ребят и добить беднягу:
— Колин тор Порранья Бутрельд Петрр сен Еугения, — представился я своим драконьим именем.
Помнится, я здорово попотел, запоминая его. Не зря потел, однако!
— Тимон ад Зулор, — скромно завершил наши представления Тимон.
Эльф выслушал это в некоторой прострации.
— Надо будет поскорее записаться в ваши друзья, — принял он наконец мудрое решение.
— По этому вопросу — к Гариэль, — отозвалась Аранта. — Именно она ведает нашими эльфийскими друзьями.
— Кстати, а где принцесса? — среагировал Эльтэлиен.
— Разбирается с теми, кто облюбовал наш дуб, — просветил его Тимон. — Не думаю, что это займет очень много времени.
— Боюсь, это у меня займет много времени, — сухо сказал Эльтэлиен. — Грубое нарушение, превышение полномочий и, как результат, подмоченная репутация. Будь это мои ребята, вы бы даже не заметили, что мы тут.
— Мы бы — заметили! — поправил Тартак. — Я — так точно!
Эльф только улыбнулся.
— Эльтэлиен! — К нам подошла Гариэль. — Что за интересные вещи я услышала? И как это называется? Неужели мне придется выяснять это с отцом?
Эльтэлиен склонился перед Гариэль в изысканном поклоне.
— Приветствую вас, ваше высочество! Прошу прощения за этот инцидент! Разрешите мне разобраться и достойно наказать виновных. Интенданты проявили ненужную инициативу. Они не совсем верно восприняли возлагаемую на них задачу, и вот результат.
Глава 17
— Я вас приветствую, друзья мои!
Сегодня мы вспомним о том, какую сторону выбрал каждый из нас… Нет, Тартак. Я не имею в виду сторону этой аудитории. Я имею в виду Свет и Тьму. Моя задача облегчается тем, что вы все идете по пути Света. Будь это иначе, мне пришлось бы давать отдельные лекции для светлых и темных. Так уж складывается, что выбравшие Свет не могут использовать силы, принадлежащие Тьме. И наоборот, естественно.
…Жерест, еще пара соображений по этому поводу, и я тебя заморожу. …Мой уровень значительно выше твоего, а значит, контрзаклинание тебе не поможет… Да, я бессердечный и черствый сухарь! Поэтому лучше молчи и записывай то, что я вам даю.
Итак, раз уж мы все идем по светлому пути, то первое заклинание — это «сияние Света». Его на дух (да и на вид тоже) не переносят все создания Тьмы. Это относится и к нечисти. Суть этого заклинания сводится к тому, что вас на некоторое время окружает ослепительное сияние. К примеру, зомби до четвертого уровня включительно оно сжигает моментально.
…Нет, Жерест, вампиры — это тебе вовсе не зомби! …И подзатыльник от Аранты ты получил по заслугам.
…Почему я вам его даю? Да очень просто! При нападении (а нападать вампиры будут ночью, естественно) активация этого заклинания может их ослепить на некоторое время. Если вы, конечно, успеете его активировать. Что даст вам возможность (или не даст, что тоже вероятно) спастись. Очень великое значение имеет то, что уровень Дара не имеет решающего значения для этого заклинания. Создается оно индивидуально для каждого. Формулу расчета я вам написал вот тут — на доске.
Зафиксируем жест и слово активации! Учтите, произносить его следует четко и внятно.
…Тебя, Жерест, уже ничто не спасет! Я что говорил о том, чтобы практику вы осваивали на полигоне? Так вот, все и будут ее осваивать, а ты за нарушение будешь осваивать половую тряпку и веник в моем кабинете. И не смей снова обращаться к бытовикам! Стены кабинета блокируют заклинания до первого уровня Дара…
Я протер слезящиеся глаза. Вспышка заклинания от Тимона была для меня неожиданной. Радостно улыбающийся друг пробормотал извинения без малейших следов раскаяния.
— Тимон! Совесть имей! Я же сейчас делал расчет для подвески его на «мгновенный ответ»! А ты меня слепишь! Я тебе что, нечисть?
— Зато получилось!
— Ну и что? То, что ты несколько минут светишься на манер фотовспышки, не спасет тебя от вампира.
— Фотовспышки? — нахмурился Тимон. — Это что-то из твоего мира?
— Ну ты же фотографии видел? Ночью тоже фотографируют. Вот и освещают место специальным образом, — пояснил я и добавил: — Ярким образом. Почти таким, как твой несколько секунд назад.
— Э-э-э…
— Можешь подзаработать! — кивнул я.
— Я, между прочим, дворянин! — оскорбился Тимон.
— Я тоже.
— Дворянам не пристало подзарабатывать!
— Нет на вас Петра Первого, — хмыкнул я, снова принимаясь за расчеты. — Правда, не уверен, что он бы здесь выжил.
— Он бы здесь не выжил! Его сожрали бы еще в самом начале пути! — Аррахат собственной персоной стоял у входа в беседку, с интересом рассматривая нас. — Я проводил сравнительный анализ исторических личностей на предмет их влияния на наш мир, появись они здесь. Получается весьма занимательно! Они не смогли бы сотворить чего-то глобального ввиду того, что у нас такие события предсказываются. А они — всего лишь люди. А значит, смертны.
Мы с Тимоном вскочили и учтиво поклонились главе клана.
— Где Арра? — кивнув нам, поинтересовался Аррахат.
— Они с Гариэль пошли на полигон, — сообщил Тимон.
— Я же советовал вам не расползаться, — недовольно поморщился Аррахат, проходя и присаживаясь на лавочку в беседке. — А тот эльф на дубе давно там торчит?
— Какой эльф? — встрепенулся я.
— Ну да, он неплохо замаскировался. Но я-то его заметил! — усмехнулся Аррахат. — А вот он моего мальчика, пристроившегося рядом, не заметил.
В этот момент раздался взрыв гневных восклицаний вверху. По тембру голоса можно было определить, что они вырывались изо рта эльфа.
— А вот теперь заметил! — удовлетворенно кивнул Аррахат.
— Вы привели своих воинов? — вежливо осведомился Тимон.
— Воины, в том понимании, которое вкладываете вы, у нас явление редкое, — просветил нас Аррахат. — Каждый из нас может стать машиной смерти при необходимости. Задача вампира, вышедшего на тропу «кровавой охоты», незаметно подобраться к врагу, уничтожить его и так же незаметно уйти. Только другой вампир, и с более высоким уровнем, может его приметить за этим делом.
— Приметить и помешать? — спросил я.
— Именно, мой мальчик! И мои парни на это способны!
— А почему ругается эльф? — поинтересовался Тимон.
— Мои парни — ребята вежливые, — пожал плечами Аррахат. — Видимо, решил поздороваться. А у эльфов есть такая нехорошая привычка: ругаться, когда происходит что-то неожиданное.
На пороге беседки появился Эльтэлиен. На его лице одновременно отображалось изумление и
