рана. Рука у художника, раскрасившего барельеф, была легкой, и даже по прошествии тысячи лет рана выглядела как настоящая.
Подбежав к алтарю, Ной ухватился одной рукой за головку рукояти меча, копирующую оскаленную морду ящера на барельефе, а второй — за витую крестовину гарды, напоминающую его же распростертые крылья. Резким рывком юноша повернул их друг относительно друга, а затем, услышав характерный щелчок, поудобнее перехватил рукоять и изо всех сил потянул меч на себя. Почувствовав, как лезвие с натужным скрежетом выходит из камня, Ной удвоил усилия и в конце концов выдернул клинок из прочных объятий плиты алтаря.
На всем протяжении лезвия, от острия до гарды, режущую кромку заменяла рельефная зубчатая насечка, более подходящая для древесной пилы, нежели боевого клинка. Но Ноя данное обстоятельство нисколечко не смутило. Он знал, что у клинка совершенно иное предназначение.
Обогнув алтарь, юноша встал прямо напротив барельефа и, выставив клинок перед собой, нацелил острие в углубление раны на груди каменного ящера. Руки от волнения дрожали, да и сам меч был не из легких, поэтому острие никак не желало попадать в узкую щель будто бы до сих пор кровоточащей раны. А топот преследователей раздавался совсем уже близко.
Наконец, глухо звякнув, меч начал-таки углубляться в камень. Ной надавил на рукоять со всех сил, но лезвие клинка туго прокладывало себе путь, словно на самом деле раздирая плоть и кости. По мере проникновения вглубь стал усиливаться клацающий шум, более похожий на стравливание цепи корабельного якоря, нежели трение зазубренного лезвия о камень.
Точно в ответ на это барельеф чудовища начал проявлять первые признаки жизни. Сначала из каменных ноздрей повалили густые клубы перегретого пара. А затем из пасти стал периодически раздаваться оглушительный звериный рев, сопровождаемый широкой струей пламени.
Ной находился в мертвой зоне, а вот появившиеся из тумана преследователи оказались в весьма затруднительном положении. Чередующиеся потоки пламени и пара мешали добраться до беглеца и периодически скрывали его от их взоров.
А тем временем метаморфозы с барельефом Великого Ящера продолжались. На сей раз к общей какофонии шума, гама и фейерверков прибавился пронзительный скрежет каменных крыльев. Со стороны казалось, что монстр пытается раздвинуть стены, на которых они были выбиты. Через пару мгновений скальные срезы и вправду дрогнули. Черные перепончатые крылья Ящера стали расправляться, проваливаясь в камень, словно кулак в подоспевшее тесто, открывая два секретных боковых прохода внутрь полой скалы.
Дождавшись, пока очередной поток пара и пламени скроет его от преследователей, Ной ринулся в левый проход. Он знал, что правый является обманкой и ведет в наполненный смертельными ловушками подземный лабиринт, которому, если верить легенде, не было конца.
Спуск в усыпальницу Сошедшего с Небес начинался с узкой винтовой лестницы. Но прежде чем ступить на тесаные ступени, Ной вытащил из паза на стене чадящий дымом факел и, подсвечивая им себе под ноги, стал что-то усердно искать на полу.
Почти сразу же в одном из углов лестничной площадки свет факела отразился от металлической пластины, вделанной в каменный пол. Юноша, не раздумывая, встал на нее, пытаясь надавить всем весом своего тела. Но пластина не желала поддаваться, оставаясь на прежнем уровне. Механизм закрытия каменных ворот в усыпальницу где-то заклинило. Время не щадит ничего, даже чудесные изделия Сошедшего с Небес…
На новую попытку закрыть за собой проход времени уже не оставалось. Атланты вот-вот попытаются любой ценой прорваться сквозь пар и пламя. Да и запал у отпугивающего механизма должен скоро закончиться. Оставалось только надеяться на то, что враги так и не смогли заметить, какой именно проход схоронил беглеца. В этом случае они обязательно потеряют время, пока будут думать, куда двигаться в первую очередь, и как минимум половину людей, если решатся продолжить поиск в обоих направлениях сразу.
