— Пр-рошу. — Похожий на борзую псоглавец вручил Весьямиэлю поводья Разбоя. Удивительно, но конь вовсе не пугался странного создания. Впрочем, не пешком же сюда стражники явились, вон их лошади привязаны! — Телегу, пр-ростите, бр-рать не будем. Девушке пр-ридется ехать вер-рхом.
Зорьку тоже оседлали, позаимствовав чужую сбрую, — лошадь недоуменно косилась, прежде на ней разве только деревенские мальчишки верхом ездили, когда гнали в ночное. Маша неумело забралась на кобылу (платье задралось выше колен, вот конфуз!), и маленькая процессия двинулась за ворота.
На улице к ним присоединилась вторая часть отряда, и вот тут Маша чуть не грохнулась с Зорьки, да и Весьямиэль невольно округлил глаза.
Псоглавцы выдвинулись вперед, капитан остался рядом с Весьямиэлем, а с тыла и флангов отряд прикрыли… сложно даже название-то придумать! Конелюди? Людокони? В общем, из лошадиного тела рос человеческий торс, и это не выглядело уродством, людокони казались соразмерными и на свой лад красивыми: лошадиные части как на подбор могучие, ухоженные, а человеческие могли бы принадлежать настоящим великанам. Лица были немного странными — чересчур широкие, со слишком большими глазами, но в целом не отталкивающие. Одеты эти создания были так же, как псоглавцы, спины покрывали попоны того же цвета, что и форма, на перевязях за спинами висели страшноватого вида клинки в тяжелых ножнах. Да, должно быть, людоконь и сам по себе очень опасен в бою! Взглянуть хотя бы на огромные копыта, на тяжеленные подковы… В мире Весьямиэля использовались шипастые боевые подковы: если обученный конь, встав на дыбы, начинал бить передними ногами либо же лягался, то тому, кто угодил под удар, оставалось только посочувствовать. И можно представить, каковы в сражении эти гиганты, особенно если заковать их в броню!
— Тяжелые ка-ав! — валеристы особого полка, — пояснил Шаррикан, видя замешательство людей. — Даны нам в сопр-ровождение. Для обеспечения безопасности.
— Начинаю чувствовать себя либо очень важной персоной, либо крайне опасным преступником, — усмехнулся Весьямиэль. — Не подскажете, любезный капитан, что ближе к истине?
— Полагаю, и то, и др-ругое, — растянул черные губы в ухмылке псоглавец, показав здоровенные клыки.
Маша приметно побледнела.
— Могу я узнать, в чем именно меня подозревают? — все так же светски поинтересовался мужчина.
— Если вкр-ратце: в злоумышлении пр-ротив законно пра-ав! — вящей пер-рсоны, — охотно ответил Шаррикан.
— А что за это полагается? — подала голос Маша.
— Смер-ртная казнь, — серьезно сказал псоглавец, и у девушки сделалось вовсе уж несчастное лицо. — Однако властелин не пр-ривык р-рубить с плеча. Он желает лично удостовер-риться, что в р- рассказах о вас пр-равда, а что выдумки.
— Искренне ему за это признателен, — вздохнул Весьямиэль.
Пока дела выглядели не так скверно, как можно было предположить. Весьямиэль вполне ожидал того, что их могут скрутить и сунуть в какой-нибудь мерзкий застенок до выяснения обстоятельств. Этим будет заниматься какой-нибудь чинуша, возможно, даже добросовестный, но в итоге дело все равно закончится на плахе. То, что властелин ими заинтересовался, с одной стороны, радовало: возможно, представится шанс объясниться. С другой… еще неизвестно, каким он окажется, законно правящая персона!
Но, усмехнулся Весьямиэль про себя, возможно, он не так уж дурен. Судя по рассказам, властелин умен и относительно справедлив (каждый ведь понимает справедливость по-своему, а потому и оценивает ее по-разному). Ну а человек, окружающий себя такой охраной, как минимум сообразителен и предусмотрителен: псы и кони подличают и предают куда реже, чем отпрыски рода человеческого. Хотя, конечно, неизвестно, какая часть преобладает в псоглавцах и людоконях, человечья или звериная.
— Но отчего такой почетный эскорт? — спросил Весьямиэль, чтобы отвлечься от философских мыслей. Одно радовало — людокони своими массивными телами прикрывали задержанных от любопытных взглядов. — Опасаетесь, что я могу сбежать?
