Это был обломок клинка. Клинка Шаккерона.
— Кхакхого? — проговорил Хиншрак.
— Я не понял… — сказал Хармас.
Хоть они и видели бой во всех подробностях, но так и не поняли, что случилось. А потом они уже вышли на нормальные скорости.
Оружие на крови нельзя сломать! Клинок гибнет только вместе со своим хозяином. Шаккерон умирает?! Облако исчезло. Остались только два вампира. Шаккерон стоял спиной к воинам Камарильи, согнувшись и обхватив руками живот. Клинки смотрели в разные стороны, правый был обломан. Гронакхар стоял боком к зрителям, с усмешкой глядя на главу Бруджа и направив на него один из мечей. На полу были следы крови.
— Шак!!! — одновременно крикнули шесть вампиров.
Гронакхар повернулся к ним, усмешка по-прежнему не сходила с губ. Потом он снова посмотрел на Бруджа.
— Ах ты, сука… — сказал глава Тзимицу… и упал.
Гронакхар упал на живот, не сгибая ног. Мечи звякнули о пол. Шаккерон выпрямился и обернулся. На лице читалось сильное напряжение.
— Вы чего так на меня уставились? — недоуменно спросил глава Бруджа.
Никто не ответил. Шаккерон подошел к лежащему осколку своего орудия и протянул к нему свой обломанный клинок. Напряжение исчезло, обломок клинка метнулся к правому клинку и прирос на место.
— Да что с вами? — Шаккерон снова повернулся к главам кланов.
Шестеро великих вампиров с радостными криками бросились к Шаккерону. Все воины Камарильи грянули: «УРА!» и радостно завопили. Шаккерона попытались поднять на руках и качать, но тот вырвался.
— Можете уже объяснить, в чем дело? — закричал он.
— Кхак в чхом? — завопил в ответ Хиншрак. — Хон жэ твхой клинхок ссломхал! Этхо жэ хозначхает — ссмхерть!
— Он тоже так подумал! — отмахнулся Шаккерон. — И потому пропустил несколько ударов. Я же Бруджа! Мой клан — клан истинных бойцов! Такие, как мы, должны быть едины со своим оружием! Мы можем с ним сделать что угодно, даже заставить разделиться! Может, не все, но я-то уж точно могу.
Главы кланов посмотрели на Шаккерона с таким уважением, что глава Бруджа чуть не подавился собственными словами.
— Да ладно вам! Подумаешь, что я такой крутой боец! Вы бы лучше сделали две вещи. Первое — сверили ту кровь, найденную у Охотника, с кровью Тзимицу, пока он еще не истлел совсем. А второе — дали бы мне хлебнуть хотя бы донорской крови! Он меня зацепил все-таки, и потом, я совсем утомился!
Тешран бросился к начавшему тлеть трупу Гронакхара, а остальные вампиры (все!) полезли за своими флягами крови.
— Куда мне столько? Хватит! — Шаккерон взял две первые попавшиеся фляги и присосался к одной из них.
— Так, — произнес он, опустошив пятую флягу, — не то! Как приеду домой — сразу на охоту! А пока — где моя травка? Вот черт! Совсем забыл…
Шаккерон наклонился над обрывками одежды, которые продолжали лежать недалеко от сцены.
— Эх, все высыпалось… И сама одежда восстановлению не подлежит… Ну и х… с ней! Все равно надо было обновлять гардероб! Тешран! Что там у тебя?
Глава Тремера закончил шаманить над телом Тзимицу и с довольной улыбкой подошел к главам кланов.
— Это была его кровь, — сказал он.
— Ну что ж, все кончено! — Кхеншраон еще раз посмотрел на труп Гронакхара. — Шабаш не признавал Маскарад, но этот Тзимицу втянулся в него. Теперь этот Маскарад закончен на сцене. Покойся с миром, враг наш!
— Покойся с миром! — произнесли все находящиеся в зале.
— А теперь, — продолжил Кхеншраон, — пора домой. Здесь нам делать больше нечего.
И Камарилья отправилась домой.
В Москву! В Москву! Работать, работать и работать! А еще учиться, учиться и еще раз учиться.
ЭПИЛОГ
Князь тихо и твердо говорил:
— Наш брат почил, защищая нас и оберегая нашу тайну. Помянем того, кто погиб за Саббат, и отомстим за его смерть! Впереди у нас много битв. Мы возродимся и сметем Камарилью с лица земли!
Потом Князь подошел к одному из слушающих его.
— Теперь ты — глава Тзимицу Саббата, — сказал он.
— Благодарю за честь, Князь.
— Слухи о нас будут расходиться по всему миру, и мы поможем этому, — продолжал Князь, — всегда нахолились те, кто не принимал Маскарад. Они всегда приходили к нам. Мы будем рады и гостеприимны!
Кровавый Совет снова собрался. Но на этот раз в резиденции Вентру.
— Кхен, — осторожно начал Тешран, — ты действительно веришь в то, что сказал тогда, на старой базе? Что все кончено?
— Конечно, нет, — ответил Кхеншраон. — Раз уцелел один вампир Шабаша, то почему не уцелеть еще нескольким? Все мы понимаем, что в эпоху последней войны с Шабашем мы не могли уследить за всеми противниками, особенно за хитрыми и изворотливыми. Гронакхар, по-моему, слишком напирал в своей речи на то, что он последний из Шабаша. Он явно хотел нас в этом убедить, думая, что мы купимся на это и возомним, что окончательно победили Шабаш. Мы притворимся, что так и есть. А сами по-тихому оповестим всю Камарилью. Мы будем искать и найдем последних из Шабаша.
— Не только последних, Кхен, — сказала Винзарра, — а еще и новых.
— Ты думаешь…
— Я уверена. Вся Камарилья узнает, что Шабаш жив. А ведь не всем нравятся наши законы. «Отступников» будет достаточно, чтобы Шабаш стал играть более-менее значимую роль в мире.
— Я уже знаю, как появятся Пандеры, — сказал Шаккерон, — вы понимаете, о ком я?
— Шенсраад, — хмыкнул Кхеншраон, — а может, он изобразит из себя «отступника» Вентру?
— Кишка тонка, — презрительно сказал Хармас.
— А может, тогда и независимые кланы пробьются? — высказал предположение Тешран.
— Тхолькхо Ассхамитхов и Ссхалюбрри нхам нхе хватхало! — ужаснулся Хиншрак.
— А что? Ассамитов можно нанять для поиска глав Шабаша и последующего их убийства, — пожал плечами Човерг, — хоть это и неэтично…
— Так они и будут работать на нас! — рассмеялся Шаккерон. — Мы их своими руками уничтожали. Они на нас за бесплатно попрут. Про Салюбри я вообще молчу…
— А вот с Джованни я бы хотел встретиться, — мечтательно проговорил Тешран, — это ведь были такие великие некроманты! Не слабее магов!
— Типун вам всем на язык! — воскликнул Кхеншраон. — Вы хотите возвращения старых порядков?!
— А штхо? Я вхот вхабще нхе имхею о нихх нхи мхалеешшего прредсстхаления! — ответил
