Ведьма и каллиграф раскланялись друг перед другом.
— Приветствую вас, господин каллиграф! — сказала ведьма, совершая поклон. — Для меня выпала высокая честь принять вас в своем скромном жилище.
— Приветствую вас, госпожа Чу! — сказал каллиграф. — Я благословляю Небеса за то, что вы изволили принять меня в своем прекрасном доме.
— Полно вам, господин каллиграф! — улыбнулась ведьма, и от ее улыбки каллиграф растаял как мед на солнце. — Вы столичный житель, а я всего-навсего скромная гадальщица. Здешние жители зовут меня ведьмой, но они далеки от истины. Просто я постигаю глубины жизни и тайны бытия способами, не описанными в «Дао дэ цзин». Однако сейчас не об этом. Прошу вас выпить со мной за встречу.
Ведьма хлопнула в ладоши, тут же вошли несколько красивых служанок. Они несли вина, кушанья, воду для умывания и полотенца. Ведьма почтительно омыла руки господину каллиграфу и вытерла их полотенцем. Затем они сели за стол, служанки подали им вина и закусок.
Первую чашу поднял каллиграф.
— Я пью за прекрасную и благородную хозяйку этого дома, — сказал он. — И надеюсь, что она отнесется ко мне благосклонно.
— О, вы можете не сомневаться, — кивнула хозяйка.
Они выпили трижды по три чаши вина, вкусили различных кушаний, и тут каллиграф вспомнил, что принес ведьме подарок.
— Госпожа Чу, — сказал он, — простите мою худость! Я принес вам скромное подношение, но совершенно забыл об этом, очарованный вами и вашим жилищем.
При этом Ли Пин достал кусок шелка и двадцать лян серебра и протянул их ведьме.
Та зарделась, словно невинная девушка.
— Мне это очень приятно, — сказала ведьма и взяла подарки. — Я хочу выпить за вас, господин каллиграф, и пожелать вам успеха в вашем предприятии.
Каллиграф погрустнел.
— Отчего с ваших уст исчезла улыбка? — ласково спросила его ведьма.
— Я вспомнил, для чего приглашен в ваш город, — сказал каллиграф.
— И для чего же?
— Я должен написать боевой иероглиф на знамени, которое будет вывешиваться в главном храме по священным праздникам.
— Так в чем же сложность?
— Когда я начал работу, моя кисть выводила все что угодно, только не положенные черты! Словно вмешалась чья-то злая воля!
— И вам, конечно, сказали, что это я мешаю вам писать иероглиф? — спросила ведьма.
— Да, — склонил голову каллиграф.
— Жители этого города не любят меня и часто оговаривают, — грустно сказала ведьма Чу. — Они не понимают моих дел и поэтому думают, что я творю зло. Но это не так! И вовсе не я мешаю вам писать иероглиф, господин каллиграф!
— А кто?
— Духи города! Но поверьте, есть способ их умилостивить. Я помолюсь за вас и принесу жертву. И тогда вы спокойно сможете приступить к работе.
— Моя благодарность вам будет безмерна, — поклонился каллиграф.
Они выпили еще по десять чашек вина, и каллиграф совершенно захмелел. И во хмелю ему показалось, что ведьма смотрит на него особенно нежно.
— Можно ли задать вам вопрос? — начал издалека подъезжать каллиграф. — Отчего такая прекрасная женщина, как вы, и не замужем?
— Ах, господин каллиграф, — грустно сказала ведьма и подперла рукой щеку. — Мужчины этого города сторонятся меня, потому что боятся, как бы я не околдовала их, а женщины клевещут на меня. Между тем мне, конечно, хочется замуж. Тогда всеми делами моего дома занимался бы, как положено, мужчина, а я сидела бы во внутренних покоях и пряла шерсть да вышивала.
— Я тоже не женат, — сказал каллиграф. — Все дела, разъезды…
— О, это большое упущение! — молвила ведьма, улыбаясь. — Хотите, я сосватаю вам самую лучшую девицу города?
— Ни к чему! — пылко воскликнул каллиграф и заключил в объятия ведьму. — Не нужны мне никакие девицы, если в вас я увидел совершенство! Будьте моей женой!
— Я согласна! — сказала ведьма. — Давайте же принесем клятвы пред алтарем предков и назовем друг друга мужем и женой.
Немедленно они принесли клятвы перед домашним алтарем, после чего стали считаться мужем и женой. Тут уж каллиграф не стал церемониться — подхватил на руки молодую женку и удалился с нею в спальню. Там они до первых петухов играли в тучку и дождик да изображали утку и селезня, резвящихся в одном пруду.
Наступило утро. Ведьма Чу разбудила Ли Пина.
— Мой господин, вам следует позавтракать и отправляться писать иероглиф. А я буду приносить жертвы духам города, чтобы они вам не мешали.
Каллиграф отдал должное трапезе, поцеловал молодую жену и пошел в управление храмовой службы, где его ждала работа.
На сей раз, когда он принялся писать, кисть была ему послушна как никогда. Он написал иероглиф, весь будучи в восторге от своего таланта. Когда он закончил, чиновники и храмовые служки сбежались полюбоваться красотой иероглифа. Немедленно сообщили правителю города, что каллиграф Ли Пин прекрасно выполнил работу. Тот наградил каллиграфа двадцатью слитками золота в виде долек чеснока, конем по имени Прекрасный Светящийся В Темноте Яшмовый Лев и тремя кусками отличного шелка. Каллиграф не стал медлить и со всеми подарками отправился в дом ведьмы.
Та поджидала его у входа. Едва каллиграф вошел, как она низко поклонилась ему и проговорила:
— Мой господин пришел! С удачей или неудачей?
— С большой удачей, дорогая. Сегодня я написал иероглиф, и вышел он великолепно. Это ты помогла мне.
— Я молилась и приносила жертвы, — улыбнулась ведьма. — Духи склонились в твою сторону. Более того. Знай, милый, что отныне, какое дело ты бы ни затеял, оно получится.
— Благодарю тебя. — Каллиграф обнял жену. — А не устроить ли нам пир?
— Все уже готово.
Они сели в зале и вдвоем пировали. Каллиграф пил вино и читал жене стихи, а она аккомпанировала ему на цине. Наконец вина они выпили достаточно и отправились в спальню, где снова предались страсти.
Так каллиграф провел в доме ведьмы не один месяц. И вот однажды явился гонец с письмом самого правителя Восточной столицы.
— Я понадобился правителю Восточной столицы, — сказал каллиграф жене, которая к тому времени уже была в тягости. — Я поеду и постараюсь вернуться как можно скорее. Ты же береги себя и нашего нерожденного ребенка.
Каллиграф приехал в Восточную столицу и сразу направился к правителю.
— Великий господин, — сказал он правителю, — вы вызвали меня, не сообщая причины, но я прибыл, полагая, что понадобится мое каллиграфическое искусство.
— А вот и нет! — рассмеялся правитель. — Я вызвал тебя по другому делу.
— Какому же, великий господин?
— Я решил женить тебя. И не спорь! Такому замечательному человеку, как ты, не след быть без жены.
Каллиграф сказал:
— Воля ваша, великий господин, но я уже женат, и жена моя в тягости.
— Великие духи! — выругался правитель. — Почему я обо всем узнаю последним?! Ну да ладно. Пиши своей жене разводную бумагу, и дело с концом. А потом женишься на девице, которую я тебе