— Отчасти, — снова вздернул верхнюю губу в улыбке Шаррикан. — Но, кр-роме того, вы важная пер- рсона. Властелин ува-ав! — жает благородных пр-ришлецов и не позволяет себе унижать их.
— Как это великодушно с его стороны, — вздохнул Весьямиэль. Что ж, приятно, что у властелина такие принципы, мог ведь приказать привязать к лошадиному хвосту и заставить идти пешком через полгорода. А то еще цепи — тоже приятного мало! — Господин капитан, позвольте полюбопытствовать и не сочтите мой интерес за оскорбление…
Псоглавец приподнял брови и дернул порванным ухом, демонстрируя готовность слушать.
— Вы и ваши… хм… соплеменники, а также господа кавалеристы — пришлецы?
Это действительно интересовало Весьямиэля: допустим, эльфы, те годами собирались в Запретной долине, но эти? Ладно, один-двое, но их ведь целый отряд, да и людокони… целый полк — это немало!
— Никак нет, — ответил тот охотно. — Мы здешние ур-роженцы. С др-ругой стор-роны Закатного мор- ря. На наших землях пр-робудилась огненная гор-ра, жить там стало нельзя. Сгор-рели леса, где мы охотились, выгор-рели степи, где жили наши соседи. Пр-ришлось искать новый дом. Властелин, да сла- ав! — вится его имя, позволил нам поселиться на свободных землях на востоке. В благодар-рность наши мужчины вер-рно служат ему и будут служить его наследникам! — Шаррикан вдруг ухмыльнулся во всю пасть, показав впечатляющий набор зубов. — Но в своем р-роде мы и пр-равда пр-ришлецы!
— Прибыли, и-го-господин капитан, — густым басом проговорил ближайший людоконь, гнедой, с буйной бурой шевелюрой, заплетенной в две спускающиеся на могучую грудь косы.
Перед отрядом вырос дворец. Весьямиэль уже видел его вблизи и любовался им — величественное строение не подавляло, не внушало страха, оно будто парило над вершиной пологого холма, на котором когда-то зародился этот город. Теперь столица разрослась, а весь холм и часть прилегающей территории заняли дворцовые постройки и громадный парк.
Бесшумно поднялась решетка, пропуская процессию, один людоконь поскакал вперед, видимо, сообщить о прибытии — несмотря на внушительные размеры, скакал он быстро, от топота копыт гудела земля.
Весьямиэль огляделся: парковой аллеей они двигались к дворцу. Парк казался запущенным, но тут и там среди деревьев мелькали то беседка, то озерцо, то поляна, то фонтан, то цветочные клумбы. На поддержание иллюзии дикости, надо полагать, у слуг уходили немалые усилия, но оно того стоило. Весьямиэль решил, что парк нравится ему даже больше императорского, со скошенными лужайками и подстриженными по линейке кустами.
— Пр-рошу. — Шаррикан спешился возле лестницы, у которой застыли на карауле еще четверо людоконей — эти были не такими огромными, как тяжелые кавалеристы, статью походили больше на скаковых лошадей.
Это явно был не парадный вход, но Весьямиэль такого и не ожидал. Скорее всего, властелин примет их в рабочем кабинете.
— Следуйте за мной.
Ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Маша топала позади и тяжко вздыхала, пару раз порывалась что-то сказать, но так и не рискнула. Боялась, наверно, что Шаррикан услышит и доложит кому следует.
Внутреннее убранство дворца Весьямиэля тоже приятно удивило: никакой бьющей в глаза роскоши, однако человек знающий сразу поймет, сколько может стоить такая вот нарочито строгая простота! Кое-где эту строгость оттеняли пристроившиеся в самых неожиданных местах яркие детали: то зеркало в вычурной раме, то вдруг яркий букет цветов в вазе из старого пня, то какая-то замысловатая безделушка… Да, похоже, у властелина очень и очень интересные вкусы! Пожалуй, решил Весьямиэль, даже к лучшему, что он сегодня одет не в самый лучший свой костюм, да и драгоценностей на нем самый минимум: неизвестно, как правитель отнесся бы к вычурной роскоши, так любимой императрицей и придворными. Первое впечатление всегда важно.
— Сюда, — поманил их Шаррикан.
Они вошли в небольшое помещение без окон, следом набились еще псоглавцы (по счастью, от них хотя бы псиной не воняло!), а потом начались чудеса. Дверной проем вдруг закрылся, пол вздрогнул, и
