— Слушайте внимательно, что вам предстоит сделать, — негромко приказал лейтенант Фес, подозрительно принюхавшись к воротящим носы стражникам. — Сегодня ночью в замок прибудут двое знатных незнакомцев. Имен их вам знать не обязательно.
— А как нам к ним тогда обращаться? — искренне удивился Шой Та. — Благородные не любят, когда к ним запанибрата…
Сцепив руки за спиной, лейтенант размерено прошелся взад-вперед короткого строя, резко остановился и, вперив яростный взгляд в кривую переносицу, подчеркнуто спокойно сказал:
— Пасть откроешь, когда я разрешу! Тебе все ясно?
— Так точно! — испугано втянул живот Шой Та.
— Вот и отлично, — удовлетворенно кивнул лейтенант. — Повторяю, они прибудут инкогнито…
— Ын-конь-гны-то… — по слогам повторил Ал-Шот и, высунув от усердия язык, начертал острым угольком пару каракулей на мятом клочке пергамента.
— Ты что делаешь?! — задохнулся от бешенства Фес.
— Записываю, — почесал бровь стражник и простодушно пояснил: — Чтобы имя не забыть.
— Чье имя?! — заорал командир Ночных Кошек.
— Коня, — округлил глаза Ал-Шот, недоумевая на непонятливость лейтенанта.
— Дай сюда! — вырвав листок из рук, Фес разорвал его на мелкие кусочки и звенящим от ярости голосом прошипел: — Вы что, забыли о режиме секретности? Так я вам быстро напомню! До конца дней своих не забудете! — швырнув в лицо перепуганному капралу остатки записки, он ехидно спросил: — Грамоте, значит, обучен?
Ал-Шот хотел было рассказать, что не его это вина, а церковного дьякона, угощавшего сладким кагором мальчишек лишь за выученный урок, но благоразумно решил промолчать. С начальством лучше не спорить, целее будешь.
Не дождавшись ответа, Фес с угрозой повернулся ко второму стражнику:
— Ты тоже писать умеешь?
Ревниво покосившись на ученого товарища, Шой Та хвастливо заявил:
— Я на гуслях играть умею, — и, наткнувшись на дикий взгляд, торопливо зачастил: — Это типа скрипки у благородных, только без этой хреновины… — так и не вспомнив названия, он жестами изобразил смычок.
— Стойте здесь и никуда не уходите, — сдавленно прохрипел лейтенант и выскочил из караулки. Через секунду из коридора донеслись глухие удары.
— Что это с ним? — шепотом спросил Ал-Шот, с испугом косясь на дверь. — Видел, как рожу у него перекосило?
— Зубами мается, — поделился догадкой товарищ. — Когда господин десятник в прошлом году челюсть сломал о баранье ребро, он тоже головой все стены обстучал.
— Это он от злости бился, что окорок не удается откусить, — возразил Ал-Шот. — Здесь что-то другое.
Кривоносый стражник безразлично пожал плечами.
— Ну, не знаю. Может быть, живот у него прихватило или мигрень началась… Я не лекарь.
Лейтенант Фес на этот раз не занимался медитацией. Подскочив к двери напротив, он методично вбивал кулак в податливое дерево, с облегчением чувствуя, как с каждым ударом исчезает клокочущая ярость. Когда дверь распахнулась, и на пороге показался заспанный ключник лейтенант замер лишь на мгновенье. Через долю секунды крепко сжатый кулак влетел точно между испуганных глаз.
— Орет кто-то, — шевельнул ухом Ал-Шот.
— Это привидение, — внес предположение Шой Та. — В старых замках они всегда водятся.
— С кем?
— Что — с кем?
— С кем они водятся? — переспросил Ал-Шот.
— Не знаю, — почесал в затылке товарищ. — Сейчас лейтенант придет, у него и спросишь. Или сам поинтересуешься при встрече.
Фес зашел в караулку через минуту. С бледным решительным лицом, горящими глазами и разбитой в кровь кистью правой руки. Молча подойдя к стражникам, он поочередно сунул им под нос устрашающий кулак.
— Привидение напало? — участливо осведомился Шой Та.
— Дьякон говорил, что они святой воды боятся. Надо священника звать, — посоветовал Ал-Шот.
Порывшись в карманах камзола, Шой Та извлек несколько зубчиков чеснока.
— Вот, — щедро поделился он с жертвой замкового призрака. — Моя бабка всегда на шее связку носила. И одну дольку за щекой еще держала. На всякий случай. Считала, что лучше защиты от нечисти не бывает.
— И что, помогало? — недоверчиво хмыкнул Ал-Шот.
— На полверсты все обходили, — с гордостью шмыгнул кривым носом капрал. — Даже дед от нее сбежал.
— Стойте здесь и никуда не уходите, — из последних сил выдавил сквозь зубы лейтенант Фес и с безумным взором выбежал из караулки.
Влепив по дороге неосмотрительно выползшему на свет белый ключнику левый свинг, командир Ночных Кошек стремительно промчался по коридору и ввалился к храмовникам. Бриан де Фалле восседал в гордом одиночестве за овальным столом из беленого ясеня, гипнотизируя нетронутую тарелку с давно остывшим куском жареной оленины.
— Без вина в горле застревает, — пожаловался он вошедшему другу. — Вторые сутки ничего не ем. Еще немного и останутся кожа да кости, — рыцарь-командор с огорчением похлопал себя по упругому животу.
Скрипнув зубами, лейтенант грузно опустился на лавку. Отодвинув в сторону блюдо, он с тоской в голосе обронил:
— У нас проблемы.
— Это то, о чем я подумал? — проницательно сощурился старый друг.
— Я не могу больше общаться этими остолопами, — честно признался Фес.
Рыцарь-командор, хмыкнув в усы, взял в руки короткую дубинку из твердого бука и многозначительно приподнял правую бровь.
— Нельзя, — отрицательно покачал головой лейтенант. — Княжна умна и сразу заподозрит неладное. Надо все разыграть безукоризненно. Нам повезло, что у нее боязнь высоты — она сама попросилась на нижний ярус. Побег должен выглядеть естественно. От ее новой камеры сотня шагов до потайного хода и это нам только на руку. Если бы пришлось спускаться с вершины башни, то отсутствие стражи сразу вызвало бы у нее подозрение. Деревенским капралам я передал универсальный ключ, он подходит ко всем дверям темницы, но… Но это все, чем я могу похвастаться, — с горечью закончил он.
— Ешь! — коротко приказал де Фалле и пододвинул жаркое другу. — А я пока побеседую с твоими стражниками. — Выбравшись из-за стола, он покровительственно усмехнулся: — И не таких дикарей уму- разуму учили. Орден, брат, могущество свое создавал не только мечом, но учением.
Славный храмовник забыл одну старую банальную истину: на всякого мудреца довольно простоты.
Напраслину возводил Антон на коменданта крепости. Несмотря на свой почтенный возраст, Рийен О» Ли был еще тот ходок. За пятнадцать лет беспорочной службы на ответственном посту он перетаскал к себе в постель добрую половину женского населения из ближайших деревень.
С коротко стриженой седой бородой, крючковатым носом, в неизменно красном камзоле с золочеными
