Безымянный. Которым неосторожно зацепился за острый кинжал одного из наемников. Старый аптекарь укоризненно покачал головой. Такие методы лечения ран он никогда не одобрял.
— Надо мазь приложить из толченых костей белой совы, — посоветовал он. — Иначе огневица начнется… — и по профессиональной привычке пригрозил: — Потом всю руку оттяпают. До конца дней своих калекой останешься.
На пугливых завсегдатаев аптеки это всегда действовало безотказно. В плане продаж. Вовка посмотрел на него диким взглядом. Услышав невнятный гул, перевел взор на помост, заинтересовано прищурившись. Хмыкнул, не выпуская палец изо рта.
— Это фто?
— Что — фто? — не понял магистр.
Вовка сплюнул на траву кровавый сгусток и спросил еще раз, облизывая губы:
— Что это за трио на эстраде? Концерт, что ли? — еще раз взглянув на сцену, одобрительно крякнул: — Девчонки-то высший сорт! Хоть сейчас в Юрмалу отправляй. Или в Сопот.
Магистр недоуменно пожал плечами — он мало что понял из восторженных реплик своего юного друга. Но основную суть уловил верно, и ответил осторожным шепотом:
— Им сейчас головы рубить будут.
— Кому? — изумленно вскинулся Вовка, позабыв про кровоточащий палец.
— Девам-воительницам, — скупо пояснил Цириус.
Вовка присвистнул.
— За что?!
— Скорее всего, они не исполнили контракт. — Цириус сокрушено покачал головой и философски заметил: — Это карма. Наемники знают, на что идут.
— Хорошенькие у вас порядки! И куда только профсоюз смотрит? — забормотал Вовка, озираясь по сторонам. Яростно почесав в затылке, он неожиданно предложил: — А давай их выкупим? Нам все равно кого-то нанимать придется. Эти вроде бы ничего, сойдут.
Магистр хмыкнул. Его друг не разбирался в самых простых вещах. Если их приговорили к казни, то плата может быть только одна — кровь. Звонкие монеты в таких ситуациях не в ходу.
— Думаешь, золота не хватит? — по-своему истолковал его молчание Вовка. Вновь посмотрев на помост, он нахмурился. — Че там за клоун бакланит? Про вызов какой — то гонит?
Глашатай в третий раз огласил ритуальную фразу. Цириус, видя недоумевающую физиономию своего юного друга, кратко объяснил суть. Жизнь ослушниц в воле богов, но древнее правило незыблемо: даже они имеет право на защиту. Нужно всего лишь принять вызов полной звезды Карающих, опытных и беспощадных рубак. Одному против пятерых.
И победить.
На это раз Вовка смотрел на помост долго, очень долго, не отрывая напряженного взгляда. Угрюмо молчали наемники, легкий ветерок играл с распущенными волосами валькирий, и лишь старый ворон хрипло каркал в торжественной и мрачной тишине.
По точеной скуле беленькой воительницы скатилась одинокая слезинка.
Вовка молча сбросил куртку.
— Ты куда?! — ухватился за локоть перепуганный аптекарь. — Против Карающих даже Белый Дракон не устоит… С ума сошел?!
— Слушай меня внимательно, дружище Химериус! — голос самоубийцы звучал глухо и отрывисто. — Слушай и запоминай! Я, конечно, не мать Тереза и даже не Александр Матросов, но есть вещи, которые я не привык прощать никому. И одну из них ненавижу больше всего: я не могу видеть слезы детей и женщин. И когда я это вижу, то головы отрываю без предупреждения… — сунув мощный кулак под нос аптекарю, он с угрозой спросил: — Чуешь, чем пахнет?
Серебряный перстень тускло блеснул под светом Первой луны, краешком золотистого рога высунувшейся из-за низких багровых туч. Блеснул рубиновым цветом от крупной капли крови, застывшей на полированном зерцале.
