— Чтобы вы вымерли сами, — подхватил я.
— Почему мы должны вымереть?
— Потому что у вас нет ни одного кузнеца, ни одного охотника и ни одного воина.
— Ну и что?
— Ты не поймешь, — махнул я рукой.
И тут меня посетила мысль. Эрастеры племен Дзара, Хсана и Гволфа ни за что не потерпят племя амазонок по соседству с собой. Макфи думает, что если я запугаю их вождей, они оставят Врокса в покое, я с ней согласен, они действительно оставят Врокса в покое, но лишь до тех пор, пока я не уйду, а потом они отыграются на женщинах Врокса по полной программе. Потому что даже элрой не вправе потребовать оставить безнаказанным такое чудовищное злодеяние, как убийство всех мужчин племени. А вот если виновные уже понесли наказание — это совсем другое дело, в этом случае элроя можно и уважить. У племени Врокса есть шанс, но чтобы он осуществился, Макфи придется принести в жертву.
— Знаешь, Макфи, — сказал я, — кажется, я знаю, как можно решить твою проблему. Но сначала ты должна рассказать про цветок рвасса.
Макфи издала запах возмущения.
— Ага, — сказала она, — сегодня я расскажу про цветок рвасса, а завтра ты уйдешь и оставишь нас со своими проблемами.
— Не хочешь — не надо, — сказал я. — Эй, Тари!
У меня не получилось крикнуть так громко, как я рассчитывал, но Тари услышала. Должно быть, подслушивала у входа.
Тари просунула мордочку в дверной проем и вопросительно глянула на меня.
— Даю тебе последний шанс, Макфи, — сказал я. — Либо ты прямо сейчас начинаешь свой рассказ, либо я прямо сейчас созываю племя и приказываю им тебя казнить. Выбирай.
Макфи издала запах крайнего возмущения разразилась зловещим кваканьем.
— Ты ошибаешься, элрози, — сказала она, проквакавшись. — Тари предана мне и только мне. Ведь так, Тари?
Тари с готовностью кивнула. Макфи подошла поближе и окинула меня задумчивым взглядом.
— Эрастеры говорили, что ты хорошо дерешься, — сказала она, — но слабость после озе остается надолго. Сейчас тебе не справиться даже с котенком.
Я прислушался к собственным ощущениям и понял, что Макфи права. А как насчет внутренней силы…
Сила шевельнулась в основании позвоночника, но слишком слабо, чтобы представлять серьезную угрозу для Макфи. Кажется, я попал.
Макфи издала запах решимости и обхватила мою шею сильными мозолистыми пальцами. Пальцы сжались и мое дыхание остановилось.
— Останутся следы, — сказала Тари.
— Ничего, — отмахнулась Макфи, — подруги увидят ее тело только тогда, когда мы разделаем его для поминок. Никто ничего не заметит.
Если я хочу жить, надо что-то делать, но что? Внутри меня начала расти паника. Адреналин хлынул в кровь и я переключился в боевой режим.
В боевом режиме решение пришло мгновенно. Руки млогса очень похожи на человеческие, логично предположить, что и нервные стволы проходят по ним схожим образом. Я поднял руки и ухватил Макфи за локти, там, где у людей расположена электрическая косточка. А потом я перебросил внутреннюю силу в кисти рук и с силой сжал пальцы.
Макфи вскрикнула и ослабила хватку. Память тела подсказала следующее решение — я взмахнул головой, щелкнул клювом и бритвенно-острое лезвие в мгновение ока срезало три пальца с правой руки Макфи. Я понял, как потеряла пальцы Двупалая.
Макфи заорала в полный голос и отпрыгнула в сторону. Я попытался встать, но резервы внутренней силы были исчерпаны. Я потерял сознание.
11
Когда я очнулся, хижина была набита женщинами так, что плоду авосла некуда было упасть. Я открыл глаза и тут же снова закрыл их, потому что многоголосый облегченный вздох вкупе с соответствующим запахом ударил по мозгам, как невидимая кувалда.
— Она жива.
— Она жива.
— Она жива.
Женщины повторяли на разные голоса одно и то же, в их голосах звучало облегчение и еще звучала надежда, последняя отчаянная надежда. Похоже, до них начало доходить, что для того, чтобы жизнь стала прекрасна, недостаточно перебить всех мужчин.
Я снова открыл глаза и повелел:
— Вынесите меня на воздух.
Распоряжение было мгновенно исполнено. Свежий воздух привел меня в чувство и я понемногу стал соображать.
— Где Макфи? — спросил я.
Мне тут же предъявили истерзанный труп. Боже мой! Воистину, в массовом фанатизме есть и отрицательные стороны.
— Она попыталась меня задушить, — сообщил я. — Так будет с каждым, кто посягнет на мою жизнь. То есть, с каждой.
— Да будет так, — сказала одна из женщин, я перевел на нее взгляд и увидел, что это Двупалая.
— Подойди ко мне, — сказал я. И когда она приблизилась, я тихо сказал ей, потому что громко говорить уже не было сил: — Останься со мной. А они пусть уйдут. Все.
Через пять минут я снова был в хижине, я лежал на ковре, Двупалая лежала рядом и согревала меня своим телом. Это было очень кстати, потому что меня начал бить озноб.
12
Двупалая провела рядом со мной всю ночь. Первым, что я увидел утром, открыв глаза, было ее прекрасное лицо. Кажется, я влюбился.
Я осознал эту мысль и мне захотелось завыть. Не потому, что я стесняюсь зарождающейся любви, а потому, что я впервые понял по-настоящему — мне никогда не вырваться из этого мира.
Я стану вождем племени Врокса, приду к эрастерам Дзара, Хсана и Гволфа, устрою божий суд в каждом племени, одержу три победы и все поверят в то, что я не просто элрой, а самый настоящий мессия. Я изложу свои откровения, их запишут, будут пересказывать и переписывать, я войду в историю планеты как основатель первого на планете настоящего государства, пока еще я не знаю, каким оно будет, но я верю, что смогу построить что-то более — менее нормальное. Четыре племени объединятся в конфедерацию, мы начнем нормальную торговлю, не по цепочке, как принято здесь, а нормальными караванами, как на Земле. Наша конфедерация станет богатейшим племенным союзом страны Трагкок и ядром будущего государства. Я стану правителем и мне кажется, что я буду неплохим правителем. Но я никогда не вернусь на Землю.
— Скажи мне, Двупалая, — начал я и добавил, неожиданно для самого себя: — Как тебя зовут по- настоящему?
— Эзерлей, — сказала она и издала запах смущения.
