стоявший у почерневшей от времени стены. — И не стой ты, как баран, видишь — силенок не хватает.
— Бабуль, ты че, на старости лет совсем из ума выжила?! Щас братва двери выносить начнет, а она мебель переставлять надумала! — заорал благим матом Вовка, но, видя, что бабка не обращает на него никакого внимания, плюнул и одним рывком сдернул сундук. Из открывшегося темного провала дохнуло прелой сыростью.
— Лезь, давай! — подтолкнула она внука в спину. — Не задерживай! Мне еще его на место ставить.
— Я тебе бандеровец какой, чтобы в норах прятаться? — попытался отодвинуться Вовка от мрачной ямины.
Бабка ухватила его жилистой рукой за воротник и неожиданно сильным толчком отправила в полет. Вовка, кубарем прокатившись по земляным ступеням, грохнулся всем центнером массы о земляной пол и отключился.
Очнувшись, он с недоумением огляделся. Погреб оказался довольно просторным, с каменными стенами и сталактитовым потолком. Покрутив чугунной головой по сторонам, Вовка краешком сознания отметил пропавший люк. Другой краешек — зрения — ухватил какое-то шевеление в углу пещеры. Там, бормоча речитативом незнакомую заунывную песню, как шаманы из «Клуба кинопутешественников», сидел на корточках обросший бородатый мужик в овчинном тулупе и жарил на вертеле ароматное мясо. Блики костра оживляли тени, прячущиеся в глубине подземного грота. Ситуация отдавала абсурдом.
Вовке сделалось жутковато.
Он поежился. На нем были спешно наброшенная кожаная косуха и дорогой спортивный костюм немецкого производства. Но от жуткого холода, царившего в пещере, шедевр легкой германской промышленности служил слабой защитой: тепло от костра бесследно таяло где-то во мраке.
Мужик, не обращая ни малейшего внимания на очнувшегося гостя, налил в немытый, с масляными разводами стакан мутноватую жидкость. С наслаждением, громко хлюпнув одной ноздрей, шумно нюхнул содержимое и одним бульком отправил его в широкую глотку, не забыв при этом довольно крякнуть. Яростно почесал подмышку и извлек жуткого вида насекомое, размерами и формой напоминающее разжиревшего таракана. Внимательно осмотрев усатую тварь при неровном свете костра, он положил к себе на зуб это членистоногое нечто, задумчиво надкусил и с отвратительным хрустом выплюнул на грязный пол пещеры.
— Силен, бродяга! — вслух восхитился Вовка. — Закусь у тебя, конечно, мировая, но лучше бы ты ее поменял.
— Херла куш изнын апташлы? — сиплым голосом пропойного забулдыги спросил мужик.
— У-у, братуха! — озадаченно протянул бандит. — Хавчик здесь уже не поможет. Тебе чердак менять нужно. Водка, брат, она и не таких героев губила.
Мужик невозмутимо продолжил:
— Бирсу винлыкта шамохаш кесдес?
— Киздец… полный, — на всякий случай согласился с ним Вовка и задушевно поинтересовался: — Давно из дурки-то?
Бородатый абориген внимательно посмотрел на него желтоватыми, с красными прожилками глазами и, кивнув каким-то своим мыслям, булькнул в стакан очередную порцию. Затем, порывшись у себя за пазухой (Вовка при этом вздрогнул, ожидая появления очередной твари), достал небольшой мешочек и высыпал на ладонь щепотку знакомо пахнущей травы.
— Косячка решил замастырить? — с облегчением догадался браток.
Проигнорировав вопрос, мужик бросил щепотку в стакан и сосредоточенно помешал забурлившую жидкость деревянной палочкой. Напиток, мгновенно сменив цвет с прозрачного на мутно-сиреневый, с радостным шипением устремился из стакана. Шаркающей походкой сонного пингвина бородатый абориген приблизился к Вовке и требовательно протянул немытую посудину:
— Пансай!
Вовка принял стакан с настороженностью — кто его знает, этого Робинзона с букашками. Тараканы из бестолковки у него, похоже, давно разбежались. Сказать правду, мысли путались и у него самого. Сто грамм в такой ситуации представлялись неплохим вариантом. Почесав в затылке, он чуть-чуть пригубил подозрительное пойло. Неплохо, чем-то походило по вкусу на знаменитую чешскую бехеровку. Мысленно перекрестившись, бывший комсорг юниорской сборной страны по биатлону, а ныне отставной бригадир солнцевской братвы залихватским жестом опрокинул содержимое.
— Банзай! Чтоб мы так жили!
Уподобившись мужику, Вовка смачно крякнув от удовольствия, и лишь спустя некоторое время понял, что слова он произносит на незнакомом языке. Толи от треволнений, толи от выпитого, но язык стал заплетаться буквально сразу.
— Где я?
— Здесь.
— Здесь — это где?
— Здесь — это тут.
Вновь запустив пальцы в шевелюру, Вовка подстегнул мыслительный процесс, отметив при этом своеобразную логику хозяина пещеры. Логика эта представлялась похлеще бандитской. Он решил подступиться с другого бока:
— Ты кто?
— Глядящий.
— Смотрящий?
— Можно и так сказать.
М-да, и здесь братва. Только странная какая-то, ни дать, ни взять — бугор шестой палаты.
— Ты за чем смотрящий?
— За дырой.
— Куда она ведет?
— Сюда.
— А откуда?
— Из нигде.
— А где нигде?
— Не тут.
Скоротечный допрос зашел в тупик. Вовка, хрустнув шейными позвонками, по недолгом размышлении пришел к простому и незатейливому выводу: с цирком этим пора заканчивать, пока не понаехали злобные санитары. Загребут вместе с клоуном и фамилию не спросят.
— Выход где? — спросил он у мужика.
— Там, — безразлично мотнул головой абориген в сторону дальнего угла пещеры.
— Там — это не тут? — Вовка попытался сбить его с толку.
— Не тут — это нигде, — терпеливо, как ребенку разъяснил местный авторитет.
Плюнув на прощанье, Вовка по каменным ступенькам выбрался из пещеры и с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. Вокруг поляны, на которой он очутился, расстилался привычный глазу сосновый лес. Призрачный лунный свет плескался в озерках диковинных красно-фиолетовых цветов, вытягивая зловещие тени от вековых стволов. Мимо, едва не задев его черным перепончатым крылом, со свистом пронеслась зеленая летучая мышь размером с добрую собаку.
— Фигасе, крокодилы летают! Чернобыль местный тут, что ли? — поразился Вовка, провожая глазами наглую тварь. — Кровососы, в натуре!
После беседы с мужиком башню у него слегка клинило. В груди появился холодок тревоги. Решив удостовериться, что сам не превратился в вампира, он оглянулся, разыскивая в лунном сиянии свою тень.
Тень присутствовала. В количестве трех штук.
