— Вот, не забыл я эту геральдику. — Шенсраад довольно улыбнулся. — Но я надеялся, что хоть тут не будет вампиров, я устал от их общества.
— Так я пойду тогда? Не буду навязывать свое общество, — предложил Павел.
— Не спеши. — Каитифф внимательно посмотрел на Павла. — Возраст?
— Человеческий — девятнадцать лет, вампирский — десять месяцев.
— Убежище?
— Квартира…
Павел вдруг сообразил, что отвечает не по своей воле, причем на вопросы, на которые не обязан отвечать всякому мусору. «Он же давит на меня! Заставляет говорить, зараза… а я даже не замечаю!»
— Сир? Наставник? — продолжал спрашивать Сергей Петрович.
Павел заскрипел зубами, собрав волю в кулак.
— Прекратить допрос… — сумел прошипеть он.
Шенсраад отпустил сознание Павла.
— Да, не слабо. Ты молодец, Паша. Сумел не только понять, что с тобой происходит, но и сбросить контроль.
— Зачем вы на меня надавили?
— Проверял, совершенствуется ли Малкавиан. Два года назад они не начинали обучение ментальным возможностям так рано.
— Время нынче напряженное. — Павел насторожился: Каитиффы обычно не лезут в дела кланов.
— А что такое? — Шенсраад удивился.
— А всякие безродные вампиры изучают методику обучения Малкавиана, — оскалился Павел. — Да еще давят на послушников, задерживают их по дороге на важные собрания.
— Ну я не всякий безродный вампир, я довольно стар, многое видел и участвовал в написании Новой Летописи. Чисто профессиональный интерес.
Павел вдруг вспомнил. Этот вампир действительно писал некоторые главы летописи, причем самые первые. Судя по всему, ему лет двести-триста минимум.
— Да ты не сердись, парень. Я ведь не устал от вампиров, а наоборот, соскучился — два года ни одного клыкастого лица. Сильно торопишься?
— Вообще-то да. — Павел уже не сердился. На такую знаменитость нельзя сердиться — непорядочно, да и небезопасно вдобавок.
— Заходи ко мне завтра, составь старику компанию.
— Я бы с удовольствием, но мне завтра работать надо. Может, вечером…
— Вечером так вечером. — Вампир заулыбался. — Покажешь мне новые фишки Малкавиана.
— До свидания! — Павел пошел дальше к даче.
— Бывай, паренек. — Каитифф помахал рукой и растворился в темноте.
Павел подумал, что все-таки ему не дойти сегодня до дачи. Сейчас наверняка упыри вернутся, будут снова благодарить или чей-нибудь череп на память подарят. К Шенсрааду надо будет зайти. И сказать про него Наставнику. Сир не будет слушать, у него и так дел по горло, даже для собственного внучатого племянника и наследника по совместительству не может пару минут выкроить.
Но, как ни странно, больше задержек не было. Павел подошел к домику и поднялся на крыльцо. Дверь была не заперта, в окнах горел свет, пахло чем-то съедобным, вкусным и питательным, но не кровью. Наверное, ужинают.
Так и есть. Мать, отец и сестра сидели за круглым столом и сосредоточенно орудовали ложками в тарелках с супом, наверняка из пакетиков. Все разом подняли головы и уставились на Павла. Сейчас начнется…
— Явился, кровопийца, — констатировал факт отец.
Слово «кровопийца» было употреблено в буквальном смысле. Вся семья знала о существовании вампиров и о принадлежности Павла к этой расе. Последнее очень их злило и бесило. Мать еще более- менее терпимо относилась к этому факту. Отец стал просто презирать сына за согласие на Обращение. Он начал считать Павла слабаком, не способным жить как простые люди. Сестра, с которой и до Обращения были не слишком теплые отношения, теперь открыто ненавидела братца-вампира. Самое обидное, что отношения с родственниками разладились за несколько месяцев. Хорошо хоть, что им сказали, будто современные вампиры питаются только донорской кровью, причем часто — кровью животных. Что вы, конечно же мы не отлавливаем собак и кошек по подворотням и не бегаем по деревням в поисках подходящей коровы. У нас есть пункты переливания крови, мясокомбинаты, ваш сын не будет «ночным ужасом», это запрещено. Дядя хорошо понимал, как будут относиться к Павлу родители, если рассказать им всю правду о вампирской жизни. Но и нынешнее положение было неприятным.
