перемена, зоры не могли.
— Я всего лишь птенец, который надеется освоить этот язык, ха капитан, — неторопливо ответил морпех, опять же на языке зоров. При этом все другие земляне, судя по их виду, почувствовали себя неловко. — Я в основном могу только слушать — и наблюдать — язык благородных, чем по-настоящему говорить на нем.
Последнюю фразу он произнес уже на языке землян.
— И что же, это входит в обычную подготовку таких солдат, как ты?
— Нет, — на лице землянина появилось новое загадочное выражение. Гью'ур начал гадать: что это было? Смущение? Легкий сигнал крылом от Казу'у, склонившегося над тарелкой с супом, подтвердил эту догадку. — Признаюсь честно, во мне произошла… перемена.
— Я не понимаю.
Морпех уже открыл рот, чтобы дать какое-то объяснение, но его прервали.
Сергей, почувствовавший, что ситуация вновь выходит из-под контроля, и в мыслях посылавший Бойду проклятия, решил исправить положение.
— Что-нибудь не так, капитан? — спросил он у зора, понимая, что этот вопрос звучит довольно глупо.
— Мне очень приятно, — медленно ответил зор, — что у вас есть особь, хорошо владеющая нашим языком. Безусловно, это поможет успешному проведению нашей встречи. Но, может быть, вы или ваш помощник расскажут нам немного про такой приятный обычай, как обед — в кают-компании.
Стараясь выглядеть как можно непринужденнее, Сергей улыбнулся и посмотрел сначала на противоположный конец стола, а затем на Чана.
— Это очень старый обычай, по крайней мере, по нашим меркам, — стал объяснять Чан. — Более шести столетий назад, когда корабли землян передвигались по воде, места в них было так мало, что только капитан имел свою личную каюту. Признаться, только капитан и мог претендовать на какие-то места на корабле, которые предназначались только для него — будь то каюта, часть палубы, навигационная или рулевая рубка.
Младшие офицеры в этом смысле почти не отличались от матросов. Проблема заключалась в том, что офицерам нужно было учиться искусству управления кораблем, навигации, ведению судовых документов — всему тому, что они обязаны были знать, когда сами станут капитанами. Поскольку предоставить каждому офицеру отдельную каюту для таких занятий было невозможно, то выделяли одну на всех. Вскоре офицеры стали организовывать там застолья, где всегда царил дух товарищества.
— Прошу прощения? — не понял Гью'ур.
— Е'джюйе, — перевел Бойд.
— О да, понятно, — закивал головой зор. — Пожалуйста, продолжай.
— Конечно, у кают-компании есть еще одно назначение, — Чан позволил себе съесть ложку супа. — На кораблях прошлого слово капитана было законом. Хороший или плохой, справедливый или несправедливый, он определял все, что происходило на корабле, включая вопросы жизни и смерти. Те, кто жил на нижних палубах, не имели права спорить или не соглашаться. Но, находясь в кают-компании, офицеры могли свободно высказывать свое мнение, даже если они не соглашались с капитаном. В кают- компании хорошего корабля они могли сказать об этом прямо в лицо капитану — если он сам признавал такой порядок. С тех пор все это называется «привилегией кают-компании» и дает возможность капитану знакомиться со всеми точками зрения, не рискуя потерять контроль над дисциплиной.
— А у вас… хороший корабль?
Чан улыбнулся и посмотрел на Сергея.
— Сэр?
— Лучший на всем флоте, — ответил Торрихос.
После супа подали овощи. Гью'ур решил, что попробует каждое блюдо из уважения к хозяевам, но к, его удивлению, салат и в самом деле оказался очень приятным на вкус.
— Не будете ли вы против, если мы зададим несколько вопросов о вас и вашем корабле? — спросила одна из присутствующих. Это была Фордис («Связистка? Нет, командир орудийного отделения», — вспомнил Гью'ур).
— Отнюдь нет, — Гью'ур посмотрел на своего Главного Навигатора. — се Мрес, ты сможешь ответить на вопросы наших гостей относительно «ХаСамеру»?
