— Мать настоятельница, это паломники и их гид, — поклонилась Маргарита и отошла в сторону.
— Что же, проходите в мое скромное жилище. А ты, Маргарита, побудь во дворе. Это тебе порицание за болтливость.
— Мать настоятельница все видит и слышит, — покаянно склонила голову несчастная Маргарита.
Оставив послушницу во дворе любоваться бонсай, путники вслед за настоятельницей прошли в большую светлую комнату. Здесь все было строго и аскетично. Вместо кресел — сосновые табуреты и скамьи, вместо ковра — плетеные жесткие циновки, дубовый стол без скатерти. На стенах, оклеенных светло-серыми обоями без узоров, не было никаких картин. Впрочем, нет, одна картина была — она изображала женщину властного вида. Под картиной подпись: «Святая Вальпурга». И все.
— Присаживайтесь. — Настоятельница указала на скамейки и сама села на табурет. — Я слушаю вас.
— Матушка настоятельница, я гид Агнесс Ристон. Я привезла сюда эту семейную пару — мистера и миссис Максфилд. Они приехали, дабы в День Чуда попросить у святой Вальпурги ребенка. Они очень хотят ребенка.
— Что ж, похвальное желание. Я буду молиться за вас, дети мои.
— Матушка настоятельница, мы также смиренно молим вас назначить нам послушания, дабы мы могли послужить монастырю своими силами.
— Вам, мисс Ристон, я ничего не буду назначать, вы и так исполняете нелегкую роль гида. А что касается мистера Максфилда… Кем вы работаете в миру?
— Программистом.
— Ага, значит, природы не видите совсем. Так нот вам послушание — косить траву на Большой лужайке паломников. Где находится эта лужайка, вам покажет послушница Маргарита. Она же научит вас пользоваться газонокосилкой. Право, в этом нет ничего сложного.
— А вы, миссис Максфилд?
— Я библиотекарь. Я тоже не вижу природы. Корпею над своими каталожными карточками.
— Что ж, подберу и вам занятие на свежем воздухе. У нас тут немало домашних питомцев — крысы, кролики, шиншиллы, мышата. Предлагаю вам поубирать за ними. Почистите клетки, дадите корм. Понимаю, не слишком чистая работа, но наши питомцы очень ласковы и за внимание отплатят сторицей. Думаю, начинать вам следует прямо сейчас. Сестра Маргарита проводит вас к… объектам. И не забудьте: в полдень все работы прекращаются! Начнется полуденная молитва, на которой вам обязательно надо побывать.
— Понимаем, — сказали паломники.
Настоятельница благословила их, и они вышли. Послушница Маргарита с нарочито безразличным видом рассматривала бонсай. Но, как только Вит, Катя и мисс Ристон вышли на крыльцо, сразу же оживилась.
— Какие послушания вам назначили? — спросила она, когда они шли от домика настоятельницы.
— Мне — косить траву на Большой поляне.
— А мне — чистить клетки и кормить всяких грызунов, которых я ужасно боюсь.
— Ничего, не волнуйтесь, — сказала Маргарита. — Это самые легкие виды работ. Вам повезло.
Маргарита проводила Катерину к вольеру с клетками, дала спецодежду, совок, маленькую метелочку и мешок с кормом; показала, как надо убирать за зверьками и при этом их не бояться. После чего показала Виталию Большую поляну и в сарае продемонстрировала отличную газонокосилку.
— До полудня вы все скосить не успеете, но это и неважно. Продолжите потом.
И наши герои приступили к своим обязанностям.
Катя так увлеклась шиншиллами, что даже не сразу поняла, что в монастырском воздухе раздается мерный звук колокола.
Тут же откуда-то возникла мисс Ристон.
— Миссис Максфилд, — сказала она, — снимайте спецодежду и приведите себя в порядок. Через двадцать минут полуденная молитва.
Катя заторопилась и заодно послала телепатический сигнал Виталию:
«Как ты?»
«Коею… То есть кошу. Вроде получается. А ты?»
«Подружилась с шиншиллой по кличке Тутя. Давай заканчивай. Время полуденной молитвы».
Они завершили свои хлопоты и благодаря стараниям мисс Ристон оказались в густой толпе паломников, которая потихоньку втягивалась в громадный, отделанный мозаикой храм. Гудел колокол. Со своего места Виталий увидел, как к храму с другой стороны приближается процессия монахинь со свечами в руках. Монахини пели, их дивные голоса словно пробуждали окрестности от спячки. Виталий удивился, ощутив на лице горячую влагу, и понял, что плачет.
Наконец все вошли в храм. Изнутри он оказался гораздо больше, чем снаружи, но Виталий знал об умении ведьм раздвигать пространство.
На стенах и колоннах красовались фрески, посвященные жизни и деяниям святой Вальпурги. Пол был мозаичным, а высоко под потолком сияли огромные люстры.
Монахини стояли впереди паломников, Виталий обратил внимание, что многие паломники держат свечи и развернутые носовые платки.
— Для чего им платки? — поинтересовался Виталий у мисс Ристон.
— В конце молебна открывается рака со священным платом святой Вальпурги, и каждый желающий может приложить к святой ткани свой платок, чтобы получить немного благодати — для исцеления, для исполнения желания, например.
— Спасибо за разъяснение.
— Пожалуйста. А теперь молчите. Молебен начался.
Виталий привстал на цыпочки и поверх моря голов увидел, как к алтарю, украшенному статуей святой Вальпурги, подошла настоятельница монастыря в сопровождении, как он понял, верховной жрицы. Они запели гимн на латыни, и, что интересно, верующие подпевали им.
«Жаль, что из латыни я помню только «Гаудеамус», — послал Виталий сообщение Кате.
«Аналогичная ситуация, — тут же отозвалась она. — Но поют красиво».
«Да… Кать, нам сегодня реально светит увидеть этот злосчастный платок».
«Да. Вит, я боюсь».
«Я тоже боюсь».
«Ты-то чего?»
«Того, что нас раскроют и с позором выгонят из монастыря».
«Будем молиться, чтобы этого не случилось».
«Кому молиться?»
«Это уже неважно».
Мать настоятельница и верховная жрица тем временем завершили моление. Сверху на всех молящихся посыпалось что-то вроде золотой пудры. Она касалась голов и исчезала.
— Это благодать святой Вальпурги, — прошептал кто-то рядом с Виталием.
Лица молящихся сияли, и Виталий снова почувствовал себя подлецом, ночным татем, пришедшим украсть святыню.
— Сейчас, — сказала верховная жрица на английском, — сейчас каждый из вас может коснуться великой святыни — плата святой Вальпурги. Мы просим вас соблюдать очередь и не создавать ненужной толчеи. Рака с платом будет открыта до тех пор, пока к ней не прикоснется последний молящийся.
«Катька!»
«Что?»
«Ты понимаешь, что это наш шанс?»
«Какой шанс?»
«Рака с платком открыта до тех пор, пока к платку прикладываются молящиеся. Значит, мы должны похитить платок именно в это время!»
«Ты рехнулся! Здесь же уйма народу!»
«Именно поэтому никто не заметит подмену. Мы подойдем со своим платком — и дело в шляпе!»