— Папа, не называй меня так, пожалуйста. Ты же знаешь, я не…
— Знаю, все мы знаем. Ты все равно живешь за счет нас, людей, так что изволь хоть как-нибудь платить за это. Например, поработай на даче. Силу свою вампирскую примени на благо людей.
— Хорошо, папа. — Павел был само смирение и покорность, но в душе уже кипел гнев.
Вампиры видят, что чувствуют люди, и Павел видел сейчас и презрение и недовольство, но больше всего страх перед ним, нежитью, и зависть. Никто из них не отказался бы от Обращения.
— Ты где шлялся, а? Со своим «братьями» шатался, кровь из бутылок тянул?
— Поезд перенесли. — Павел опустил голову, чтобы родители не видели его глаз, уже ставших нечеловеческими.
Как хорошо, что он не Бруджа. Те бы не стали это выслушивать. Бруджа очень вспыльчивые и неуравновешенные. Их кличка — Бешеные. А Малкавиан — спокойный клан. Прозвище довольно милое и безобидное — Психи.
— Значит, так, садись, ешь и спать. Завтра с утра — за работу.
— Я не хочу есть. — Это было правдой: после охоты надолго остается чувство сытости.
— Это что за новости? Может, ты и спать днем будешь, в гробу? — Мать включилась в беседу.
Сестра пока молчала, но опыт подсказывал — ненадолго.
И тут Павла прорвало. С какой это стати он, вампир, хозяин мира, Дитя Ночи, должен выслушивать всякие гадости от ничтожных людишек?
— Я уже ел. Я ведь задержался, чтобы поохотиться. Как раз пятеро хмырей подвернулись, вкусные… — Павел закатил глаза, облизываясь.
Пауза. Лица белеют, рты открываются.
— Ах да, вы ведь не знаете, послушникам полагается одна охота в две недели. На донорской далеко не уползешь…
— Ты что, Паша, сынок? — Мать не могла поверить, что ее сын только что убил пять человек.
Отец поверил сразу и рассвирепел. Как так? Сынуля не просто наглый вампир, а еще и хладнокровный убийца? Отличный повод наорать. Только заорал он не то, что ожидал услышать Павел:
— Вот, значит, как! А вот дядя сказал мне, что ты будешь охотиться не раньше чем через десять лет! Я что, не понимаю, что вы не можете не охотиться?! Но так часто! Убийца! Падальщик! Ты не мой сын! Мой сын был человеком, а не кровососущей тварью!
Павел не слушал. У него было занятие поважнее — удерживать свой гнев. Вампир хладнокровен и спокоен, что бы ни случилось. Но попробуй остаться таким, когда в крови у тебя — десятки вампиров, которых все другие каиниты считали психами.
Отец наконец-то выдохся и замолчал. «Интересно, сколько же оскорблений я пропустил мимо ушей? Мать заплакала. Плохо. А сестра по-прежнему молчит. Не к добру это. Вижу — что-то готовит. Но что? Замысловатое ругательство? А может, осиновый кол? Точно. Может, не кол, но желание убивать у нее растет. Эх, не очень хорошо я могу еще сканировать людей. Сейчас как вскочит, как заорет: «Смерть вампирам!», как бросится с колом наперевес. Ну и что, что кол неопасен, все равно приятного мало. Но пока сестренка сидит на месте».
Павел направился в свою комнату, от греха подальше.
— Спокойной ночи, папа, мама, Лена.