Магистр, против обыкновения не обидевшись на перевранное в очередной раз имя, осторожно принюхался. Кулак пах смертью. В таких вещах потомственный кровосос не ошибался никогда.
Вовка отодвинул в сторону стоящего перед ним наемника и с неумолимостью ледокола двинулся сквозь плотную массу. На пятом шаге по толпе прошелестел изумленный шепоток:
— Вызов принят!
На десятом его хлопнули по спине. Когда показался просвет, на оголенных плечах отпечаталась не одна пятерня. У самого края помоста его притормозил бородатый верзила с безобразным шрамом, рвущим наискось лицо.
— Я не знаю, как тебя звать, парень. — В темных глазах наемника не было сочувствия и жалости; лишь где-то в глубине таилось безмерное уважение. — Да и не важно это, головы тебе все равно не сносить. Но у меня есть сто монет — все, что осталось от последнего контракта. И я их поставлю на тебя.
Хлопнув по подставленной ладони, Вовка одним прыжком взлетел на помост. Весело подмигнул девчонкам, довольно отметив вспыхнувшие безумной надеждой прекрасные взоры. Подмигнул и резко обернулся. Потрясенный шепот за спиной он не услышал. Сухие, растрескавшиеся губы беленькой валькирии дрогнули в беззвучном восторге:
— Черный Паук!
Над затихшей Пустошью разнесся грозный рык солнцевского бригадира. От этого рыка подгибались колени блатной шпаны, бледнели прожженные урки, липкий ужас пробирался в сердца случайных зевак, и малолетние гопники в страхе разбегались, заслышав лишь отголоски. В этот раз бывший бригадир постарался на славу, рыкнув от всей души:
— Ну что, фраерки, потанцуем?!
Не сработало. Полная звезда Карающих отозвалась презрительным молчанием.
О монастыре Дианы-охотницы ходили разные слухи. Кто-то говорил, что могучие чародеи построили его три тысячелетия назад как тайное убежище от императорского гнева. Другие считали, что не обошлось без Древних, укрывавших в нем свои секреты. Третьи с пеной у рта доказывали, что это отделившаяся ветвь Ордена Серр. Правды не знал никто. Как и не знали, где он находится.
Монахов монастыря никогда не встречали на ярмарках, торжищах и рыцарских турнирах. Единственным местом, где горожане замечали черную сутану, был Приют брошенных детей. Или его многочисленные отделения в самых разных уголках Империи. Именно из Приюта черпал свои кадры монастырь Дианы-охотницы. Монастырь, в котором едва ли не с самых пеленок проходили воинское обучение Вика, Инка и Энея.
Разными они были, девы-воительницы. Черноволосая, с короткой мальчишечьей прической Энея всегда гнула свою линию порой до смешного упрямства. В их маленькой команде она была лидером. Рыжая, с мелкими кудряшками Вика брала свое хитростью, смекалкой и неотразимым девичьим обаянием. Хотя среди воспитанниц монастыря уродин никогда не замечалось.
Велик был спрос на валькирий. Аристократы и богатые купцы охотно платили звонкой монетой за умелых наемников. Когда же в личной охране состояли прекрасные воительницы, платили вдвойне, не чинясь. Каждому приятно созерцать подле себя симпатичную мордашку вместо обветренной грубой физиономии какого-нибудь отставного капрала с пограничных рубежей. Голый расчет и никаких эмоций. Монахи Дианы-охотницы свое дело знали туго.
Хрупкая Инка рядом с подругами всегда казалась самой слабой. Пепельно-русые волосы до лопаток, наивно распахнутые голубые глаза, очаровательно вздернутый носик, стройные ноги и гибкая талия. Куколка, не воин. Но на левом плече у нее красовалась та же грозная татуировка, что и у подруг. Свернувшаяся в клубок Ленивая Пантера. Третий по рангу Знак воинского мастерства в Империи. И не просто знак — личный амулет, защищающий от магии.
Словом, разными они были, девы-воительницы. Но в одном сходились наемники Пустоши: лучшую
