Я выразительно посмотрел на Сфинкса. Она все поняла без слов и отправилась за гастролерами.
При виде хозяина Скала и Эскимос потупились, словно провинившиеся дети. Дубай удостоил их уничтожающего взгляда, скривился, словно выпил залпом свежевыжатый сок пяти лимонов, и приказал:
— У причала стоит мой катер. Пошли вон!
Эскимос и Скала направились на выход. Сфинкс посмотрела на меня, ожидая команды. Я согласно кивнул, и она выпустила ночных визитеров из дома.
— Что ты хочешь от меня, Туровский? Думаю, ты уже выяснил, зачем они к тебе залезли. Ждешь от меня каких-то объяснений? — осведомился Дубай.
Я кивнул.
— Что ж, изволь. Эскимос и Скала — шестерки.
Мало что из себя представляют, но находятся не в самом нижнем эшелоне, где обычный расходный материал, а чуть повыше. Скажем так, я бы огорчился, узнав, что они выбыли из строя, но не настолько, чтобы с горя удаляться в монастырь… Зачем они полезли к тебе — не знаю. Подозреваю, что это их личная инициатива.
— Их подрядили выбить меня и Кубинца. Мы были готовы к визиту, поэтому план сорвался, — пояснил я.
— И ты ожидаешь, что я выясню, кто подрядил моих ребят на эту работу?
— Кто-то из ваших отрекомендовал их. По ниточке можно выйти на заказчика, — предложил я.
— Узнаю все, что смогу, — пообещал Дубай.
В кабинет заглянул Ян Табачник. Я попросил его принести пива для меня, Кубинца и гостя. Через минуту он появился с подносом, на котором стояли три бокала.
— Ты варишь лучшее пиво в городе! — обрадовался Ваня.
— У меня есть еще один вопрос.
— Давай, — благодушно позволил Дубай, сдувая пену.
— Что связывало тебя и Иоланду Городишек? Ваня поперхнулся пивом и закашлял.
ГЛАВА 20
— Иоланду знаю с детства, — приступил к рассказу Ваня Дубай, — с младенчества, можно сказать. Ее мать была близкой подругой моей матери. Я старше Иоланды на десять лет. Когда ее крестили, меня взяли крестным отцом. Так что она мне родная, хотя последнее время мы общались с ней очень и очень редко… Мать Иоланды умерла рано. Вот девочка и сбилась с поводка — выросла сама для себя. Перед ней лежало много дорог, но она выбрала модельный бизнес. Не скажу, что меня это обрадовало. В какой-то момент я ее упустил, хотя, наверное, мог воздействовать… Карьера у нее поначалу складывалась удачно. Иоланду приглашали на все крупные показы в Санкт-Петрополисе, давали лучшие фотосессии. Я поуспокоился, а надо было бы надавить и процедить ситуацию… В последнее время мы с ней встречались несколько раз. Выглядела она нервной, много говорила о своих планах. Собиралась уйти в кино. Вроде были предложения от ряда режиссеров. Но она отказывалась, поскольку фильмы, куда ее звали, изобиловали постельными сценами. Иоланда хотела чего-то больше, чем просто показать грудь и ягодицы в объектив. С детства она грезила синема…
Дубай умолк, погрузившись в воспоминания. Я отхлебнул пива, не мешая ему.
— Когда ее убили, — продолжил Ваня, — я поклялся, что найду убийцу хоть из-под земли. Полиция как раз задержала одного моджахеда. Скрывался, сволочь!.. Его поместили в «Кресты». Ну, они для меня — как дом родной. Договорился с кем надо. Меня впустили на территорию, провели к нужной камере и дали полчаса. Я успел. Официальная версия — самоубийство. В аду одним гадом прибавилось!
Дубай пылал ненавистью. Убивая Самсона Епифанова, он и не подозревал, что наша полиция, как всегда, слишком поторопилась с выводами, задержав ни в чем не повинного человека.
— Бань, этот парень Иоланду не трогал, — сообщил я.
Ошибка Дубай не расстроила, наоборот, разозлила:
— Эка жалость! Значит, настоящий убийца жив…
— Его поиском я и занят.
— Даг, ты меня знаешь… Всем, чем могу… Здесь личное дело, не бизнес. Сколько надо денег — все твои. Даже если это будут мои последние деньги!
— Я найду убийцу и без денег, — отказался я. Принимать помощь от человека, который, не разобравшись ни в чем, вынес вердикт и привел неправый приговор в исполнение, претило.
Дубай нахмурился. Он, казалось, прочитал мои мысли.
— Я за нее готов…
— Не надо, Ваня, не надо. Найди только человека, который твоих ребят на меня навел, и все! Больше ничего не требуется.
Дубай допил пиво, поставил пустой бокал на стол.
— Мы с тобой, Туровский, разные люди. Ты — по одну сторону клетки, я — по другую. Я убиваю тех, кого считаю виновным в том или ином преступлении. Ты же находишь таких людей, доказываешь их вину и сдаешь в руки полиции. Но, в сущности, мы очень похожи…
Дубай поднялся и направился к выходу, и тут я вспомнил, что забыл спросить его об одной мелочи:
— Вань, тебе знакомы такие клички: Экспресс, Форма, Лука, Россомаха, Кайзер?
— Нет! — тотчас откликнулся Дубай, замерев на пороге.
Я и не надеялся, что все карты разом окажутся козырями.
Ваня ушел. Кубинец облегченно откинулся на спинку кресла:
— Ты заметил, что эта сволочь даже глазом не моргнула, когда узнала, что Самсон ни при чем?
— Не думаю, что Хлоя Епифанова обрадуется, узнав, кто убил ее сына! — произнес я.
— Ты ей сообщишь? — осведомился Гонза.
— Вообще-то обязан. Но пока повременю. Епифановы могут и подождать…
Как я заблуждался! Стоило мне собраться продолжить свои пивоваренные занятия в Хмельном подвале, как на крыльце нашего дома появился посетитель. Зачирикал звонок.
— Табачник откроет, — успокоил меня Кубинец. — Кого это принесло?
— Надеюсь, не Лесника! — простонал я.
В последнее время инспектор стал частым гостем в нашем доме.
Хоть эта моя надежда оправдалась: порог кабинета переступил Карп Епифанов.
— Доброе утро, господин Туровский, — поздоровался он.
Кубинца он поприветствовал чинным наклоном головы и проследовал к креслу,
Я решил, что еще один посетитель за сегодняшний день — это явный перебор. Поэтому решил воспринимать его через густое облако сигарного дыма. Соответственно извлек из коробки сигару и закурил.
— Будете? — предложил я и Карпу.
— Спасибо, воздержусь, — ответил он.
— Ваше право, — согласился я, втягивая крепкий дым. — Слушаю со вниманием. Как понимаю, вас привело сюда не праздное любопытство?
— Мама просила передать вам приглашение на похороны отца.
Карп протянул мне длинный конверт. Я принял его, раскрыл и вытащил черный лист бумаги, на котором выделялись белые буквы, оконтуренные траурным венком.
— Двадцатого июля… — прочитал я. — Передайте матушке, что буду всенепременно.
— Еще сообщаю вам, — официально начал он, — что мы и в дальнейшем надеемся сохранить с вами деловые отношения, связанные с поставками пива в наши заведения.
Боже, где мальчик учился говорить?! Будто читает вызубренный наизусть документ!.. Жаль его будущую возлюбленную. Если он так общается со всеми, то стихи ей будет декламировать тоном налогового
