— Что ж, я придумаю, — усмехнулась Лалит. — Есть еще муж этой крошки. Вот его-то и направим на поиски. А теперь я оставлю вас наедине. Вам, вероятно, найдется что сказать друг другу.
Лалит исчезла. Лекант и Лиза стояли у озера, не поднимая глаз друг на друга.
— Лиза, — наконец заговорил Лекант. — Прости меня.
— За что? — безучастно спросила Лиза.
— Я ушел. Я не предупредил тебя. Я подумал, что мировая задача важнее нашей с тобой любви. Я ошибался.
— Ты так говоришь лишь потому, что не сумел победить. Убей ты собственного сына, где бы ты был?
— В Ашраме Проклятых Душ.
— Это еще что такое? Что за место?
— Это не место. Ашрам не имеет привязки к координатам. Его вообще как бы нет. Он появляется только тогда, когда появляется проклятая душа. А моя душа была бы проклята.
— Как ты можешь об этом думать? Убить собственного сына!
— Он зло.
— Да кто вообще решает, кто — добро, а кто — зло.
— Время близко, Лиза. Двадцать первого декабря по всей земле вступит в силу новый закон.
— Это пророчества майя! Это не значит, что они касаются всей планеты!
— Касаются, поверь мне. Майя пророчествовали, окутанные духами Тибета.
— Боже, как все запущено. И что нам теперь делать?
— Мы должны выбраться из Бардо.
— Как?
— Есть только один способ — родиться заново. Воплотиться в ком-то.
— Неприемлемо. Мы должны выбраться из Бардо самими собой. С нашими телами, с нашим всем. Тем более что я беременна. Я отвечаю не только за себя.
— Ты носишь ребенка?
— Да. И это не твой ребенок. А мог бы быть твоим, если бы ты не сбежал трусливо, как заяц!
— Это не трусость.
— Нет, именно трусость, — зло сказала Лиза. — Трусость — сбегать от любви во имя каких-то высших идей. Тем более что убить ребенка — это не высшая идея. Отнюдь не высшая!
— Ты в гневе…
— А тебя это удивляет?
— Нет, я просто забыл, как ты прекрасна в гневе. Вообще как прекрасна.
Лекант приблизился к Лизе и коснулся ее плеча. Лиза вздрогнула.
— Ты боишься меня? — спросил Лекант.
— Да, боюсь. Потому что ты — прошлое, которое страшно воскрешать. Потому что я слаба. Потянусь к тебе снова, а ты так же меня бросишь.
— Нет, — сказал Лекант, заключая в объятия Лизу. — Никогда не брошу. Больше никогда.
— Лекант, — прошептала Лиза, борясь с искушением ответить на поцелуи Леканта. — Это… нельзя. Это неправильно. Я жена другого человека, и я люблю его!
Лиза вырвалась из объятий Леканта. Она тяжело дышала, голова ее кружилась. Она выставила вперед руку:
— Больше не приближайся ко мне. Я не позволю. У меня есть муж, ребенок, семья. Я живу ради них, а не ради тебя. Ты ушел, так уйди навсегда!
— Я стер память о себе в твоей душе. Почему же ты так стремилась вернуть себе эту память?
— Потому что память о тебе — это все, что осталось от прошлого. И оно должно быть. Как бы там ни повернулась жизнь.
— Лиза, я люблю тебя.
Лиза покачала головой:
— Неправда. Самая большая из неправд. Как можешь ты, дхиан, так беззастенчиво лгать?
— Я не лгу. Я докажу тебе.
Лиза нервно засмеялась:
— О господи, чем это еще?
— Я не буду убивать своего сына. Во имя тебя. А еще я помогу тебе уйти из Бардо.
— Родившись заново?
— Нет. Есть другой путь. Он очень страшен, и пройти его можно только однажды. Но он ведет в мир людей.
— Ты пройдешь его вместе со мной?
— Да, но я не вернусь к людям. Я… Ты открыла мне мои грехи, и я должен пробыть в Бардо, совершенствуя душу.
— Лекант, поверь, я любила тебя. Я, может быть, даже и сейчас… Но все изменилось.
— Я понимаю. Лалит!
Лалит немедленно явилась. К глазам она комично прижимала носовой платочек.
— Ах ребята, ах порадовали. Какой театр! Любовь, страсть, ненависть. Век не забуду.
— Не паясничай, Лалит. Ты, конечно, подслушивала.
— Конечно. Я всегда подслушиваю. Я подслушиваю все разговоры в мире.
— Уши не вянут? — презрительно осведомилась Лиза.
— Не вянут, — сказала Лалит и отвесила Лизе пощечину. — Это тебе за дерзость, девчонка. Я тебе дхиан, а не какая-нибудь ведьма.
— Да ведьмы в тыщу раз лучше тебя, — сказала Лиза с ненавистью, потирая распухшую щеку.
— Значит, Лекант, ты задумал вести Лизу Путем? — усмехнулась Лалит.
— Да.
— Я не буду вам мешать. Я буду наблюдать за вашими муками. Все равно вы вернетесь, приползете на окровавленных коленях и попросите меня исцелить вас.
— Этого не будет.
— Это будет, — вяло махнула рукой Лалит. — Что я, не знаю, что ли.
— Лалит? — молвила Лиза.
— Да? Кстати, извини за пощечину. Вспылила, была неправа…
— Ладно. Скажи, а зачем тебе браслеты богов?
— Чтобы править, естественно.
— Но Лекант здесь. Как же он их достанет?
— А кто сказал, что их обязательно должен доставать Лекант? Пусть достает твой муж, я слова против не скажу.
— Мой муж сейчас наверняка в коме, — сказала Лиза. — Здесь его кулон и я. Когда мы далеко друг от друга, он впадает в кому.
— Ну это не моя проблема. Лизок, твой муж положительный мужчина! Наверняка у него полно всяческих друзей. Пусть и выводят его из комы. А потом за браслетами — топ-топ. Разве не так?
…Так, так, подлая и прозорливая Лалит. У Владимира действительно очень много друзей. И они душу положат за то, чтобы он жил и был счастлив.
В девять часов утра реанимационное отделение больницы имени Семашко было осчастливлено визитом следующих неофициальных лиц:
Анны Николаевны Гюллинг,
Юлии Владимировны Ветровой,
Ильи Николаевича Верейского
и Эмилии фон Цванге.
Первые две из этого списка были ведьмами, как вы все знаете, Илья Николаевич — спиритуалистом, а
