Трепет человечка доставляет тебе удовольствие?
Я хмыкнул, озадаченный ее реакцией.
— Не знаю. Пока никто не трепетал в моем присутствии… Кажется, — добавил я неуверенно. — Во всяком случае, нормальному человеку можно и потрепетать из вежливости при встрече с такими…
— Страшилищами, — подсказала Ксения, подтянула за уголок один из конвертов, лежавших на углу кухонного стола на пачке газет и журналов. — А как тебе вот это?
Конверт с веселенькими ромашками был адресован «Глубокоуважаемому Господину Лавру Подиполу, Доктору Белой и Черной магии, Лауреату Мионской академической премии. Наставнику и Учителю, проживающему на улице Звонарей, город Набрег». Все это было написано меленьким почерком, чтобы уместить на стандартных адресных строках, но почти все существительные начинались с заглавных букв.
— Как думаешь, господин лауреат станет трепетать? — ехидно осведомилась Ксения.
— Всех лауреатов Мионской академической — три человека. И последний из них умер век назад, — произнес я, удивленно рассматривая остальные конверты. На них почти слово в слово повторялась предыдущая галиматья.
Сонливость как рукой сняло.
Веером стряхнув с пальцев крошечные блестки, рассыпавшиеся кольцом и пронизавшие стены, я уже через пару минут получил отклик от каждой. Никого. Нигде никого. Никаких следов магии, кроме бытовой. Возле парадных дверей повис давно не обновлявшийся и почти выдохшийся «сторожок», и только.
— Нет здесь никаких магов, — констатировал я растерянно. — И давно уже не было.
— Может быть, он сильнее тебя? — Ксения изогнула губы в рассеянной улыбке. Перспектива встречи с гипотетическим магом ее, похоже, развлекала. В глазах загорелись недобрые и незнакомые огоньки. — Будешь ждать, пока он сам заявится, и предложишь ему трепетать?
— Я же пошутил. Ты действительно думаешь, что чужой страх может принести мне удовлетворение?
— Не знаю. — Огоньки погасли. — Твоя сила… Она какая-то жадная. Раньше ты таким не был.
— С момента нашего знакомства я мог зваться магом только номинально. Ты не любишь Черных магов? — спросил я и осекся.
— Я люблю Черного мага, — неожиданно откровенно отозвалась Ксения, подняв на меня глаза. — Дело в другом… Ты сейчас похож на колодец, дна у которого нет. Ты словно соединен с чем-то невозможным… И сила в тебе не твоя. Чужая. И, пока ты ее не истратишь до капли, она владеет тобой, а не ты — ею.
Я покачал головой.
— Мне надоело быть немагом. Я не умею быть просто человеком. Я устал от необходимости быть им. Я маг. Пусть пока и использую взятую взаймы силу.
Она кивнула, отворачиваясь, и отложила надкусанный бутерброд.
— В этом доме должна быть ванная. Если нам предстоит встреча с великим и ужасным Учителем, я хочу быть чистой. Участь просто человека меня пугает меньше участи непрерывно чешущегося мага.
— Есть отличное заклинание от чесотки и насекомых, — предложил я, оживившись. — Идет нарасхват в военное время…
Теоретически нам бы следовало покинуть чужое жилье как можно скорее. Практически мы даже ни разу не заговорили об этом.
Обследовав несколько комнат, мы, во-первых, выяснили, почему хозяина дома зовут Учителем, а во- вторых, нашли целых четыре ванные.
Обладатель двухэтажного особняка жил на широкую ногу, обстановку подбирал согласно собственному вкусу и своей легенде — то есть богатую, с претензией на респектабельность и вычурную. Комнаты были набиты псевдомагическим хламом, странными предметами, имеющими чисто декоративное назначение, фальшивыми оберегами, поддельными артефактами.
Торчали по углам гостиной
С портрета над камином на нас строго, но благожелательно смотрел владелец особняка — импозантный мужчина средних лет, с живописной гривой снежно-белых волос, крупными чертами лица, пронзительным взором темных глаз.
— Вот как должен выглядеть настоящий уважаемый маг, — заметила назидательно Ксения, с удовольствием рассматривая портрет. — А не как некоторые… В драных джинсах.
— Ну как только нас удостоят Мионской премии, тогда и позаботимся о внешнем соответствии, — отозвался я уязвленно.
Зато рабочий кабинет господина лауреата, запертый на редкость качественным сторожевым заклинанием (куплено не в магазине, наверняка нанимал настоящего мага), оказался вполне толковым.
— Смотри сколько книг! — Ксения уважительно провела ладонью по корешкам. — Все по психологии…
Я рассматривал стены, увешанные документами: курсы домашнего и профессионального гипноза, свидетельство частного предпринимателя, разрешение на практику и диплом психолога Вранежского педагогического колледжа. Все на имя Лавра Подипола.
— Ой как нехорошо, — огорченно сказала Ксения. — Кажется, мы явились непрошеными гостями к солидному человеку…
— Это ты говоришь после того, что видела в гостиной? — недоверчиво усмехнулся я.
— Вкус и ум не одно и то же… Хочешь пример?
— Догадываюсь, на кого ты укажешь…
На стенах еще были награды: «Приз зрительских симпатий жителей города Набрега», «Благодарность учеников общеобразовательного лицея № 12 города Твенево за организацию курса лекции», «Свидетельство почетного члена Благотворительного общества Покровителей», «Господину Учителю в благодарность за спасение жизни дочери Анески»…
Тусклое дезактивированное зеркало на столе в раме, украшенной серебристыми змейками, хранило «отпечаток» юного лица. Дочка, что ли?.. На папу не похожа, но мало ли. Возле компьютера стоял маркированный каталог с дисками.
Ксения обследовала его и, вытащив наугад диск, вставила в проигрыватель.
Девочка с зеркала сгинула, и на экране замерцало изображение. В неестественной помеси кабинета психоаналитика с логовом деревенского колдуна некто в черной хламиде со всклокоченными волосами нависает над человеком, лежащим навзничь на полу в центре начерченной мелом фигуры. Лежащий небрит и одет в комбинезон, которые предпочитают носить крестьяне с частных ферм. Горят свечи и офисные коленчатые светильники.
— Изыди, алчный дух, из души Никая, оставь его сердце, отринь его тело навсегда… навсегда… Навсегда!!! — взвыл носитель хламиды так пронзительно, что вздрогнули даже мы с Ксенией.
Человечек в центре меловой фигуры подскочил и захрипел, попытавшись уползти прочь.
— Стой!! — рявкнул изгонятель алчных духов.
Человечек застыл, перекосившись от ужаса. Затем зарыдал, затрясся и вдруг широко раскрыл глаза.
— Он ушел, Учитель! Я чувствую, он ушел!
Ксения перевернула диск и прочитала название:
— Никай Бродач, алкоголизм. Сеанс второй.
На экране просветленный Никай лил слезы. Господин Подипол улыбался устало, но удовлетворенно. Выглядел он менее внушительно и импозантно, чем на картине, но в целом все равно производил впечатление… На впечатлительных. Такие вопли воздействуют не только на пошатнувшуюся психику алкоголиков.
