа поводок Рауди в одной пораненной руке и орудие пыток Кими — в другой, я встала и кивком велела Лии следовать за мной. Бегству нашей четверки из гаража никто воспрепятствовать не пытался. Вилли был занят Эдной; кроме того, он наверняка слышал рев сирен и понял, что все кончено.

Выбравшись наружу, мы увидели, что две патрульные полицейские машины заблокировали улицу, а третья, с открытыми дверьми и ярко горящими фарами, затормозила примерно посередине подъездной аллеи. В конце аллеи стоял Митч, уставившись на разбитое ветровое стекло своего «корвета», которому так и не было суждено выехать на дорогу. Один полицейский держал в руках ружье, а двое других держали Дейла. На него уже надели наручники. По лицу Дейла стекала кровь, и он орал на полицейских:

— У меня течет кровь! Видите, что вы наделали?! Кровь течет! Подонки, вы выстрелили в меня! Выстрелили в меня!

А что еще им оставалось делать? Своим ружьем Дейл целился прямо в них. Им надо было защищаться. Пуля оцарапала ему ухо.

Глава 29

— Понимаешь, никогда, — с жаром произнесла Рита. — В этой семейке никто и никогда не мог покинуть дом. Это одна из сторон симптома матери.

— Перестань называть ее матерью, — попросила я. — Ее зовут Эдна.

— Извини, — сказала Рита. — У меня это профессиональная болезнь.

Уже два дня Дейл находился под арестом. Лия отправилась навестить Джеффа в больницу Ньютон- Веллесли, а мы с Ритой ужинали у нее на кухне, прихватив из китайского ресторана еду на вынос.

— В любом случае, — продолжала она, — агорафобия была знаменем их семьи, крестом, если хочешь, который она взвалила себе на плечи. И груз этот был не из легких. Она пошла на большую жертву, чтобы донести послание до всех своих домочадцев: «Не покидайте дом!» Ей было необходимо зарубить эту истину у них на носу, не допустить недопонимания. И все, конечно же, в этом ее поддерживали. Они помогли ей подбросить поленца в семейный очаг.

— Ходили за нее в магазин…

— И делали все остальное. Когда же все они покидали дом и уходили на работу, куда, по твоему, они направлялись?

— Все в тот же дом. Заниматься семейным бизнесом. Одни их имена чего стоят! Много ли найдется семей, где у детей и у родителей одинаковые имена?

— Само по себе, — заметила Рита, — это не так уж и патологично. Но в данном контексте, пожалуй.

— Рита, хочешь я тебе скажу одну весьма странную вещь? Это дико, но мне жалко Дейла. После всего того, что он сделал. И жалко мне его из-за Бадди. Все ведь началось именно с этого. Понимаешь, Джек Инглман знал обо всем. И Роз знала. Невероятно, но этот пес, Бадди, был куплен как лечебное средство. Когда Дейлу было лет семь или восемь, у него уже были проблемы, и кто-то из школьных педагогов уговорил родителей купить ему собаку. Чисто в терапевтических целях, понимаешь? Потому что Дейл был сорви- голова, драчун и тому подобное. А с помощью собаки он мог научиться нормальному общению.

— А вот к семейке приглядеться никто не подумал, — сказала Рита.

— Верно. И эти монстры действительно купили ему пса, но угадай, что было дальше? Они заставили ребенка дать им честное слово, что собакой заниматься будет только он. Но ведь он был совсем еще малыш! А на него возлагают такую ответственность. И это, естественно, ему не под силу. Он еще слишком маленький и к тому же взвинченный ребенок. Но его слабоумные родители считают, что у них появилась отличная возможность преподать ему урок послушания, научить ребенка брать на себя ответственность, выполнять обещания и все такое прочее. Это я узнала в ту ночь от Вилли и Митча. Короче говоря, родители отдали собаку в какой-то приют, а дома сказали Дейлу, что Бадди отравили газом, и изложили все это ему в таком свете, чтобы малыш понял, что это его наказывают, потому что он не сдержал своего слова. Ты можешь себе такое представить?!

— Могу, — грустно сказала Рита.

— То есть ты?…

— С моей профессией и не такого наслушаешься, — сказала Рита.

— Честное слово, Рита, всякий раз, когда он говорил о Бадди, он становился самим собой. Все остальное время он носился по комнате, орал, крушил все вокруг, но все это было как будто не по- настоящему. А когда он целился в своего отца? И даже когда выстрелил в него? Его лицо при этом абсолютно ничего не выражало. Оно было просто пустым. С таким же выражением можно перематывать кассету на видике с помощью дистанционного управления. Правда, вот передатчик на Кимин ошейник он направлял с очевидным удовольствием. Безусловно, ему нравилось причинять боль.

— Отдавать то, что он получил… — заметила Рита.

— Но когда он говорил о Бадди, на его лице была написана настоящая боль. И в голосе звучало отчаяние. В те минуты он был похож на ребенка. Казалось, будто эта ужасная история произошла с ним буквально на днях.

— Так оно и есть, — сказала Рита. — В этом-то все и дело. Для него эта история не имела конца, в его сознании она прокручивалась бесчисленное количество раз. Для него каждый был тем человеком, который отнимет у него собаку. Роз Инглман. Лия. Ты. Вы все для него превратились в одно лицо, которое травит газом его пса.

— Газ — это уже другой вопрос, — сказала я. — Недолго думая, его родители все рассказали ему о газовых камерах в приюте для собак или еще черт знает где. Да, именно в приюте. А у него в голове что-то щелкнуло и замкнулось на уничтожение евреев. Это мне Кевин рассказал. В этой семейке все были антисемитами, и, вероятно, когда Дейл уже вышел из детского возраста и услышал о концентрационных лагерях и прочих ужасах, он стал буквально одержим этой идеей. Но ведь скорее можно подумать, что он примет сторону жертв?

Рита покачала головой.

— Это называется отождествление с агрессором, — произнесла она. — С теми, кто травил. С теми, кто этим управлял. С теми, кто причинял боль. Он считал себя одним из них. Поверь мне, эта история стара как мир. Обиженный становится обидчиком.

— Вот, получается, он и отомстил, — сказала я. — Удивительно, что он еще и с Эдной не расправился. А что там у Лии?

— Ее утешает то обстоятельство, что с Джеффом все в порядке. Конечно, она очень зла на Вилли. Она чувствует, что ее предали. Она не понимает, что, живя в такой семейке, он просто обязан был все рассказать Дейлу. Вражда в их семье была столь же сильно развита, как и единство. Клубок был так замысловато запутан, что одна ниточка-судьба неминуемо тянула за собой другую. Так что, когда Вилли услышал, что ты спрашиваешь об электроошейниках, а Лия сболтнула что-то о фотографиях, он все это объединил в одну историю и побежал домой рассказывать Дейлу. А Дейл, недолго думая, принялся выяснять, где находится Лия. Вилли был на дрессировке вместе с Лией и Джеффом и видел, как они уехали. И Дейлу, конечно, большого труда не составило вытянуть все это из Вилли, да и к тому же Вилли знал, где живет Джефф. Все черным по белому написано в списках посещающих занятия по дрессировке. Так что Дейлу оставалось лишь подождать, пока Джефф подъедет к своему дому. А затем пуститься вслед за ними.

— Если бы я послушалась Стива, я бы…

— Кстати, как он? — прервала меня Рита.

— С ним все в порядке, — сказала я. — Но ему понадобилось так много времени, чтобы додуматься направить полицию к Джонсонам. Хотя, может, на самом деле и не так уж много, как казалось тогда. И все