Молчание.
Я огляделась. Прошлась туда-сюда. Неожиданно что-то захлопало, как крылья ночной птицы. Я подняла голову вверх и увидела гирлянду разноцветных тибетских молитвенных флагов, закрепленную на двух высоких шестах.
— Китайские фонарики. Ищем этот образчик безвкусия, — сказала себе я.
Образчик безвкусия обнаружился в трехстах метрах от палаточного городка. Посыпанная песком дорожка обрамлялась с двух сторон мигавшими китайскими фонариками и была вполне различима. И я пошла по ней.
У входа в первую пещеру стояло множество ваз с цветами. Памятник спелеологам, что ли?
Я миновала вазы и вошла. Меня окутали прохладный воздух и темнота.
— Так дело не пойдет, — пробормотала я. — В темноте я расквашу нос.
Я вернулась и взяла пару китайских фонариков. Я решила, что их света мне вполне должно хватить, и снова вошла в пещеру.
Где-то капала вода. Звук моих шагов эхом отражался от стен. Китайские фонарики горели ровно, и в их свете я увидела стены пещеры — они были расписаны петроглифами. Интересно, сколько минуло столетий с тех пор, как их нанесла рука человека? Как археолога меня это интересовало, а как влюбленную женщину — нет. А во мне сейчас преобладала влюбленная женщина. Я продолжила путь.
Естественный природный коридор из базальта то расширялся, то сужался, и вот наконец я вошла в первую пещеру. Света моих фонариков едва хватило на то, чтобы разогнать царивший здесь мрак.
И тут я услышала стон.
Ужас продрал меня до костей.
— Кто здесь? — прошептала я, поднимая повыше фонарики. — Кто здесь? Отзовитесь!
Новый стон, теперь уже, кажется, ближе. Я сориентировалась и медленно и аккуратно пошла вперед, посвечивая фонариками.
И наткнулась на тело.
Снова стон, такой жалобный, словно щенячий писк!
Я опустилась на колени рядом с телом. Осветила его фонарем.
Боже мой!
Кто бы мог знать, что мой поход так быстро закончится.
На камне, напоминающем древний алтарь, лежал Лекант. Он был страшно истерзан, весь в запекшейся крови, в ранах. Но главное — он был жив!
— Лекант! — позвала я его.
Он открыл глаза. Остановил на мне свой сапфировый взгляд.
— Тийя, — прошептал он, — воды…
— Я сейчас вытащу тебя отсюда, — зашептала я. — И там будет вода. Нам помогут.
— Тийя… — По его окровавленным щекам потекли слезы, оставляя слюдяные дорожки. — Она… добилась своего.
Мне стало не по себе. Может быть, Лалит тоже бродит где-нибудь здесь?
— Лалит здесь? — спросила я у возлюбленного.
— Нет, она ушла. Тийя, я изменил тебе…
— Успокойся, об этом поговорим позднее. А сейчас дай-ка я тебя подхвачу…
Я примерилась и подняла Леканта на руках. Какой-то невесомый пепел посыпался мне на запястья…
Я поняла, что это был за пепел.
Крылья Леканта сгорели.
Лалит почти уничтожила его.
А я его спасу.
Пошатываясь, я поднялась с Лекантом на руках. Фонарики упали и погасли. Но я помнила дорогу. И в кромешной тьме отправилась в путь.
Где-то примерно на половине пройденного пути я увидела свет. Это был свет обычных электрических фонарей.
— Сюда! — закричала я.
И пошла вперед.
На свет.
Нас вытащили перед самым рассветом. Оказывается, я провела в пещере не один час.
Меня и Леканта окружили 'Люди Шамбалы'. Нас отправили в палатку, где предполагалась хоть какая-то медицинская помощь. Однако я не допустила к Леканту никаких доморощенных врачей.
— Дайте мне побольше теплой воды, бинтов и зеленки, — сказала я. — И без вас справлюсь.
Они отступились. Вид у меня был самый яростный.
Я принялась ухаживать за своим возлюбленным. Он был беспомощным, как младенец, и все время плакал. До чего же довела его эта Лалит!
— Успокойся, миленький, — шептала я ему. — Не бойся ничего, я с тобой, я тебя вылечу.
Когда я смыла с Леканта кровь, я увидела жуткие порезы на его теле. Эта тварь пытала его? Я отомщу ей, отомщу за каждую рану, за каждую каплю пролитой крови!
Лекант то приходил в сознание, то снова проваливался в беспамятство от боли. Наконец я промыла (я работала в медицинских перчатках, которые тоже нашлись в этом лагере) все его раны и перевязала их.
— Лекант! Милый, очнись!
Он очнулся, посмотрел на меня более-менее осмысленным взглядом и попросил воды. Я принялась поить его из бутылки 'Аква минерале'. Он выпил почти целую бутылку.
— Ты голоден? — спросила я его.
— Я хочу только пить. Я выпил бы, наверное, все озера в мире. Тийя…
— Да.
— Спасибо тебе. Ты спасла мою жизнь.
— Лекант, не говори ерунды. Лучше скажи: опасность все еще исходит от Лалит?
— От нее опасность исходит всегда. Но сейчас ей больше нет до нас дела — ей важно выносить и родить ребенка. Наступает ужасное время, Тийя. И мы бессильны что-либо изменить.
— Еще посмотрим. Но для меня всего важнее ты. Пока поспи.
— Я не умею спать.
— Ну просто полежи. А мне надо кое с кем переговорить.
Я вышла из палатки и направилась к стоявшему неподалеку Высшему дхиану. Сейчас он кальян не курил и выглядел взволнованно.
— Скажите… — начал он.
— Что?
— Кто вы?
— А какая разница?
— Вы обладаете высоко потенциальной ци.
— Ци?
— Положительной энергией.
— Замечательно. Мне сейчас не до этого.
— Ах нет, дело именно в этом! Тот, кого вы нашли, и есть ваш возлюбленный?
— Да.
— Но как он оказался в пещерах? Мы накануне спускались туда — пещеры были пусты!
— Этот вопрос не ко мне. А что насчет ци?
— Видите ли, наш биоэнергетик сказал, что ваш возлюбленный не обладает ци. Он обладает ша. Отрицательной энергией. С ним опасно быть вместе.
— Я не боюсь. Послушайте, у вас есть машина?
— Да, конечно.
— И водитель?