На полную тупость своих преследователей Ной особо не рассчитывал, поэтому по ходу спуска усердно активировал следом за собой все известные ему ловушки. Выйти живым из этого каменного мешка ему все равно не удастся, а предстать пред светлы очи великих богов с внушительной свитой убиенных врагов очень хотелось.
Но главное — успеть запустить Магическое Колесо Сошедшего с Небес. Только тогда весь пантеон богов вечно будет чествовать героя в своих небесных хоромах. Мысли о славе, почете и роскошной жизни, ожидающей его на небе, полностью вытравили остатки страха из мужественного сердца юного вождя. Он уже не прислушивался к шуму погони наверху.
Спуск по узкой лестнице сменился продолжительным блужданием по закоулкам постепенно расширяющегося коридора, насквозь пропитанного вековой сыростью и погруженного в полную темень. Этот участок пути Ной знал как свои пять пальцев. Поэтому, не боясь заблудиться в темноте, он затушил факел, справедливо полагая, что это затруднит продвижение упорных преследователей, которые, если верить нарастающему шуму за спиной, каким-то чудом все-таки ухитрились преодолеть все расставленные на их пути ловушки. Но юноша не сомневался, что самые нетерпеливые уже заплатили немалую кровавую цену.
Постепенно уклон пути стал распрямляться. Впереди явственно забрезжил свет от входной арки в усыпальницу Сошедшего с Небес. Она сама по себе уже была настоящим чудом, поскольку светилась не при помощи огня, а за счет неотражаемого внутреннего света. И хотя по сравнению с открытым живым пламенем это свечение было тусклым и блеклым, его вполне хватало для создания комфортной для человеческих глаз атмосферы с обеих сторон входной арки.
При ближайшем рассмотрении вся поверхность арки сверху донизу оказалась испещрена неведомыми письменами. Легенды гласили, что надписи были сделаны на родном языке Сошедшего с Небес. Вот только никто уже его не помнил. Так что надписи, содержащие, вероятно, множество тайных знаний, были совершенно бесполезны.
В детстве Ной часами просиживал у этой арки в надежде на то, что боги откроют ему секреты языка Сошедшего с Небес и помогут его народу стать могучим и независимым, особенно от слишком сильных и назойливых соседей с юга. Но молитвы малыша, видимо, так и не достигли божественных ушей.
Воспоминания детства снова заставили сердце юноши болезненно сжаться. Но времени даже на минутную слабость уже не оставалось. Враги буквально дышали в затылок и в зоне действия искусственного освещения могли без особого труда заметить беглеца. Не оборачиваясь, Ной пробежал под сводами арки, на ходу доставая из матерчатого мешка тяжелый магический ключ.
Внутреннее убранство усыпальницы Сошедшего с Небес не отличалось особыми изысками. Храм как храм, вот только вместо алтаря в центре полусферического зала было установлено Магическое Колесо. С первого взгляда любому становилось ясно, что это результат усилий нечеловеческого гения. Самая изощренная людская фантазия не могла создать ничего подобного.
Определение, выраженное словосочетанием «Магическое Колесо», лишь отчасти передавало смысл этого фантасмагорического явления. Просто общие контуры конструкции напоминали обод гигантского колеса в движении. Сотни блестящих золотых спиц, сплетаясь под самыми неимоверными углами, укрепляли внешний обод колеса. Однако образовавшийся узор под любым углом зрения представлялся настолько сложным, что разум человека был просто не в состоянии постичь его истинную структуру. Даже искаженный и упрощенный, образ оставался предельно расплывчатым и невнятным, тем самым создавая иллюзию своей постоянной изменчивости и пластичности.
Неподготовленным людям надолго останавливать взгляд на артефакте не рекомендовалось. Это неучтенное преследователями обстоятельство своевременно сыграло на руку беглецу. Ворвавшиеся следом за ним солдаты были буквально заворожены открывшимся перед ними колдовским зрелищем, что дало Ною возможность без помех приблизиться вплотную к артефакту и вставить Магический Ключ в специально предназначенный паз.
Что будет дальше, юноша не знал, так же как и ворвавшиеся следом за ним атланты. Прадед никогда не позволял ему устанавливать Ключ в Колесо. Поэтому мелодичный, но совершенно оглушительный перезвон, прокатившийся по усыпальнице сразу после установки Ключа, стал полной неожиданностью не только для атлантов, но и для самого Ноя.