— Как будет угодно капитану, — спокойно ответил Мрес на языке землян, при этом его крылья слегка напружини-лись, выражая Явную Неприязнь, что не ускользнуло от внимания сидевшего напротив него Бойда. — Наш корабль четвертый, который удостоился носить это имя. В переводе на ваш язык оно означает «Воин на рассвете». Его возраст — четыре по восемь и еще пять оборотов вокруг звезды, что почти соответствует тридцати вашим годам.
— Выходит, это довольно старый корабль, — сказала Фордис.
— По нашим понятиям он еще относительно новый, — возразил навигатор. Хотя его проект был разработан еще до того… еще до первого контакта нашего народа с вашей расой.
— Наши корабли редко остаются в действии больше десяти лет, — пояснил Торрихос. — Все наши корабли последнего поколения были спроектированы и построены в последние пять лет. В этом смысле «Ланкастер» является своего рода анахронизмом — он находится в строю уже почти двадцать лет.
— Столько же, сколько и наш капитан, — сказал Чан Уэллс, и большинство присутствующих не удержалось от смеха, объектом которого был не кто иной, как коммодор Торрихос.
Гью'ур напрягся, с тревогой предвкушая то, как капитан землян отреагирует на подобное оскорбление. К его удивлению, тот не придал насмешкам никакого значения и сам обратился с вопросом к порядком озадаченному зору.
— А что вы можете рассказать о себе, капитан? «Это бестактно», подумал Гью'ур, но все же решил ответить.
— Поскольку в настоящее время мой статус трудно определить, для меня не будет бесчестьем рассказать о своей родословной. Правда, я не знаю, что вы можете подумать о нас, — добавил он, свысока взглянув на сержанта Бойда. Мы принадлежим к Высшему Гнезду ХэЙен из рода Л'ле м'Хар с планеты Ри'иер'е, входящей в число наших Исконных Миров.
— Так значит, вы не из системы Зор'а'а? — спросила Фордис.
Его крылья стали принимать позицию, которая могла означать сарказм или даже снисходительную насмешку, но, помня о присутствии сержанта, он воздержался от этого.
— Нет, се лейтенант. В этой системе проживают менее одной шестьдесят четвертой всех представителей Гнезда ХэЙен. То же самое можно сказать о десяти других Гнездах. А что касается Молодых, наших братьев из Гнезд, образовавшихся после Объединения, то их там вообще нет.
Он замолчал, стараясь понять, насколько доходчивым было его объяснение.
— Сам я имею честь быть отпрыском рода м'Хар с планеты Ри'иер'е, уважаемого клана, основанного много дюжин пятилетий назад по вашему летосчислению, когда на нашей планете впервые появились поселения зоров. Это было почти три тысячи лет тому назад, — уточнил он, мгновенно преобразовав в уме зоровскую систему летосчисления, основанную на корне квадратном из восьми, на десятичную земную.
За столом установилась напряженная тишина, из-за чего все три зора заметно насторожились. Рука Мреса даже потянулась к рукояти меча, но Гью'ур жестом приказал ему расслабиться.
— Восемь тысяч извинений, — сказал он. — Не сказал ли я чего-то неподобающего?
— Вы сказали… три тысячи лет? — переспросил один из офицеров связист Даннер.
Не совсем понимая удивление землян, Гью'ур еще раз в уме произвел вычисления.
— Пять дюжин по пять, семь по шестьдесят четыре, три по восемь и еще шесть оборотов прошло с тех пор, как Ганее ХэЙен построил Гнездо на Утесе на плато м'Хар на планете Ри'иер'е. Это соответствует трем тысячам тридцати восьми оборотам у зоров, или приблизительно двум тысячам семистам и… девяносто пяти земным годам.
Земляне по-прежнему молчали.
— Я чем-то оскорбил вас? — не выдержав, вновь спросил зор.
— Двадцать восемь столетий тому назад, — тихо сказал Даннер, — самая развитая цивилизация на
